Газета Завтра Газета - Газета Завтра 616 (37 2005) Страница 17

Такие слова можно сказать только тогда, когда есть истинное доверие к своим лидерам. Если нет лидеров-героев, то никогда не будет и героического народа, способного бороться за свою свободу и справедливость. "Мы хотим, — говорит Халед Мишааль, — нашей борьбой возжечь пламя, которое остановит оккупацию, несправедливость, угнетение. Чтобы это пламя не угасло, должны быть люди, которые это пламя поддерживают. Это герои. В нашем движении ХАМАС есть много героев, не дающих угаснуть огню. Мы воспитываем нашу молодежь в духе служения свободе. Лидер, который сеет зерно диктатуры в своей организации, сеет зерно, которое уничтожит саму революцию".

III

А вы на земле проживете,

Как черви слепые живут.

Ни сказок про вас не расскажут,

Ни песен про вас не споют.

Максим ГОРЬКИЙ

В современном обществе массового потребления нет действительных героев, способных на сверхусилие, способных совершить нечто сверхчеловеческое. Но гораздо важнее то, что здесь в принципе не может быть героического как явления.

И, собственно, зачем этому постоянно чавкающему обществу героическое? Ведь само существование потребительского социума пронизано постоянным стремлением отдалиться от ненавистной смерти; это безостановочное бегство от самой мысли о неминуемости физической смерти. Но на деле такое трусливое бегство означает все больший и больший уход от магии реальности. Ведь в отличие от пустой неопределенности материи смерть всегда максимально конкретна и однозначна именно как предельный, личностный вызов. Постоянный вызов самому смыслу физического существования конкретной индивидуальности, будь то личность, группа, корпорация, общество, государство.

Господствующей ныне цивилизации потребления в принципе нужны "тела", множество "тел", которые не только потребляют все больше и разнообразнее, но и экзистенциальным образом удовлетворены своим потребляющим состоянием. Лозунг такого "тела": "Я потребляю — значит, я еще не умер; значит, я еще жив". "Я" — есть потребляющее "я-тело". Критерий развития "я-тела" в современном обществе есть рост потребления, который требует стабильности любой ценой и постоянной минимизации рисков. А ведь действительный герой — это, прежде всего, риск, опасность для биологического тела, это по сути вызов биологической жизни как таковой.

Цивилизация, основой которой является постоянный рост потребления, должна откуда-то черпать ресурсы, обеспечивающие такой рост. А поскольку речь идет о биологическом существовании избранных тел, то определяющим всегда, в конечном счете, оказывается "закон джунглей": "За все заплатит слабейший". А слабейшим в этой глобальной ситуации оказывается природа, традиционные цивилизации (а сегодня это уже остатки таких цивилизаций), бедные страны, обездоленные народы и классы.

В 1950 году соотношение валового внутреннего продукта на душу населения богатых и бедных стран составляло примерно 20 к одному, в 1971 — 30 к одному, в конце 90-х годов — 75 к одному.

Долги стран Третьего мира выросли с 1300 млрд. долларов в 1992 году до 2100 млрд. долларов в конце 2000 года, а их ежегодные выплаты по процентам за тот же период увеличились с 167 миллиардов до 343 миллиардов долларов. Государства-должники за многие годы уже выплатили суммы, в несколько раз превышающие то, что получили в долг.

Состояния трех богатейших людей мира равны суммарному ВВП 48 беднейших стран, в которых голодают почти 850 миллионов человек. 11 миллионов детей в возрасте до 5 лет ежегодно умирают от недоедания. В крайней нищете, без доступа к медикаментам живут почти 2,5 миллиарда человек.

Современное материалистическое общество массового потребления является по своей сути языческим. Причем оно языческое в гораздо большей степени, чем традиционные языческие культуры, обожествляющие ограниченное количество предметов. В современном же потребительском обществе каждая вещь, предназначенная для потребления, может стать специфическим идолом, а следовательно — превратиться в особый объект поклонения, то есть сознательно или бессознательно обожествляться.

