Анатолий Александров - Путь к звездам. Из истории советской космонавтики Страница 17

– А кто, Сергей Павлович, будет решать вопрос о допуске и составе экипажа на первый космический полет?

– Мы будем предлагать составы экипажей, очередность их запуска, а Государственная комиссия будет их утверждать или отклонять. Получится все очень логично.

– У тебя имеется хоть какая-то уверенность, что это твое предложение будет одобрено правительством?

– Конечно, есть, Василий Павлович, – в уверенности Главного конструктора трудно было усомниться. – Наше предложение о создании Центра подготовки космонавтов принято. Создание же Государственной комиссии по летным испытаниям – естественный следующий шаг в том же направлении.

– Согласен, предлагай, Сергей Павлович, – доводы Главного конструктора показались Мишину убедительными.

Из ЦК партии Королев вернулся к исходу рабочего дня. Он был при всем параде – в черном костюме, со Звездой Героя Социалистического Труда на лацкане. Сразу при входе, он поручил секретарю, Антонине Алексеевне, срочно пригласить к нему руководящий состав ОКБ и завода. Когда в его просторном кабинете на втором этаже конструкторского корпуса стало тесновато, Сергей Павлович поднялся, громче обычного сказал:

– Уважаемые товарищи! Я так экстренно собрал вас сюда вот по какому вопросу. Я только что вернулся из ЦК партии, где докладывал о возможности создания космического аппарата для полета человека. Вы все прекрасно знаете, что на данный момент имеются условия и средства, необходимые для того, чтобы пилот-исследователь мог совершить космический полет. Но необходимо предварительно накопить опыт по запуску таких аппаратов и благополучному возвращению их на Землю. Нужно не один раз надежно отработать всю сложнейшую технику этого дела. Вы должны понимать, какое огромное доверие нам оказывается. И наша задача – доверие оправдать.

Сделав небольшую паузу, Королев заключил:

– Я нисколько не сомневаюсь, что такую задачу мы вполне можем решить. Поэтому я прошу всех присутствующих самым тщательным образом продумать то, о чем я только что сказал. Продумать порядок наших действий, как лучше организовать работу на каждом участке, на каждом рабочем месте в конструкторском бюро и на заводе. Для беспристрастной оценки нашей работы будет создана Государственная комиссия по летным испытаниям нашей техники. К этому нам надо быть готовыми.

Весна пролетела для Главного конструктора, как один день. Но лето он встречал в хорошем расположении духа. Работы, конечно, у него не убавилось, даже напротив. Но наконец обозначился важный ее итог. Был собран первый космический корабль, правда еще не отработанный до конца, и все же Королев решил показать его будущим космонавтам. Сам назначил дату – среда, полдень, 18 июня. За неделю до этого срока сообщил начальнику Центра подготовки Карпову о своем решении.

Но утром того дня в кабинете Сергея Павловича неожиданно, без предупреждения, появился генерал-полковник Агальцов. Разговор начал на ходу, в шутливом тоне:

– Заместителю Главкома ВВС стало известно, что сегодня Главный конструктор ракетно-космических систем принимает у себя первую группу космонавтов… Это правда, Сергей Павлович?

– Конечно, правда, Филипп Александрович… Что тут из ряда вон выходящего, особенного? Скоро ребята полетят на орбиту, а живого космического корабля еще не видели.

– Все правильно, но вопрос не согласован с руководством Комитета государственной безопасности.

– А зачем нам такое согласование, Филипп Александрович? Все летчики имеют допуск к совершенно секретной работе. Что же еще требуется? Или я что-то не учитываю?

Только теперь Агальцов раскрыл секрет своего приезда:

– Понимаешь, Сергей Павлович, вчера вечером мне позвонил генерал Серов и предложил, чтобы по этому поводу Главком ВВС обратился в КГБ за специальным разрешением.

– Но это же настоящая чушь, Филипп Александрович, – возмутился Главный конструктор. – Маршал Вершинин знает каждого из летчиков лично. Ты возглавлял всю работу по их тщательному отбору в отряд космонавтов. И вот теперь, чтобы показать ребятам живой космический корабль, надо оформить еще какую-то особую сверхбумагу!.. Поверь, это требование я не понимаю.

– Ты, Сергей Павлович, не горячись. Нужна такая особая бумага госбезопасности, значит, мы должны ее сделать, – заместитель Главкома ВВС попробовал успокоить Королева.

– Нет, Филипп Александрович, я не горячусь, но хочу, чтобы у нас было меньше несуразных помех в работе.

– Сергей Павлович, давай подготовим такую бумагу, приложим список летчиков и направим их генералу Серову, а ты пару дней повремени с приездом космонавтов, – предложил Агальцов.

