Газета Завтра - Газета Завтра 190 (30 1997) Страница 15

“Погранцовский” уазик привозит нас к казармам Хорогского отряда, расположенным в самом центре города, на берегах несущей в Пяндж свои бутылочного цвета холодные воды реки Гунт. Чистые белые домики стоят посреди роскошного парка. В одном из них до сих пор живет нынешний начальник разместившегося в городе штаба оппозиции, еще год назад бывший капитаном погранвойск. Начальника Хорогского отряда, как мы и ожидали, не обрадовало наше прибытие. Посовещавшись с Душанбинским начальством, он бодро сообщил, что на его помощь мы рассчитывать не можем, так как специального предписания от руководства ФПС не поступало.

В ста метрах от погранотряда здание местного правительства -хукумата, перед которым возвышается простерший к горам руку здоровенный Ильич радикального черного цвета. А тысячью метров выше, на почти отвесном склоне горного пика выложена белым камнем многометровая надпись на английском языке, видимая из любой точки города: “Добро пожаловать, Ваше высочество” (так исмаилиты, составляющие более восмидесяти процентов населения Горного Бадахшана, приветствуют регулярно посещающего историческую родину Ага-хана четвертого).

В хукумате нас отводят к самому высшему должностному лицу — маленькой улыбчивой женщине, одетой во все черное. Мы удивленно переглядываемся. Женщина -начальница в самом сердце мусульманского мира! Оказывается, Гюльсара Рахматова — уже в течение многих лет ответственный работник компартии Таджикистана. Представители коммунистов имеют огромный вес не только в Хароге, но и во всем Таджикистане. Лозунги типа “Партия -наш рулевой”, красные флаги, действующие обкомы, горкомы и райкомы со стоящими рядом неизменными черными “волгами”, пионерские галстуки можно увидеть не только в Горном Бадахшане, но и в городах Нижнего Пянджа, Кулябской и Ленинобадской областей. Таджикские коммунисты поддерживают хорошие отношения с компартией Китая и нередко получают от последней не только политическую, но и финансовую помощь. Как правило, деловые встречи таджикских и китайских коммунистов проходят именно здесь, на территории ГБАО, имеющей значительную по протяженности границу с Китаем. Сейчас компартия в материальном отношении прочно стоит на ногах и, как гордо сообщает нам новая знакомая, даже оказывает помощь КП РФ.

В кабинете Рахматовой, где стены и потолок исчерчены трещинами от частых землетрясений, рядом с тяжелым бюстом вождя мирового пролетариата висит портрет Гарвардского выпускника, религиозного лидера Ага-хана. Сама хозяйка ведет себя как набожная исмаилитка. Всеобщее почитание этого человека вполне понятно. Именно он является основным кормильцем населения Памира, ежегодно вкладывая в это дело около 27 млн долларов США. Он же занимается строительством миниэлектростанций на бурных речках Бадахшана, финансирует образовательные программы. Впрочем, вкладываемые в развитие Памира суммы не кажутся фантастическими, если учесть, что годовой оборот предприятий, принадлежащих главе исмаилитов, значительно превышает 600 млн. долларов. Эта сумма, для сравнения, несколько превышает величину валового национального продукта соседнего Афганистана.

Гостеприимные работники хукумата угощают нас ширчаем -местным блюдом, составляющим основу современной памирской кулинарии. Рецепт его прост: черный чай смешивается с молоком, добавляются растительное масло, жир яка и соль по вкусу. Напиток с непривычки трудно удержать в желудке, зато он очень питательный.

Формально исмаилиты считаются мусульманской сектой шиитского толка, ведущей свое происхождение с Ближнего Востока. Многие исследователи догматики исмаилитов отмечают серьезные заимствования из иудаизма, особенно из Кабалы. Еще во времена крестовых походов исмаилитские “старцы гор” наводили ужас на всю малую Азию, широко используя для достижения своих политических целей фанатичных убийц-гашишинов. Лишь после падения последней твердыни — Аламута, немногие уцелевшие исмаилиты бежали в Бадахшан, где стали проповедниками новой религии. Но привитое на каменистую почву Памира учение Хашина ибн Хакима потеряло былую воинственность, оставаясь при этом вызовом для окружающего мусульманского мира. Исмаилиты отрицают большую часть незыблемых ритуалов ислама, тем самым лишая эту религию ее мистического смысла. Они не признают обязательность пятничной молитвы, не строят мечетей, не закрывают лица своих женщин паранджами, не считают необходимым посредничество мулл для общения с Богом. Исмаилитов в полной мере можно назвать протестантами мусульманского мира. Недаром многие исламисты считают их худшими из неверных.

