Газета Завтра Газета - Газета Завтра 897 (4 2011) Страница 17

И вели за ледовую власть затяжные бои.

По Могильному мысу на волю — из плена болот,

По мобильному зову к любимой летит Ланцелот.

Ах, куда мне до этого рыцаря, скоро зима,

На Кудыкину гору пора, где тюрьма да сума.

Там олонецкий старец грустит на проклятом яру,

Там пытаются продемонстрировать смерть на миру

Добровольцы седые призыва советских времён,

А бойцы молодые слагают обрывки знамён

У подножия века, где накрепко погребены

И невинные души, и мощи великой страны.

И уже на стремнине то место, где в лютой ночи

Пели ангелы жертвам и черпали смерть палачи.

***

Пузатая луковица золотистая размером с кулак,

катается в эмалированной чашке, слегка потрескивая,

не стискивай сердце нежностью, милая, это прощанья знак

или просьба прощенья, что лезвием начертала Лесбия.

Удостой меня милости посередь Великого поста,

уже не до страсти-ревности, не до раскатов огненных:

как я люблю, когда улыбаются тихие твои уста,

львиною ленью в ласковых иероглифах…

Белое тело капусты, оливы ток,

печь духовая веет овсяной сутью, идеже хощет,

храм за окном в круговерти снежной, и мартовский кровоток

душу, как рубаху льняную, в полынье полощет.

Скоро-скоро, родная, и солнце вылупится, и горелуковая шелуха

золото и смирну отдаст для воскресной славы,

и поплывут на Восток куполоподобные облака

средь колокольного неба — царственно и многоглаво.

Сергей Куняев НА ВСТРЕЧНОМ ДВИЖЕНИИ

"День литературы". В статье "Страна негодяев. Год 2005-й" вы указываете на многие несоответствия фильма "Есенин" с реальными событиями. Как вы думаете, причина этого — неграмотность режиссёра или политический заказ современности, когда вновь предпринимается попытка осквернить личность и творчество Есенина?

Сергей КУНЯЕВ. Я считаю, что это всё вместе взятое: с одной стороны, абсолютная неразборчивость сценаристов, которые не посчитали необходимым по-настоящему вдуматься в есенинскую биографию, даже не умудрились пригласить себе достойного консультанта для работы и посчитали возможным сделать такую нарезку ножницами из разных эпизодов жизни Есенина и, что называется, сшить их на скорую руку в некое единое целое, которое в результате именно такого процесса работы единым целым и не получилось. Конечно, я думаю, сыграла свою роль и определённая конъюнктура: не столько даже политическая, сколько кинематографическая, когда для того, чтобы фильм был куплен и пущен в прокат, особенно на телевидении, необходимо подбавить как можно больше "жареных" фактов, не думая и не говоря об их достоверности. Необходимо сделать так, чтобы зрителю было нескучно. Вот это самое "нескучно" наложило определённую печать на этот фильм, в результате чего человеку, действительно любящему Есенина и хорошо знакомому с его биографией, смотреть этот фильм было самое настоящее мучение, как это было со мной. Я тщетно пытался отыскать ну хоть что-то в этом кинополотне, что отвечало бы хоть какому-то минимально объективному представлению об этой сложнейшей, драматичнейшей, богатейшей по наполненности фигуре в русской литературе начала XX века, в которой сконцентрировалось всё: и образ русского человека на переломе времён, и образ великого поэта, который, можно сказать, дал заряд на будущее, которым люди пользуются по сей день. Ничего этого, к сожалению, я не увидел. Я увидел абсолютно кичевое сочинение, которое только может невероятно понизить образ Есенина в глазах ныне мало читающих и мало знакомых с историей литературы людей, которые этот фильм смотрели.

"ДЛ". На протяжении всего творческого пути вы постоянно обращаетесь к личности Сергея Есенина. Это связано с тем, что когда-то вы прикоснулись к архивным свидетельствам жизни поэта, или вашим личным отношением к его творчеству?

