Борис Бабочкин - В театре и кино Страница 17

В 1935 году я написал статью для сборника "Лицо советского киноактера". Редакторов интересовала моя работа над ролью Чапаева; кончая эту статью, я написал: "...искусство кино поднимется на такую высоту, с которой "Чапаев" будет казаться только пробой пера, только первым опытом работы по методу социалистического реализма".

В общем я был прав, но нужно было пройти двум десяткам лет, чтобы я увидел, что в чем-то и ошибся. Линия "Чапаева" не имела продолжения. Картина не создала направления не потому, что в ней его не было, а потому, что "Чапаеву" нельзя было подражать. Любое внешнее подражание "Чапаеву" было обречено на немедленный провал. "Чапаеву" нужно было следовать, - это значит: создать такой же силы современный сценарий, так же идеально распределить в нем роли между актерами, абсолютно чувствующими материал, зажечь идейнохудожественным содержанием этого сценария весь творческий коллектив и найти для этого нового фильма единственно возможную, годную только на этот единственный случай художественную форму.

Линию "Чапаева" продолжали все те лучшие советские картины, которые были сделаны вдохновенно, бескомпромиссно и поднимались до высокого художественного уровня, пусть они не были похожи на "Чапаева" ни по тематике, ни по стилю, ни по форме. И наоборот, многие картины, поставленные на темы биографии героев

гражданской войны, других деятелей, например фильмы о Котовском, Пархоменко и так далее, были несколько сходны с "Чапаевым" только фабулой.

"Чапаеву" нужно было следовать, а не подражать. А следовать "Чапаеву" - это значит категорически, заранее раз и навсегда отказаться от конъюнктурных соображений и расчетов, как бы выгодны они ни были, какие бы немедленные блага, какое бы немедленное признание они ни сулили. В этом смысле "Чапаев" - картина абсолютно честная, наполненная одной идеей - идеей революции. И это, а не что-нибудь другое, составляло и составляет предмет гордости всех участников "Чапаева".

Казалось, что торжественный вечер пятнадцатилетия советского кино стал кульминацией в расцвете славы и популярности "Чапаева". На деле же было не так. Картина как бы набирала все новую и новую силу и высоту. Не помню точно, когда именно, через сколько времени после премьеры, она начала наконец уступать свое место в кинотеатрах демонстрации других картин, потому что довольно долго почти на всех экранах шел только "Чапаев". Но и после недолгих перерывов "Чапаев" шел снова и снова, и казалось, этому не будет конца. Потом "Чапаев" прорвался через границы Советского Союза и начал свой победный марш за рубежом. Надо напомнить, что в те времена у нас еще не было таких связей с зарубежными странами, какие существуют теперь, и проникнуть за рубеж нашей картине тогда было гораздо труднее, чем теперь.

Естественно, что "Чапаев", с его ясным, совершенно недвусмысленным революционным содержанием не был там желанным гостем и во многие страны так и не попал. Его не знают в Скандинавии, в Голландии, во всех странах Британского содружества, в Латинской Америке. Но еще в 1935 году мы начали получать сведения о том, как проходил он на Балканах, потом во Франции и Италии, в Турции и Китае и наконец в Соединенных Штатах.

В корреспонденции из Нью-Йорка "Правда" 2 марта 1935 года писала:

"Наконец на Бродвее был показан "Чапаев". И тогда восторженные голоса прессы и зрителей прозвучали на всю страну. Можно с уверенностью сказать, что такого огромного успеха, таких шумных восторгов публики, такого смеха, таких сдерживаемых рыданий, такого грома аплодисментов и абсолютного [подчеркнуто газетой] единодушия прессы не знал не только ни один советский, но почти ни один иностранный фильм вообще... "Чапаев" идет на Бродвее уже шестую неделю, возможно, он будет идти 8-9 недель. Шесть недель ежедневно очереди у театра, шесть недель бурные восторги публики, шесть недель вся пресса ежедневно пишет о "Чапаеве", не уставая восторгаться этим замечательным произведением искусства, этой замечательной победой советской кинематографии. Фильм показывается сейчас в больших кинотеатрах Вашингтона, Бостона, Балтиморы, Чикаго и других городов США.

Национальное объединение критиков США дало "Чапаеву" высшую оценку - "исключительный фильм", оценку, которая редко присуждается американским фильмам... Рецензия восторженно отзывается об игре... и о замечательной работе режиссеров - братьев Васильевых... Известный критик газеты "Нью-Йорк пост" Торнтон Телеганти дал фильму высшую оценку - "превосходный". Такая оценка до сих пор еще не была дана ни одному американскому или иностранному фильму... Бонел в "Уордлтелеграм" свой восторженный отзыв заканчивает словами: "Откровенно говоря, "Чапаев" настолько блестящий фильм, что его нельзя пропустить и не посмотреть".

