Александр Архангельский - Эффект бабочки Страница 16

И поэтому на фонд – даже в рамках этого опасного закона – невозможно распространить правило об иностранных агентах. А если возможно, то это значит, что закона уже нет. Да, кошмарного, да, полицейского, да, закомплексованного. Но хотя бы писаного. То, что «Мемориал» политическая организация, могло присниться только в страшном сне, но можно было сделать вид, сказать – а мы считаем. Здесь и этого сказать нельзя. Нечему казаться. Нечего считать. Бьют не по фонду, к которому придраться невозможно; бьют по Зимину, который чем-то не понравился кому-то; бьют безо всякого формального закона; бьют для того, чтобы другие боялись. Поздним вечером 25 мая его фейсбучный блог был взломан и в нем появилась фейковая запись – мол, раз вы так, то я открыто заявляю, что финансировал врагов кровавого режима, список прилагается, причем не сам, а вместе с «американскими друзьями». Причем некоторые детали фейкового текста указывают на то, что работали не любители, а профессионалы. А значит, Зимину прислали метку. Лично. Без посредников. Мы тут.

Не сомневаюсь в том, что в ближайшие дни на помойных ресурсах появятся «мнения и комментарии», что Зимин вполне хорош, да и фонд у него неплохой, но зачем залезал за черту? Зачем за пределами фонда выражал свои симпатии и антипатии? Как будто личная позиция отца-основателя хоть как-то влияет на работу фонда, и как будто политические взгляды являются – и могу являться – условием приемлемых пожертвований в сфере культуры, науки, образования. Боюсь, что эти рассуждения помогут власти передвинуть тумблер еще на одно деление и ввести «по понятиям» новые правила. Если раньше действовал молчаливый контракт – кто крадет, должен бояться, кто боится, может красть, то похоже, что стране предлагается новый: бояться должен тот, кто хочет поделиться с обществом; право быть благотворителем предполагает робость и послушание во всем – в том числе и за пределами благотворительности.

Эпидемия выходит на новый уровень. И последствия будут другими. Дмитрий Зимин, которому в день принятия решения об «агентстве» исполнилось 82 года (такой чудесный подарок к дню рождения), не для того становился крупнейшим донором родной науки, чтобы кланяться и целовать ручку злодею. Я не знаю, что должно случиться, чтобы он согласился нашить желтую звезду на свой фонд, свое детище, свое счастье, свою гордость. Даже если ему пообещают жизнь за пределами гетто. В виде исключения. Этого не будет; тут сомневаться не приходится.

Иное дело – суд с Минюстом. Тут тоже слишком много сложностей, и организационных, и психологических. Да, «Мемориал» судился, да, «Либеральная миссия» тоже готовится идти в суд. Но они – получали гранты, а он их давал. Давал свои, из именного (а не «слепого» обезличенного) траста. Не привлекая чужих средств. Находя удовольствие в том, чтобы российским ученым было хорошо. Ничего не требуя взамен, кроме уважения. И получив на выходе плевок в лицо вместо низкого поклона государства за – прошу прощения, произнесу высокие слова – патриотическую работу. Если Зимин решит судиться за право соблюдать закон и отдавать свои деньги ученым, он проявит какое-то неземное величие. Ему, конечно, не впервой; он сделан из того материала, из которого получаются великие люди. Но с точки зрения обычной логики гораздо проще на ближайшем Совете фонда «Династия», который состоится 8 июня, объявить о закрытии крупнейшей, старейшей и репутационно безупречной институции. Что в переводе на язык эмоций будет означать: мы не работаем дамбой на пути державного селя; если государство не хочет, чтобы ученые – были, и были в своей стране, мы не встанем на его пути, оно сомнет вас. Вы не будете получать гранты, закроются десятки проектов; скажите спасибо тем, кто взорвал заграждения на пути этого селя.

Что дальше? Дальше резкая радикализация со всех сторон. Ученым, всему образованному сословию будет послан внятный сигнал – терять вам больше нечего, «от судеб защиты нет», ни на какие разумные процессы не надейтесь, все подчинено неостановимому желанию владеть живыми душами. А что делает сообщество, которому нечего терять? Встает стеной. Даже если нет ни малейших шансов на победу – все равно встает. А государство, осознанно провалив ситуацию еще на один уровень и временно закрепившись на нем, через шаг опустится еще ниже. Сегодня по факту уничтожаются институции, которые связаны с неугодными людьми, хотя институции закону соответствуют; завтра будут уничтожаться сами люди. Сегодня принимается закон о нежелательных организациях; что помешает по прошествии какого-то времени принять закон о нежелательных гражданах? Сегодня можно безо всякого закона эти самые организации крушить, что может остановить подспудное желание без ссылок на закон уничтожать людей?