С.К. Это связано с очень многим. Это связано, конечно, и с работой над архивными документами, это связано и с такой, что называется, иррациональной тягой к есенинскому слову, которое завораживает само по себе. Всё время пытаешься отыскать тайну вот этой спокойной глубинной простоты, с которой он сосредотачивает в своём слове те муки, надежды и чаяния русского человека на протяжении мучительнейшего XX века, который заново переживает ощущение разрыва и раскола внутри себя, и собранности этого внутреннего мира нет и по сей день.

В то же время это, если угодно, воплощение в поэзии некоего уникального мира, такого настоящего русского мифа, который подвергался вот этому расколу и разлому на протяжении десятилетий и в то же время оставался как будто неуязвим в есенинском сознании. И вот ощущение этой неуязвимости было передано читателям Есенина, и не только им, но и последующим поколениям. Я только этим могу объяснить то, что Есенин, приговорённый к забвению и молчанию, единственный из всех русских поэтов, к этому приговорённых, сумел только силой своей поэзии, силой своего дара разорвать эту паутину. Ни одного больше поэта не читали в таком количестве списков по всей России. Никогда и ни у кого больше не было такого читателя, который, можно сказать, спасал русского человека в себе благодаря Сергею Есенину.

Разгадать подобные загадки было для меня жизненной необходимостью, что и вызвало постоянное возвращение к фигуре этого поэта.

"ДЛ". Вадим Валерианович Кожинов не раз утверждал, что "писателями рождаются, а критиками становятся", Казинцев считает, что "искусство критика изначально связано с чужим текстом". Как вы соотносите понятия "критик" и "писатель"?

С.К. Я считаю, что критика — один из самых сложных жанров в литературе. Во-первых, потому что критик изначально ограничен тем пространством, в которое его заключает писатель. Но при этом в работах критика, если он настоящий, происходит одновременное познание мира через литературу и познание литературы через мир. Добиться вот этого гармоничного сопряжения, всегда – безусловная удача, в самом настоящем смысле слова, адский труд. Поэтому критик, этого добивающийся, я считаю, достигает тех пределов, которые только и могут служить для каждого последующего критика высочайшей планкой. Такими критиками на моей памяти были Вадим Кожинов, Юрий Селезнёв, Анатолий Ланщиков и ещё два-три человека, которые посвящали свои работы современной литературе.

Мне бывает интересно читать те или иные работы, те или иные критические статьи, но я жду появления критика, который мог бы стать таким безусловным авторитетом для своего поколения и для окружающих его писателей, каким был Вадим Валерианович Кожинов.

"ДЛ". Сергей Станиславович, вы — "правый" критик. Скажите, а как вы относитесь к творчеству таких "левых" писателей, как, например, Татьяна Толстая? Читаете ли вы вообще современных писателей? Прокомментируйте состояние литературы XXI века. Какому автору вы отдаёте предпочтение?

С.К. Знаете, то, что вы назвали, я не считаю литературой вообще. А что касается современной литературы, конечно, я бы сказал, губительную роль сыграло развитие глобальных Интернет-сетей и полностью изменившаяся система книгоиздания, когда доступ ко всему написанному стал практически неограниченным и одновременно очень чётко сегментно разъятым, почему собственно и пропало ощущение единого литературного процесса, и в то же время настало полное обрушение всех критериев и всей системы ценностей. Уже разговаривая с молодыми писателями на эту тему, я сказал, что в эпоху подобного рода перемен всегда надо вспоминать, пожалуй, самую актуальную сейчас древнюю заповедь: "Высеки на камне то, что ты хотел бы оставить потомкам". Как минимум, три четверти из ими написанного тут же улетучилось бы из головы, а над оставшимся человек долго-долго бы думал, на что ему потратить свои физические и душевные силы. Мне думается, эта заповедь сейчас должна быть в подкорке у каждого пишущего, предостерегая от, мягко говоря, ненужных шагов. Я опять-таки могу привести в пример ту же Веру Галактионову, это для меня безусловная величина в современной прозе. Я могу назвать таких поэтов, как Светлана Сырнева, Марина Шамсутдинова, Марина Струкова — я говорю о поэтах своего поколения и более молодых. Конечно, после ухода Юрия Кузнецова в нашей поэзии образовалось такое ощущение провала, которое только на протяжении длительного времени можно будет заполнить, но то, что оставил он, на самом деле долго еще будет осваиваться и изучаться.