Сергей Алексеев - Сорок уроков русского (уроки 1 - 7) Изгой Великий (глава 1) Страница 16

Сейчас уже всем известно, что татары произошли от перегласовки слова тартары. Я уже писал в одной из книг, что в Сибири до сей поры всех не русских, не славян называют татарами, к примеру, ясашных хакасов, алтайцев (кузнецкие татары в Таштаголе) или, как в сопроводительной грамоте к первому японцу, коего привезли на двор к Петру, – «Апонского государства татарин…». Но их мы пока оставим в покое, в том числе японцев, которые в петровские времена еще не знали ни паруса, ни пороха, ни тем паче секретов технологии производства классных автомобилей и радиоэлектронной техники. И гуннов тоже оставим, поговорим сначала о земледелии в Тартаре.

После того, как в Сибири возникли сторожевые остроги и сюда потянулось население из-за Урала, в основном казаки или оказаченные крестьяне с Русского Севера, у переселенцев возникло две нужды – острый недостаток хлеба и женщин, чтоб заводить семьи. С женами даже было полегче, брали местных девушек, государи издавали указы собирать по кабакам гулящих женок, дабы впоследствии отдавать замуж за сибиряков. Но вот с зерном возникала проблема – его везли санными обозами через уральский хребет, и все равно было мало, у новопоселенцев часто к весне начинался голод. То есть, это говорит о слабости земледелия, хотя по югу Сибири, в степной и лесостепной зоне земель было очень много, и свободных, одни Барабинские степи чего стоят, а северо-казахстанские целинные области, тогда не занятые кочевыми казахами?

Пахарей-аратаев было мало, культура землепашества не развита – кое-как добывали хлеб лишь себе на пропитание, но обеспечить им быстро растущее население оказалось невозможно. Спрашивается – почему? А увлечения были далеки от распашки целины, не хотели казаки идти в хлеборобы. Не надо забывать, отношения в ту пору были рыночными, а Сибирь, особенно ее лесная зона, вплоть до арктической тундры была насыщена зверьем, как в зоопарке. Европейская же часть Руси и сама Европа, где всю фауну уже выбили, требовала мягкой рухляди, как сейчас газа и нефти. Рисковые, верящие в удачу, переселенцы об этом прекрасно знали и мечтали жить не «с сохи», а с лова. И богатели стремительно, как ныне олигархи, прикупившие несколько скважин – лишь отслюнивай чиновникам-воеводам откаты. А еще параллельно началась золотая лихорадка…

И только Столыпину удалось заселить области, пригодные для земледелия и переориентировать устремления новоселов на аратайский промысел. Да и то с трудом: к примеру, мои вятские предки-переселенцы, угодив на плохие подзолистые почвы, норовили сквозануть на прииски или в угольные шахты Кузбасса, на худой случай. Лишь после освоения целинных земель в пятидесятых пшеницу повезли из Сибири за Урал…

Так что тартар благодатен был для охотников, но никак не для ариев-пахарей, однако название Зауралья все равно кричит само за себя – дело в земле, в земной тверди! Если это не ворота в бездну, где нет пра, то что? Русский язык точен и время отшлиховывает в нем исключительно чистое золото, даже без сопутствующих минералов тяжелой фракции. Великий мыслитель, ясновидящий оракул М. В. Ломоносов предсказал: «Государство российское будет прирастать Сибирью…». И был совершенно прав, поскольку знал, что кроется за словом тартар – бездна подземных богатств. Но, скажите вы, золото и все прочие огромные запасы минерального сырья были открыты много позже, нефть, газ и вовсе в середине двадцатого века.

И будете не правы, если так скажите…

Как вы думаете, скифы, жившие в тувинской Долине Царей, даки, саки, массагеты, обитавшие по Оксу, впоследствии гунны, потом «монголо-татары» - все они, воинственные и хорошо вооруженные, где добывали железо, медь, олово, серебро и золото? Где-то на стороне? Или везли его из-за Урала, как зерно? Из глубин Востока, из Индии? Это сколько же обозов потребовалось бы, чтобы Баламиру снарядить и вооружить свою армаду? А во что заковывали себя и коней массагетские всадники времен Македонского?

Для того чтобы производить подобную искусную броню, необходима металлургическая практика многих столетий. Наши казаки, освоив приполярье Дальнего востока, пытались приучить местные народцы к кузнечному ремеслу. Чтоб хоть гвозди себе рубили, чтоб кой-какие ножи и топоры научились ковать, дабы не возить их за тридевять земель – за двести лет так и не научили.

