Сергей Кремлёв - Если бы Берию не убили... Вечная память! Страница 16

Тогда, в начале 60-х, Глушков был не одинок. Его поддерживали, в частности, академик Н. П. Федоренко — директор Центрального экономико-математического института АН СССР; директор Вычислительного центра АН СССР с 1955 по 1989 год, дважды Герой Социалистического Труда академик А. А. Дородницын (1910–1994) и другие…

Ещё в 1955 году Академия наук СССР подготовила предложения о создании системы вычислительных центров. С подобными проектами выступал и руководитель Вычислительного центра Министерства обороны СССР А. И. Китов. Последний позднее стал одним из ближайших сотрудников Глушкова, а впервые предложил единую систему автоматизированного управления народным хозяйством и Вооружёнными Силами в 1959 году! И всё это уходило корнями в работы и идеи конца 40-х — начала 50-х годов, то есть в эпоху Сталина и Берии.

Под общей идеей к концу 50-х годов в СССР возникала мощная конкретная база в виде новых ЭВМ. В 1958 году Государственной комиссией была принята ЭВМ М-20 академика Лебедева, которая стала самой быстродействующей в мире при том, что в ней было в пять раз меньше ламп, чем в аналогичной американской машине «Норк-2».

В те, первые, годы развития компьютеров, Советский Союз, по сути, не уступал Соединённым Штатам Америки с их мощной наукой, подпитываемой к тому же выдающимися умами всего мира. Мы тогда имели очень обнадёживающие перспективы.

А одним из энтузиастов создания в СССР вычислительных машин был как раз куратор советских атомной и ракетной проблем Л. П. Берияі Он активно способствовал развитию этого направления как в научном плане, так и в части разработки вычислительных машин и их широкого внедрения в научные расчёты и т. п. Именно при поддержке Берии были заложены наши успехи в области ЭВМ и кибернетики, ярко проявившиеся в 50-е годы.

В хрущёвском СССР до начала 60-х годов эта линия всё ещё бурно развивалась на той базе, которая возникла при Сталине и Берии и при их личном интересе к проблеме.

Затем, с начала 60-х годов, в позднем хрущёвском СССР работы по ЭВМ стали замедляться, чтобы в брежневском СССР всё более скукоживаться — с утратой всех былых приоритетов и достижений, со всё более заметным отставанием от США.

Параллельно всё более формальный характер стали приобретать работы по внедрению в жизнь СССР автоматизированных систем управления — АСУ, хотя сама эта аббревиатура постоянно была на слуху, особенно — у газетчиков. Об АСУ много говорили и писали, но идеи Глушкова по ОГАС неизменно глушились (прошу прощения за невольный каламбур).

Сегодня не приходится сомневаться, что во всём этом самую чёрную, самую — без преувеличений — зловещую роль сыграли «кроты» Запада в окружении советских руководителей и в высших структурах государственной и партийной власти.

Если бы во главе СССР стоял Берия, ничего подобного не произошло бы!

Уже в процессе работы над этой книгой мне принесли достаточно давнюю (2003 года), однако непреходяще актуальную статью В. Д. Пихоровича «Невостребованная альтернатива рыночной реформы», написанную к 80-летию со дня рождения академика Глушкова. Я очень рекомендую эту интереснейшую статью читателю, но здесь привожу лишь краткие извлечения из неё.

Автор статьи считает, что сам Глушков не до конца осознал весь судьбоносный для социализма потенциал идеи ОГАС и других подобных его идей, но и В. Д. Пихорович, похоже, сам не понял, насколько важную тему он поднял и выдающимся образом осветил. Он пишет:

«Так получилось, что именно в связи с ОГАС советское руководство оказалось перед альтернативой: по какому пути идти — либо по пути совершенствования системы планирования в масштабах всей страны, либо по пути возврата к рыночным регуляторам производительных сил… Очень долгое время высшее руководство колебалось. Сам факт того, что Виктору Михайловичу (Глушкову. — С. К.) поручили возглавить комиссию по подготовке материалов для постановления Совмина по ОГАС, говорит об очень многом.