Для различных социальных групп потребительского социума идолами становятся наука и телепередача, автомобиль и новый фильм, искусство и загородный дом, кинозвезды и моющие средства, спортсмены и дома мод, последняя марка пылесоса и раскрученный роман, футбольная команда и новый мобильный телефон, идеологический лозунг и алюминиевая банка пива, и т.д., и т.п. Говорят, что в крупнейших западных универмагах можно насчитать до 40 миллионов видов товаров. В принципе это сорок миллионов языческих идолов. Но доминирующим в этом огромном языческом пантеоне являются денежные знаки и человеческие тела.

Потребительский социум не приемлет героического в принципе. Ведь героическое — это торжествующая демонстрация бессмертности духа над временной иллюзорностью тела. Современное западное тотальное язычество исходит из того, что любая потребительская вещь является идолом, способным к некоему квази-чуду. То есть подспудно происходит "героизация" вещи-идола, но за счет неуклонной личностной десакрализации, десакрализации человека как духа. Поэтому реальный герой для такого социума не просто бесполезен, он опасен, предельно опасен.

Но есть и другой, еще более изощренный аспект язычества господствующей потребительской цивилизации — технологическая профанизация религиозных архетипов.

"Христианство в Европе умерло, перейдя в искусство". Шпенглер написал эти слова в начале ХХ века. Но начавшийся процесс-то на этом не остановился. Искусство превратилось в компонент профанического шоу-бизнеса — неотъемлемую часть потребительского социума. А затем этот шоу-бизнес породил рок-оперу "Иисус Христос — суперзвезда". Сама эта рок-опера со своим "героем" вошла в состав языческого пантеона.

Потребительский социум постоянно стремится к тотальному, перманентному контролю процесса потребления, а соответственно и самих потребителей. Ему нужны тотально управляемые типажи, живущие по "великим правилам потребления", и не задающие вопросов по поводу этих правил, нужны одномерные люди как ролевые функции, в любой ситуации предпочитающие материальное.

Общество массового производства и массового потребления основано на определенности и предсказуемости отдрессированных миллионов. Но герой в своем действии неконтролируем в принципе. Ибо героическое — это прежде всего особая, мистическая форма со-знания, и только потом — героическое действие как со-бытие. Десакрализованный, потребительский социум не может себе позволить плюрализма неконтролируемых моделей мышления.

Материалистическая, языческая цивилизация на определенном этапе своей эволюции неизбежно начинает превращаться в цивилизацию гермафродитов, цивилизацию, где господствует "оно" , уничтожающее и мужское, и женское. Воздействие гомосексуальной культуры, мышления и форм поведения на самые различные сферы потребительского социума постоянно и угрожающе возрастает: начиная от домов моды и шоу-бизнеса до все большего и большего проникновения в национальную и международную политику. И начавшаяся повсеместно легитимизация однополых браков — это только начало. Рано или поздно традиционные формы брака между мужчиной и женщиной будут просто запрещены!

Героическое противоположно гомосексуальной цивилизации именно потому, что герой, по определению, означает торжество мужского начала. Героическое — это трагическая экзистенция мужского шовинистического одиночества.

Героическое креативно, но не в узко интеллигентском смысле, а в смысле креативности "потока жизни". Герой по определению это тот, кто раздвигает рамки конвенциональной обыденности, кто убивает профаническое просто своим существованием, кто становится творческим образцом для подражания не только в пространстве, но и во времени. Но потребительскому обществу нужна стабильность бессмысленной скуки, а не бурлящая, творческая неопределенность.

Саади однажды написал проникновенные слова: "У каждого человека есть своя цель в этой жизни. И свет этой цели озаряет человеческую душу" . В душе у каждого профанического человека сохраняется тоска по этому свету, туманное ожидание нечто необычного, неожиданного, тоска как извечное стремление к героике, как подспудный крик похороненной, но все же свободной души. Но потребительский социум технологически использовал даже эту неосознаваемую тоску, создав специальный рыночный сектор "массового производства квазигероев" в кино, спорте, шоу-бизнесе и т.д.