Отар Кушанашвили - Не один Страница 17

Подведем итоги песенного лета.

Я, как и вы, по «торжественным маршам непобедимой страсти», но наши мастера эстрадных дел, хоть и имитируют муравьиное усердие (а иной раз даже кажется, что выказывают), с переменным успехом и с удивительным постоянством пишут и исполняют более-менее жидкие песенки про то, как хорошо, когда тебя любят.

Кто ж будет спорить, я не собираюсь никому подпускать шпильки, это совершенно не тот случай, я собираюсь отметить старающихся.

Ведь что такое летний блокбастер?

Представьте пляж, бесконечную жемчужную косу, уходящую в марево.

Вы не то, чтобы эпикуреец, но такой, не чуждый радостей жизни эпикуреец, ненавидящий унылость.

Или, если вы не имеете ничего общего с лурианским течением каббалы, вам на закате понадобилось неспешно и, главное, красиво подумать о жизни, и вам потребна небыстрая музычка.

Какую бы вы предпочли?

Вот рейтинг самых-самых летних пьес, уносящих за унылые пределы бескрылой жизни.

Леша Потапенко (дуэт «Потап и Настя») любим мною за то, что, по Гумилеву, «не оскорбляет неврастенией» слушателей, да кого угодно, даже грузинских таксистов, и у него вечное выражение лица «Как мечталося, так и сталося, а еще мне сказать осталося».

Я писал уже, что за всю свою ярчайшую жизнь я мало встречал людей столь остроумных и чутких к слову.

Может, вы этого не знали, но он еще и продюсирует ярких молодых.

Дуэт «Время и Стекло» состоит из красивых молодых вьюноши и синьорины, а поскольку я знаком с обоими, а Лешу так и вовсе опекаю, то свидетельствую: они не просто похожи на людей, начинающих день с апостольского «Радуйся!», они такие люди и есть.

Песня «Имя 505» – лучшее, что с нами случилось этим летом, даже во всей Европе никто не сочинил подобного великолепия; декларация альковной независимости – вот что такое эта песня, саундтрек мирового уровня к жарким, беспечным поцелуйчикам, звуковая отрада потребителей любви.

Ну и поскольку главное проклятие наших дней – предельная атомизация, распад элементарных социальных связей, молодые уходят, с головой ныряют в интим. Интим всегда был ключевой зоной комфорта для младых да ранних.

«КВЕСТ ПИСТОЛС» «Мокрую» поют так, будто самый воздух напоен альковным предвкушением.

Какой там Фаррелл Уильямс, он скаутом на пикнике кажется рядом с этой бандой сорвиголов, намеренно и очень стильно играющих в парней с крайне эластичными представлениями о морали.

Хотя мораль есть, она называется Любовью.

Но настоящей любовной песни этим летом не было; по чести сказать, и не могло быть, потому что там, где злость растворена в воздухе, сама любовь будет считаться деликтом и реликтом.

Об этом – во второй части якобы несерьезного исследования.

Сергей Лазарев: одумался. Запел по-русски. Победил

Я не просто коротко знаком с Серегой Лазаревым, я работал с ним два года, работать он умеет и эффектно, и эффективно, и если мою гримерку штурмовали бандиты с гризетками и леди чуть младше 80-ти, то в рассуждении Лазарева (то было многочасовое шоу на пленэре) с первой минуты до распоследней секунды наблюдалось хрестоматийное «восторженные визги женского пола сливались в один сшибающий с ног хорал».

Мне СЛ всегда казался неимоверно талантливым парнем, исполняющим невероятную, непроходимую, труднопроницаемую для тех, у кого есть хотя бы и минимальный вкус, бестолочь.

Он всегда был и остается одним из самых качественных адептов раскидистых альковных пасторалей, но догадал его черт петь на аглицком, да авторов, которым я руки с дорогой душой в культяпки бы обратил; у пьесок не было ни начала, ни конца, ни мелодии, Шатунов по мелодике казался на фоне лазаревских упражнений Стиви Уандером.

Но его любили: за то, как он выглядел. Ты хоть психоделику жарь, но будь в форме.

Вот с чем никогда не было проблем у СЛ, так это с улыбкой и икроножными мышцами.

Я однажды спросил Киркорова, как же так, ни одного хита, который можно было б напеть.

Киркоров аж расцвел: ты погляди, говорит, на него, он сам ходячий хит, статный и ладный.

Я знаю, эти разговоры задевали Лазарева, потому что раз мы сошлись в вулканической дискуссии насчет того, верно ли он развивается.

Он улетал в Лондон, я летел в Москву.

Я ему: «Не дуйся, я ж по любви, но, чую, ты снова едешь закупать никудышные песенки, ведь все равно доподлинный успех придет тогда, когда ты споешь аутентичную благоглупость "люби меня, как я тебя!", да с танцами и фирменной улыбочкой. Тогда и Саранск падет, а то твой этот космополитизм одной Лере Кудрявцевой по нраву (с которой у вас якобы неземная любовь)».