Я пишу это – и сам не верю в реальность такой перспективы. Как не верил, впрочем, в то, что разгром «Династии» возможен. Что «нежелательные организации» могут стать реальностью. Что советский бред единого учебника вернется в виде мутного проекта Яровой. Что музей советской зоны «36» превратится в музейную зону УФСИНа. Оказалось, зря не верил.

PS Как известно, фонд прекратил свою деятельность 31 октября 2015 года.

5. Новые варвары, вечные ценности32

Как выглядело происходившее в Европе в конце лета – начале осени 2015 года, если судить по российским газетам, радиостанциям, телеканалам, они же – российский фейсбук и другие соцсети? С Востока на Европу движется новый Атилла. Этот Атилла скорее хороший, потому что разорит Европу. С другой стороны, он плохой, его изображают диким и опасным. При этом репортажи о нашествии иноплеменных в основном снимаются в Восточной Европе, прежде всего в Венгрии, реже в Сербии, совсем редко в Вене и почти никогда в Париже, Берлине и Хельсинки. Возникает ощущение коллапса, который не имеет точки выхода; мы сосредоточены на завязке сюжета, но не получаем кульминации, тем более не видим развязки.

Сквозная мысль пронизывает все публикации и большинство сетевых дискуссий: Европе христианских ценностей конец. Сначала она будет корчиться в социальных судорогах неисполнимого бюджета, а потом в агонии исламизации. Многие были бы рады такому финалу, ибо – «Европа, ты одурела!». Одно огорчает – Америка, которая все это заварила, стоит в сторонке и в ус не дует. Надежда на то, европейцы ее проклянут. Пускай и на последнем издыхании. А мы насладимся проклятием.

Но если включить «Евроньюс» (не говорю уж просто посмотреть TF 1 или ZDF или BBC), то сложится другой, гораздо более серьезный, драматичный – и при этом не катастрофический – образ. Очень много проблем. Очень. Масштаб сирийско-ливийско-тунисско-марокканского исхода поражает. Особо тяжело приходится буферным странам, через которые поток мигрантов устремляется в старые столицы и там уже распределяется по капиллярам. Среди тех, кто стремился в Германию, Австрию, Францию, Данию, Швецию – страны с высочайшей степенью социальной защиты – есть реальные жертвы геополитики, есть желающие пристроиться в общую очередь, есть потенциальные бандиты, есть просто жулики. Поначалу европейцы возмущались. Но после новостей о брошенной машине с трупами мигрантов и о тельце маленького мальчика, выброшенном волнами на берег, настроения стали меняться. Австрийцы приезжают на своих машинах, подхватывают тех, кого не пропускает Венгрия, довозят до границы, дают им перейти ее пешком, чтобы не нарушать закона, сажают снова и везут дальше. Немцы увеличивают квоты для приема беженцев. Папа Римский призывает каждый приход принять одну «гуманитарную семью»; финский премьер предлагает свой дом для несчастных. А тех, кто спрятался за спинами страдальцев и хочет просто получить хорошее пособие, стараются отфильтровать и выслать.

Разумеется, вышлют не всех. Конечно, в этих разнородных толпах слишком много будущих бездельников и дармоедов. И тех, кто вольется в ряды исламистов – немало. Угроз и рисков не скрывают; в последствиях – может быть, не в полной мере – отдают себе отчет. Ролик с обнаглевшими переселенцами, которые выбрасывают бутылки с водой, разносимую полицией, на рельсы и воротят нос от предлагаемой еды, поскольку протестуют против задержки, – смотрят миллионы. О том, что это бизнес на несчастье, позволяющий нажиться опытным контрабандистам, знают. Помнят о несправедливости: средства будут доставаться беженцам, а не «новым европейцам», которых приняли в Евросоюз и социально бросили на произвол судьбы. Однако все это второе. А первое – здесь и сейчас наступила беда. Пикейные жилеты и мудрецы геополитики пускай обспорятся о том, кто больше виноват, Америка, Брюссель или главы национальных правительств. А нормальный европеец должен сначала помочь. Без русской душевности. Без американской широкой улыбки. Ворча. Но помочь.