По не до конца сегодня понятным причинам вместо этого было принято постановление, давшее начало пресловутой экономической реформе 1965 года (выделение в цитате везде В. Д. Пихоровича. — С. К.) До последнего момента проект Глушкова о создании единой системы управления народным хозяйством на базе вычислительной техники оставался основным. Но в самый последний момент он был отвергнут. Предпочтение было отдано внедрению рыночных механизмов управления народным хозяйством.

<…>

… Н епонятно, каким образом могло случиться так, что предпочтение в самый последний момент было отдано проекту так называемых экономистов. Люди, которые выступили инициаторами реформы, были мало кому известны, они свалились, как снег на голову, и сразу стали играть едва ли не ключевую роль в советской экономической науке…»

Увы, сегодня всё более-менее понятно: в 1965 году «агенты влияния» под видом «экономической реформы» провели крупнейшую акцию по подрыву и будущему уничтожению социализма в СССР и самого СССР!

Я в своих книгах уже не раз касался этой грустной истории, в том числе писал о «неожиданном» возвышении серого харьковского профессора Евсея Либермана и т. д. Сейчас же просто лишний раз подчеркну следующее.

Вся порочность «идей» «экономической реформы» 1965 года, которую назвали «реформой Косыгина» и для которой Косыгин был такой же ширмой (невольной, конечно) как и (вполне сознательно) Либерман, была предсказана задолго до самой этой разрушительной «реформы».

Предсказана в 1952 году.

И предсказана Сталиным в его последней работе «Экономические проблемы социализма в СССР».

Между прочим, сила статьи В. Д. Пихоровича заключается и в том, что он понимает это и прямо связывает крах советской экономики, под которую в 1965 году была заложена мина долговременного действия, с тем фактом, что проблематика, затронутая Сталиным в «Экономических проблемах…», в СССР так и не была понята. Более того, эта работа после смерти Сталина была быстро предана в СССР осмеянию и забвению.

И это — отнюдь не случайно. Не исключив из жизни СССР потенциального идейного и практического влияния «Экономических проблем…», было бы сложно разваливать СССР и вести его к гибели.

Ниже мне придётся кратко повторить то, что я уже несколько раз разъяснял в своих предыдущих книгах, однако повториться здесь необходимо.

Одним из важнейших философских открытий Сталина, важных для дальнейшей практической работы по строительству социализма и коммунизма после XIX съезда, была мысль о том, что экономические общественные законы в те периоды, пока они действуют, не менее незыблемы, чем законы природы. В. Д. Пихорович, сознавая важность такой мысли, пишет:

«Сталин разъясняет, что задача социализма состоит в преодолении товарного характера производства (то есть перехода к прямому общественному продуктообмену между производителями. — С. К.), но это преодоление не может произойти по субъективному желанию вождей, партии или народа в целом. Оно невозможно без учёта объективных исторических законов».

Всё верно!

Сталин предупреждал, что общественные законы отражают объективные процессы, происходящие независимо от воли людей в обществе, так же как законы природы отражают объективные процессы, происходящие независимо от воли людей в природе.

Особенность же законов политической экономии состоит в том, писал Сталин, что «её законы в отличие от законов естествознания недолговечны», что они «действуют в течение определённого исторического периода, после чего… уступают место новым законам».

Но пока они действуют, их не обойдёшь и не отменишь — как это можно делать с законами юридическими, предупреждал Сталин.

При этом Сталин абсолютно точно сформулировал как основной экономический закон капитализма, так и основной экономический закон социализма:

«Главные черты и требования основного экономического закона современного капитализма можно было бы сформулировать примерно таким образом: обеспечение максимальной капиталистической прибыли…

Существенные черты и требования основного экономического закона социализма можно было бы сформулировать примерно таким образом: обеспечение максимального удовлетворения постоянно растущих материальных и культурных потребностей всего общества путем непрерывного роста и совершенствования социалистического производства на базе высшей техники».

Сталин понимал, что экономика не может работать себе в убыток, однако верно отмечал, что здоровой может быть лишь такая экономика, которая не увеличивает прибыль, а снижает себестоимость производимой продукции. При этом экономически обоснованное снижение себестоимости невозможно без внедрения новой, «высшей», техники — в том числе и вычислительной, управленческой.