Сергей вымученно улыбнулся и ответил: «Разве, плохо, что я стараюсь изо всех сил расширить рамки своей популярности?»

Как трапезу украшает тишина, так молодого артиста украшают амбиции.

На это я ему ответил довлатовским «чрезмерные амбиции затрудняют авторскую дикцию».

Теперь, когда я слушаю и смотрю песню «Это все она», я понимаю, что Лазарев стал большой поп-звездой. Русской.

Как поется в песне про импортозамещение: «Где родился, там и пригодился».

Песни «Иванушек» – как запах свежей выпечки!

Я вот о чем: все, ВСЕ делают карьеры с большим числом этических допусков. Кроме меня, «ИВАНУШЕК», И. МАТВИЕНКО, А.Н. МАЛАХОВА (титаны, я и он, перестали мешать жизнь с «ИГРОЙ ПРЕСТОЛОВ» – и – ура! – примирились!).

А.Н. Малахов учинил в студии «Пусть говорят» шоу, посвященное 20-летию группы, позволяющей ровно столько означенных лет думать о жизни и о себе без апокалиптического возмущения. «Иванушки» потому и пережили всех, что им не приходится жить, «внутренне корчась от собственного лицемерия». Ребята пришли в студию со своими половинками-эвменидами-музами и детьми. Жены красивые и самодостаточные, дети дерзкие, страстные, умные. «Иванушки» перевернули «франшизу» о поп-музыке, превратив бойз-бенд с песнями, где довольно пропеть «пиф-паф, ой-ой-ой, не покидай меня, зайчик мой!», в историю, которая могла с одинаковыми шансами стать драмой и фарсом, а стала историей на тему «Как закалялась сталь», как страсти большие не сожгли. Они дурачились, каламбурили, идиллия была такая, что мне казалось, будто я захмелел, я отвык от того, что в студии не дебатируются казнокрадство и инцест, и отвык от того, что эти дебаты не сдобрены взаимными угрозами.

Я уж и не упомню, когда у людей глаза сияли от радости, музейной по нонешней погоде.

Я вам, неразумным, всегда говорил, что «Иванушки» потребны мне и всем нам, чтоб с души тяжесть спала, а хмарь сменилась благорастворением воздухов. Хочется шампанского и читать вслух Вергилия. 3а что отдельное спасибо Игорю Матвиенко, Мистеру Скромность, который бежит от публичности, как тренер Капелло, ободравший нас, от ответственности. Это он сочинил группу и песни под лозунгом «Да вернется в пылающий мир немного гармонии». Он в нашей местности – главный по мелодиям, возвращающим вкус к жизни. Любая их песня – как запах свежей выпечки, простая философия: не манерничайте, нас спасет любовь, только она.

Мы с Малаховым согласные, Олег Яковлев тоже. Нет, не так: шельма Яковлев – тем паче.

Братья Меладзе плюнули в прошлое

Костя Меладзе не человек, а – человечище, композиторище, продюсерище, инженер девичьих душ; заповедная редкость, а не человек.

Пока они не исполнили с братом сомнительный шедевр под названием «Мой брат», я был убежден, что КМ пишет первостатейные песни, пребывая в мечтательном самосозерцании, чуждый нашенских мелких страстей. Нет же, он НАШ, обыкновенный человек, такой же, как его брат, хороший парень, который считает, что прошлое было ошибкой.

Я не знаю, слушали ли вы означенную песню. Если нет – сделайте это. Я не знаю, за каким они ее спели и превратили в кино, я просто знаю братьев Меладзе.

Костю я знаю недостаточно, говорю же, он заповедной редкостью мне казался, с Валерой – вот с Валерой я был не разлей вода. Пока – старая история, драма с элементами фарса – братья не прославились.

Валера М. – рухни я в огонь вечной кары, если кто-то уличит меня в неискренности – певун галактического масштаба. И вот они с братом выпевают песнь песней, из которой следует, что бывшие жены были ошибкой, они предаются в песне покаянному самобичеванию: «Полжизни привыкал я к ней, а надо было…» Убейте, не помню, а слушать больше не хочу.

Один теперь женат на Вере Брежневой, другой – на Альбине, дай бог памяти, Джанабаевой, и я дико рад – и за обоих, и за обеих. Но когда поешь ТАКУЮ песню, надо ведь понимать, что ее услышат те, кто с тобой проходил огонь, воду, медные трубы. И как им будет больно.

Наверняка это характеризует меня не с лучшей стороны, но я стал сентиментальным донельзя.

Братья Меладзе великолепны и незаменимы, но ведь нельзя плевать в прошлое, нельзя петь про любовь и топтать тех, кто любил тебя, кто сделал все, чтобы какой-то Отар написал про вас: «великолепны и незаменимы». И есть еще дети, благословенные наши дети, которые, наблюдая нас, лицемерных, берут на карандаш: вот как надо – беспардонно хамить вместо «спасибо».