Здесь, в Нью-Йорке, наблюдается такая же картина, как и в Москве: люди ходят смотреть "Чапаева" по многу раз, каждый раз по-новому восторгаясь картиной... "Чапаев" победил! Победила советская кинематография!

Когда в 1951 году я приехал в Болгарию, меня встретили как старого знакомого, - "Чапаева" там хорошо знали уже пятнадцать лет. В 1958 году я впервые попал в Ниццу и Марсель,, там я еще раз почувствовал отзвуки того триумфального успеха, который завоевал "Чапаев" еще до второй мировой войны.

В 1937 году, во время гражданской войны в Испании, "Чапаев" стал буквально боевым оружием республиканцев. Мы узнавали об этом из корреспонденций И. Г. Эренбурга и М. Е. Кольцова, которые были для нас дороже самых восторженных рецензий. Можно сказать без всяких преувеличений, что легендарный советский полководец и после своей смерти еще дрался в Испании за победу идей коммунизма. Батальон имени Чапаева покрыл бессмертной славой свое боевое знамя в неравной борьбе с фашистскими полчищами.

Через много лет мне пришлось услышать рассказ одного китайского художника, бывшего в Москве с одной из первых культурных делегаций КНР.

"Вы знаете, какое влияние на мою судьбу оказал Чапаев? Ничего не знал я раньше об этой картине. Я попал в кино случайно. Шел "Чапаев". И смотрел я картину много раз подряд, до самого последнего сеанса. Потом я вышел из кино и, не заходя домой, ушел из города. Много месяцев пробирался я в расположение 8-й революционной армии и вернулся в Пекин только через много лет с войсками, освобождавшими Пекин от власти Чан Кайши".

На встрече советской интеллигенции с первой делегацией киноактеров Индии в Доме архитекторов в 1956 году замечательный индийский киноактер Балрадж Сахни рассказал: "В 1940 году я жил в Лондоне, который ежедневно подвергался жестоким налетам фашистской авиации. Я был уверен, что погибну. Я примирился с этой мыслью, но не мог примириться только с сознанием того, что погибаю вдали от родины и так бессмысленно. Однажды днем я забрел в кино. До этого дня я не видел ни одной советской картины и ничего не слышал о советском кино. Когда я вышел из кино, то перестал бояться, перестал думать о смерти, перестал прятаться в бомбоубежище. Эта советская картина была "Чапаев".

Через три года Сахни повторял этот рассказ дословно в Бомбее, где индийская художественная интеллигенция принимала советскую делегацию и где укрепилась моя дружба с этим замечательным индийским актером.

О том, как любили "Чапаева" у нас дома, рассказывает известный анекдот: мальчишка смотрит "Чапаева" сеанс за сеансом, не выходит из кино. Его, наконец, спрашивают: "Почему ты не идешь домой?". "Я жду" "Чего ты ждешь?" "Может быть, он выплывет".

Но это, пожалуй, только анекдот. А вот что было на самом деле, что рассказывали мне директора московских кинотеатров. Ватага мальчишек приходила в кинотеатр и спрашивала: "У вас - "Чапаев"? "Чапаев". "Тонет?" "Тонет". "Значит, это не здесь. Пошли, ребята. Есть где-то такое кино, где он не тонет..."

К сожалению, скоро наступило время, когда Чапаеву пришлось все-таки выплыть.

В первые же дни войны кинематографисты начали выпускать боевые кино-сборники. В организованности, быстроте, оперативности выпуска этих сборников, над которыми работали самые крупные советские кинематографисты, сказалось то чувство высокой ответственности, которое овладело страной в дни смертельной опасности. Одной из первых картин, выпущенных в самом начале войны, был короткометражный агитационный фильм "Чапаев с нами". Плывет раненый Чапаев по Уралу, а на другом берегу ждут его бойцы 1941 года: танкист, летчик и пехотинец. От них слышит Чапаев: фашистская Германия напала на Советский Союз. И вскочил Чапай на коня и полетел впереди красных батальонов, полков и дивизий на последний бой с фашистами...

В. Петров снимал этот маленький фильм, и во время съемки над нашими головами в Озерках, в окрестностях Ленинграда, летали немецкие самолеты...

Как ни странно, но у меня очень мало сведений о том, как шел "Чапаев" во фронтовых условиях Великой Отечественной войны. Знаю только, что он шел часто и много и, вероятно, делал свое большое патриотическое дело. Но один эпизод, рассказанный черноморским матросом, произвел на меня большое впечатление.