Сложные умопостроения исмаилитских мистиков нашли такое широкое понимание именно на Памире не случайно. Ведь в течение нескольких предыдущих веков сюда, в труднодоступные горные районы, отступали теснимые тюрками Узбека и Шейбани-хана, воинственными кочевниками-пуштунами и туркменскими наемниками носители высокой фарсидской культуры. Так и получилось, что большинство представителей интеллектуальной элиты средневекового Туркестана оказались исмаилитами.

В течение многих веков выжить исмаилитам помогали горы. Лишь небольшие отряды захватчиков и работорговцев могли пройти к местам их обитания высокогорными тропами, просочиться глубокими коварными ущельями. Но эти же горы были не только союзником, но и злейшим врагом, резко ограничивая численность населения, ведь камни есть не будешь, а плодородной земли на Памире практически нет. И хотя памирские рубины и другие драгоценные камни славились на весь мир, население этого региона продолжало влачить нищенское существование в течение многих веков. Но в конце девятнадцатого века отряды русских солдат под командованием полковника Ионова и сотни оренбургских казаков покорили горные перевалы и поставили заставы по Пянджу. Сначала пришельцы разгромили китайские регулярные отряды и свирепствовавшие в крае банды афганских разбойников, нередко руководимых британскими офицерами, чье командование с давних пор мечтало взять под контроль выгодные в геополитическом отношении и обладающие значительными ресурсами просторы “сердца мира” . Постепенно русские стали осваивать край , завозить продовольствие в вечно голодающие кишлаки, стоить дороги и школы. Советская власть продолжила дело царских полковников и генералов, вкладывая в развитие Таджикистана и особенно Горного Бадахшана огромные средства. В узких долинах возникали заводы, на речках возводились плотины электростанций, в Хороге открылся университет, состоящий из шести гуманитарных факультетов. Характерно, что именно здесь, на самой окраине империи, был отмечен самый высокий в стране показатель образованности населения.

Как только открывались перевалы в Хорог, Ванч, Рушан и другие города Памира, из Душанбе уходили колонны с продовольствием, медикаментами, товарами народного потребления. Теперь жители Памира вспоминают советские годы как райское время, когда жизнь была сытой и необременительной, было все, что только можно пожелать.

Вариантов карьеры у памирцев было немного: шофер, учитель, ученый. В силу общей миролюбивости характера в армию шли лишь немногие. Часть избыточного населения Бадахшана переселилась в Душанбе, где и составила прослойку интеллигенции. Так и появилась в советском Таджикистане пословица: “Ленинабад управляет, Куляб торгует, Бадахшан поет”.

После развала Союза часть проживающих в Душанбе памирцев примкнула к взявшему власть в республике движению демократических исламистов, ныне называемых оппозицией и объединенных в ДИВТ (Движение исламского возрождения Таджикистана). За этот самый “демократический исламизм” и вырезали памирцев ворвавшиеся через некоторое время в Душанбе кулябские боевики.

Так население Бадахшана, само того не желая, оказалось в стане оппозиции, тем более, что теснимые кулябскими формированиями отряды Саламшо — председателя совета джихада, отступили именно на Памир, в Ванч.

Сейчас ГБАО связана с внешним миром лишь нерегулярно летающими в Хорог самолетиками и 720-километровой трассой Ош — Хорог, считающейся “самой наркотической” дорогой мира. Действительно только за прошедший год на этой дороге изъято более 3 тонн наркотиков ( опий, гашиш, героин) и около тонны контрабандных рубинов. Причем все эксперты признают, что изъятое не составляет и сотой доли от благополучно провозимого. Говорят, что в Хороге цена килограмма опия составляет 100 тысяч рублей, а уже в Душанбе его можно продать за 10 тыс долларов.

Наш уазик почти летит по пробитой в горах дороге на восток от Хорога, к еще более высокогорному Ишкашиму. Рядом шумит мелкий и узкий Пяндж. При желании в некоторых местах можно вброд перейти границу. Многие афганцы так и поступают, чтобы воспользоваться удобной, построенной русскими дорогой. Раньше это была сурово охраняемая приграничная зона. Сейчас на постах и заставах служат набранные ФПС России солдаты-таджики. Эти забитые декхане ведут себя робко даже с безоружными. Становится понятно, почему мимо них только ленивый не носит наркотики из Афганистана в Таджикистан.