Елизавета Александрова-Зорина - Демократия и тоталитаризм Страница 16

В Храме Христа Спасителя проводятся рок-концерты и корпоративные вечеринки, в гостинице московской Патриархии девушки обслуживают иностранцев, как в «Национале». Ни у кого уже не вызывают улыбку сочетания «православный риелтор» или «брать процент по-божески». Никого не удивляет соседство церковных лавок с ларьками, где торгуют фильмами ужасов типа «Экзорцист».

И некому изгнать торгующих из храмов!

«Входите тесными вратами». «Но для богатых VIP-вход», — добавляют наши пастыри, покровительствуя «золотому» миллиону — птицам небесным, которые не сеют, не жнут. А имеют не меньше царя Соломона. Этот подход свойственен кальвинизму и крайним направлениям протестантизма.

Но причём здесь Православие?

И причём Пришедший к блудницам и мытарям?

Сегодня Церковь выступает как площадка «Business to Business», где священник берёт на себя роль посредника, так что братков девяностых сменили батьки. В финансовых кругах выгоды от «воцерковления» хорошо известны: лоббирование решений госорганов, защита от злоупотреблений силовых структур, коллекторские услуги, поиск инвестиций. Успех сделки часто определяется суммой «благотворительных взносов».

Многие священники и монахи — бывшие бандиты, наркоманы, тёмные дельцы. Раскаявшиеся? Распятые по правую руку? Какая-то часть, безусловно. Только какая? Ссылаясь на нехватку кадров, сегодня рукополагают не окончивших семинарию, не всегда читавших Библию. Имея смутное представление о духовном и ясное — о земном, такие вносят в учение Христа свою жизненную философию. И, не подозревая, что католики и лютеране тоже христиане, яростно обличают «иноверцев».

Как они отличаются от «первых христиан» 80-х!

Монахов воображение рисует проводящими дни в молитве. Но эта картина обманчива. Уход от мира сегодня зачастую условен: самые безобидные увлечения братии — вино, бильярд и компьютерные игры. Богословские беседы ограничиваются монастырскими сплетнями, а наместника монахи боятся больше Христа. Как и зоны, женские монастыри отличаются большей жестокостью. Невесты Христовы, вымещая злобу за несложившуюся жизнь, таскают друг друга за волосы, впадают в истерики. Нередко монахини расстригаются, не выдержав интриг, которым позавидовали бы светские женщины. В приютах дети с утра до ночи батрачат на монастырь, злобясь от чёрной работы. Они не получают ни духовного, ни мирского образования, превращаясь в монастырских крепостных. Нередки случаи, когда их не отдавали на усыновление. Длинные очереди, выстроившиеся у стен монастырей ко всякого рода чудотворцам, тоже не прибавляют монастырям святости. На моих глазах паломницы едва не разорвали старца, его охрана, напоминавшая секьюрити «звёзд», едва справилась с обезумевшими женщинами. Но они же брезгливо отворачиваются от бомжей, а милостыню дают, будто спасают мир.

Все атеисты не верят одинаково, каждый верующий верит по-своему. «Кровь Христову пью, плотью закусываю!» — искренне говорил мне набожный алкоголик. Каждый лепит Бога по своему образу и подобию, выбирая из проповедей, интерпретаций, житий, советов батюшек то, что подходит к его жизни, прилаживая веру под себя. И считает своё Православие самым православным! Ничто сегодня не рождает столько злословия, осуждения, гордыни, ничто не разделяет так глубоко, как религия. Если бы не умиротворяющий сон вульгарного потребления и мягких ценностей, в России бы вспыхнули религиозные войны.

Казалось, Православие станет национальным стержнем для России, которую после развала СССР швыряет, как лодку в бурю. Казалось, христианские ценности сменят постхристианские западные ориентиры, а русская культура станет альтернативой масскульту. Надежда умирает последней. И всё же умирает. В девяностые Россия встала на колени, а в «нулевые» — расшибла в поклонах лоб. «Свобода, равенство, братство!» сменилось на «Кайся! Кайся! Кайся!». Церковь требует покаяния за то, что прадеды устали быть холопами, за выигранную войну, за царственного мученика, которого современники звали Кровавым. Зато сквозь пальцы смотрит, что паства живёт по заповедям «Загрызи ближнего своего!» и «Возлюби деньги как самого себя!».

Храмы выросли, как грибы после дождя. Их купола сверкают на фоне заколоченных школ, закрытых больниц, разворованных заводов. От блеска церковного золота можно ослепнуть, но нет Бога в храмах, построенных на песке!