Да и сами казаки Ермака тащили с собой весь расходный материал вплоть до подков, и потом все время писали Строганову или царю – дай пороху, дай чугуну на ядра, дай железа на сабли и топоры. По всему этому ходили и клянчили, ибо уже тогда забыли о существовании таинственной чуди сибирской – великолепных рудознатцев и технологов черной и цветной металлургии. И в наше-то время мы помним о чуди заволочской и той, что жила когда-то по берегам Чудского озера…

Кто она – чудь, мы разберем на отдельном уроке, а пока скажу, что этот скифский народ заселял значительную территорию горно-таежного юга Сибири, и память о нем осталась в преданиях, сказаниях и даже воспоминаниях. Я сам не однажды слышал их от старообрядцев и старожилов, которые даже показывали огромные, округлые, явно рукотворные провалы на земле – чудские копи. Они есть в Омской, Новосибирской, Кемеровской, Томской областях и Красноярском крае, в Саянах, на Алтае и Кузнецком Алатау. Если кратко, то история их жизни такова: обитала чудь всегда под землей, редко выходя на поверхность, добывала руды, плавила металлы, ковала оружие, утварь, занималась ювелирным искусством. Но пришли на их земли некие люди белой березы, и кончилось время. Чудь подрубила деревянные столбы, поддерживающие кровлю их подземных жилищ и, по одной версии, погубила себя таким образом, по другой – навсегда ушла в земные недра, завалив все входы. Иногда чудины и чудинки все-таки являются к людям, в основном, из-за дел сердечных – влюбляются в наших парней и девушек, или наоборот, юноши влюбляются в прекрасных подземных принцесс и уходят с ними. Выглядят они необычно, как альбиносы, и вместо нормальных зениц в глазах имеют всего лишь точки, остальное белки, отчего их и зовут – чудь белоглазая. Зато они видят в полной темноте и передвигаются, не коснувшись ни единого предмета, как летучие мыши.

Не отсюда ли пришло выражение – загреметь в тартарары? Не память о них ли искаженным отзвуком донеслась до греков и тартар обратился в преисподню?

Как бы там ни было, но благодаря чудским копям были открыты многие месторождения железа, угля, алюминия, свинца, меди, золота: геологи пользовались следами от их шурфов и штолен, что доказывает существование целого народа в Сибири, который занимался горно-металлургическим ремеслом. И еще чудь оставила после себя множество курганов, где была золотая утварь, украшения и драгоценности, которые привлекали к себе ватаги новгородских ушкуйников еще в тринадцатом веке.

И в самом деле, кто-то ведь разорил большую часть скифских захоронений в Сибири, много позже раскопанных академиком Окладниковым? Ограбил могильники, нарушая все местные традиции и не опасаясь гнева богов? Все валят на монголов, де-мол, их конницы несколько раз проскакивали до реки Ра, учиняя надругательство и кощунство, но это суждение не выдерживает критики. У себя под носом они бы снесли все памятники скифской культуры до последнего, а Долина Царей не тронута, и вообще, чем далее на восток, тем курганы целее.

Кто-то приходил с запада…

Емлющая огонь и свет, планета хранит еще много тайн, которые открываются по неуловимой, не ясной нашей логике, мистической закономерности, как открылся Аркаим – благодаря тому, что человек преодолел земное тяготение и научился летать: кольцевые города в челябинской степи обнаружили пилоты местных авиалиний. Кто их строил, кто там плавил бронзу в каждом доме? Почему возводил великие крепостные стены, если не было врагов?

Об этом следующий урок…

В Р Е М Я

УРОК ШЕСТОЙ.

Славянская история представляется мировой науке неким закостенелым, вялотекущим процессом, возможно, потому у отечественных историков и возникло суждение, будто славяне, сидя по глухим лесам и рекам, не развивались поступательно, как иные народы. А находились в полудреме, и если чему-то учились, то непременно заимствовали знания у продвинутого Средиземноморья или на худой случай, у норманнов. Иногда просыпаясь, эти варвары озирались, догоняли впереди идущих, меняли одежды из шкур на платяные обноски греков, брали у прочих соседей какие-то примитивные технологии, в том числе, общественного устройства, и снова впадали в анабиоз. Эдакие вечные аутсайдеры, плетущиеся в хвосте истории, потому де-мол, проспали долгий период «прогрессивного» рабовладения и из небытия сразу угодили в феодализм.