– Нет, Филипп Александрович, я не согласен откладывать встречу с летчиками ни на один день. Сейчас, при тебе, я позвоню в ЦК партии Сербину, и пусть он сам решает вопрос с генералом Серовым. Ему намного сподручней это сделать.

Главный конструктор тут же набрал нужный номер, поздоровался, громче обычного, сказал:

– Иван Дмитриевич, у меня находится крупный авиационный начальник, генерал Агальцов. Он заехал ко мне по очень важному делу. Я наметил сегодня познакомить будущих космонавтов с кораблем, а генерал Серов потребовал на это посещение от командования ВВС специальную бумагу. Все летчики имеют допуски к совершенно секретной работе. Я думаю, что этого достаточно.

Заведующий отделом ЦК по оборонной работе Сербин, не раздумывая, пообещал Королеву решить вопрос с КГБ о посещении его конструкторского бюро кандидатами в космонавты без всяких дополнительных допусков.

Главный конструктор, опустив трубку на рычаг, продолжил разговор с генералом Агальцовым:

– Сколько крови попортили мне, да и тебе, Филипп Александрович, медики при отборе. То вестибулярный аппарат неустойчив, то кровяное давление чуть выше нормы. Безжалостно браковали боевых летчиков по росту и весу.

– Ты считаешь, что кого-то отчислили не совсем справедливо? – уточнил заместитель Главкома ВВС.

– Конечно, несправедливо. По несущественным причинам был отчислен из отряда старший лейтенант Карташов. За Гагарина пришлось бороться. Вычитали в его личном деле, что он полтора года находился на оккупированной фашистами территории. Но мальчишке было всего восемь лет. Теперь он стал коммунистом, великим тружеником, да Юрий вообще парень с головой. Это же надо учитывать.

– Вот об истории с Гагариным я слышу от тебя впервые, Сергей Павлович, – признался генерал Агальцов.

– Мне о ней рассказал Карпов. Стоит ли тебе доказывать, как не просто было Юрию из пэтэушника махнуть в военные летчики-истребители. Он поставил себе такую цель и блестяще ее осуществил. Нам радоваться за него надо.

– Мне тоже с первых встреч понравился этот смоленский паренек, Сергей Павлович… Очень понравился.

Королев, словно не слыша последних слов заместителя Главкома ВВС, продолжил свой монолог:

– Перед кем хочешь, чего бы мне ни стоило, я буду отстаивать Гагарина до последней возможности! Выходит, что теперь «пятнышко» о нахождении в оккупации так и будет шагать с ним вровень по всей его жизни. Разве это справедливо?

Когда Агальцов собрался уезжать, Сергей Павлович пригласил его поприсутствовать при посещении конструкторского бюро будущими космонавтами, но у того была запланирована встреча со специалистами ЦАГИ в полдень. Отменить или перенести ее было уже нельзя.

Вошедший в кабинет Воскресенский сразу определил душевное состояние Главного конструктора:

– Неприятный разговор состоялся, Сергей Павлович?.. Надо его преодолеть. Разве мало таких пережили?

Королев ответил в рассудительном тоне:

– Этот разговор особый, Леонид Александрович. Понимаешь, Гагарин уже полгода готовится к полету в отряде, семью перевез, и вот теперь кто-то из кэгэбистов вычитал в его личном деле, что он в войну полтора года находился на оккупированной врагом территории. Звонят маршалу Вершинину: «Как так, при отборе в отряд космонавтов, дескать, проглядели?»

– Подумать только, повод для беспокойства выискали! Но он ведь был в оккупации восьмилетним мальчишкой! – тотчас согласился Воскресенский.

– О том и речь, Леонид Александрович. Разве мало людей вынужденно оказались тогда на оккупированной территории?

– Так что же теперь требуется от нас, Сергей Павлович?

– Требуется совсем немного. Чтобы показать космонавтам наше опытное производство, надо написать в Комитет госбезопасности специальное письмо. Другими словами, мы должны испросить у генерала Серова разрешение на этот показ.

– Более чем странное требование, Сергей Павлович. Для наших работников достаточен допуск к секретной работе, а для будущих космонавтов, выходит, такого же допуска недостаточно?

– Никаких бумаг, Леонид Александрович, никому писать не будем. Как-никак, идет не тридцать седьмой, а шестидесятый год. Все беру на себя. Кстати, в присутствии генерала Агальцова я звонил в ЦК партии Сербину, и он взялся уладить этот вопрос с КГБ без дополнительных бумаг. Утвержденный мной план знакомства космонавтов с опытным производством остается в силе. Начнем ломать заскорузлые стереотипы преклонения перед могуществом кэгэбистов… Будем действовать по нашему плану.