Экраны заполонили фильмы a la russe: медовуха, медведи, балалайка. Россия глазами иностранцев стала Россией глазами русских, а актёры, игравшие бандитов и проституток, теперь исполняют роли попов и молитвенниц. Как между Сциллой и Харибдой, мы оказались между либеральной пошлостью и лубочной серостью.

Не ставят ли тысячи крестов над возрождёнными церквями крест на России?

РОССИЯ ВО ЗЛЕ

Может, и права бывший госсекретарь США, заявив, что несправедливо, когда уникальная по природным ресурсам Сибирь принадлежит одной стране? Впрочем, население России быстро сокращается, так что историческая ошибка исправится естественным путём. После того, как Россия отрезала «среднеазиатское подбрюшье», под боком у неё оказались демографические акселераты Иран и Турция, не говоря уж о Китае. Работать русских уже не заставить, но через одно-два поколения на наши земли придут трудолюбивые соседи, готовые батрачить за гроши, и это уже сегодня предвидит мировой капитал, стремясь застолбить пустеющие территории. А кто будет жалеть о нашем исчезновении? Запад? Восток? Мы сами?

Сегодняшняя Россия напоминает старую, выброшенную лыжу, на которой светящейся краской старательно выводят: «Лидер!» Прозападно-либеральную идеологию ельцинской поры сменила ура-патриотическая, власть, будто некрасивая женщина, меняет наряды, которым, однако, не скрыть изъянов. Застой, ни в какое сравнение не идущий с брежневским, повсеместная семейственность — «династийность» в кинематографе, театре, шоу-бизнесе, сложившиеся кастовые, замкнуто-цеховые отношения отмечают наш регресс к феодализму.

При этом убожество «элиты» поражает не меньше долготерпения народа. Уже несколько лет СМИ переполняют репортажи о наших «достижениях», телевидение заполняют лубочные сериалы a la russe. Ловко подменяя понятия, нас призывают любить Отечество, отождествляя его с режимом. Но как можно любить государство, которое тебя презирает? Для этого надо быть покорным христианином, может, поэтому и процветает обласканное властью православие? Как можно соблюдать законы, видя открытую коррупцию, наблюдая, как покупаются виллы, стоимость квадратного метра которых превосходит накопления за жизнь? Как можно оставаться честным, когда в судах наказание без преступления стало преступлением без наказания?

В СССР только декларировалось равенство, там пытались построить бесклассовое общество, нивелируя зарплату, но лишь в современной России рубль всех уравнял. Вот он главный закон, перед которым, как перед Богом, все равны! Достаточно взглянуть на не обезображенные интеллектом лица наших олигархов, чтобы убедиться в этом. Гений в наши дни не представляет коммерческой ценности, зато процветают те, кто не понимает отношений чуть глубже и сложнее денежных. В Москве закрыли заводы. Чтобы открыть казино, как в индейской резервации. Что же это за общественное устройство, когда казино рентабельно, а завод нет? И почему рентабельность ставится во главу угла? Ведь и старики приносят одни убытки… Примат экономической выгоды над общественной пользой граничит с утратой здравого смысла, инстинкта коллективного выживания, приводя к быстрому самоуничтожению.

С крушением традиционных общинных ценностей страна оказалась в духовном тупике. В Рунете можно легко купить героин, заказать любой документ, у каждого — своя цена. Тогда зачем нужны законы? Может, стоит отбросить лицемерие и отменить право, которое у нас всё равно кулачное? По крайней мере, тогда исчезнет паразитический слой юристов, чиновников, судей, пронырливых «консультантов», заполнивших мутные воды российской государственности. В стране, где никакие заслуги перед обществом не гарантируют старость, где сознательно углубляется разрыв поколений — молодёжь презирает стариков, а старики поражаются ограниченностью молодёжи, — где каждому только до себя, а ближний может вызвать лишь зависть, в такой стране жить невозможно. В её удушливой атмосфере можно лишь выживать. Недаром Россия занимает третье место в мире после Ирака и Сомали по количеству желающих выехать из страны. Куда угодно! И это при том, что уровень жизни у нас всё ещё выше, чем в Африке, Латинской Америке или Индии. Дело в тяжёлом психологическом климате, который ощущает каждый, в абсолютном несоответствии устоев построенного общества представлениям об элементарной справедливости. Должна быть выведена новая порода людей, воспитанная на потреблении, не брезгующая ничем ради денег, подогнанная под мораль дикого капитализма. Они должны быть примитивнее, жёстче, черствее. Но это будет уже другой народ с другой усреднённо-низкой космополитической культурой. Пока же принципы (если такие вообще есть), заложенные в общественный фундамент, идут в разрез с формировавшимся веками историческим мировоззрением, они противоречат усвоенному генетически. А когда поражены духовные основы, не излечит никакая экономика. И богач может быть болен психически — страдания не зависят от толщины кошелька.