Раньше девочки носили платья в горошек - Катя Майорова Страница 17

Больше всего на свете мне хотелось любви брата и отца: чувствовать их защиту, опеку, внимание. Сейчас, когда я уже стала взрослой, часто говорю мужу: «Если у нас будет дочь, пожалуйста, люби ее: уделяй внимание, води ее в кафе, говори, что она самая любимая и красивая, что ты всегда на ее стороне, а она всегда будет твоей любимой дочкой». Взрослея, мы, конечно, понимаем, что наши отцы и братья нас любили как умели, но пока ты ребенок, то просто не можешь этого понять, если не видишь прямых слов и действий. Поэтому приходится адаптироваться: искать любви у тупых одноклассников, отказываться от своей женской сущности, чтобы стать «своим пацаном» и, как следствие, жить в бесконечном внутреннем конфликте. Что и происходило со мной. Папа пропадал на работе, брат выпихивал из комнаты со словами «задолбала, пошла вон», а если и уделял внимание, то только в формате шуток и подколов, иногда при своих друзьях, в которых я была влюблена – в каждого по очереди.

Я искала мужского внимания у каких-то придурков и сейчас радуюсь, что все обошлось лишь фантазиями и страданиями из-за неразделенных чувств. К слову, я вообще не помню, чтобы за десять лет обучения в школе я не была в кого-то влюблена, не посылала анонимные записочки, не страдала вместе с подружкой. Анализируя сейчас все те события, я ловлю себя на интересной мысли, что, вероятно, я и не искала взаимных чувств. Влюбленность в объект воздыханий без надежды на продолжение (а какое продолжение может быть, когда вы даже не знакомы?) меня более чем устраивала. То есть я искала любви у других, но повторяла ровно ту модель, что была в моей голове по отношению к брату: я любила, страдала, тянулась, а в ответ получала холод, иногда любовь, но очень сдержанную.

Впервые в жизни я поняла, что брат меня любит, когда мне было 12 лет, а ему – 16. Родители отправили нас на лето в Болгарию. По приезде нас разделили на разные группы: старшие и младшие. Весь отдых мы почти не пересекались и не общались: у брата был свой круг, у меня свой. Все изменилось, когда в один день я проснулась с высокой температурой и несколько суток из меня наружу рвалась душа – из всех доступных отверстий. Ко мне приходил врач, заходила руководительница группы, но по большому счету всем было наплевать: соседки по комнате уходили на море, все те, с кем успела подружиться, тоже. Однажды в комнату зашел брат с несколькими бутылками воды, солеными хлебными палочками и двумя упаковками активированного угля. Тогда я впервые почувствовала заботу, опеку, его небезразличие. Брат постоянно приходил и приносил все, что мне было нужно, пока я не поправилась. Я чувствовала себя счастливой, нужной, любимой. Грустно осознавать, но для меня это были новые чувства. Не могу сказать, что я была нелюбимой дочерью, сестрой, скорее на меня просто никому не хватало времени, кроме, пожалуй, бабушки. Мы же в детстве тонко настроены на получение любви от ближайшего круга – мамы, папы, сиблингов, – а когда ее нет (по крайней мере, очевидной и понятной нам), то нам больно, мы чувствуем себя одинокими и ненужными. Поэтому я очень благодарна брату за тот важный урок любви, тепла, заботы. Он сыграл критическую роль не только для моего выздоровления, но и для моего маленького сердечка.

Что ж, вернемся из теплого Бургаса в холодный индустриальный Челябинск. Как вы уже знаете, в реальности никаких любовных романов не было, поэтому в ход шла фантазия: девственность я теряла раз восемь – с разными парнями, при разных обстоятельствах, причем для разных людей я придумывала разные истории.

Начиная лет с 14 я врала напропалую о своих несуществующих любовниках. Редко я говорила про выдуманных людей, как правило, человек был реальный, а вот то, что происходило между нами, – исключительно плод моих фантазий. Остановилась я лишь пять лет спустя, когда в моей жизни появились реальные отношения и настоящий секс, хотя до этого была пара неприятных казусов.

Один из них произошел, когда я еще жила в Челябинске. Я подружилась с Настей из параллельного класса, и мы начали вместе тусоваться со скейтерами у памятника Курчатову. Спустя какое-то время Настя познакомила меня со своей подругой Анжеликой, и в один день мы все вместе возвращались на троллейбусе домой. Я, упиваясь своим враньем, рассказывала фееричную историю про потерю девственности с парнем по имени Руслан, с которым мы познакомились в английском лагере прошлой зимой. В какой-то момент Анжелика меня перебила: «О, ты тоже не девственница», – и начала рассказывать историю своих незрелых похождений. В тот момент внутри что-то екнуло, мне стало противно: «Неужели я выгляжу такой же малолетней шлюхой?» Слатшейминг плох в любой из форм – сегодня я это понимаю, но тогда я подумала то, что подумала. Сейчас я склоняюсь к мысли, что и в 19 лет заниматься сексом рано, какие уж там 14. Мне даже интересно, как мы тогда выглядели со стороны: три ребенка в троллейбусе говорят о сексе, причем одна из них выдумывает на ходу? А может, и не одна – кто теперь разберет.

Пару лет назад я говорила со своей уже бывшей подругой о сексе – у нее на тот момент было двое детей и один развод за плечами. Она из тех людей, которые любят трахаться. Если вы сейчас прочитали это слово в негативном ключе – «фу, трахаться», то прочли его неверно. Как и если бы это звучало «О да, трахаться!». Любовь к сексу, как и спокойное отношение к нему, – есть варианты нормы. В том разговоре я бросила странную для самой же себя фразу: «Начинать заниматься сексом надо лет в 30». Подруга посмотрела на меня как на сумасшедшую, как и все, кто был тогда в комнате. Безусловно, я предварительно добавила пару чайных ложек гиперболы в свою идею, когда решила ее озвучить, но главный мой пойнт был в том, что сексом лучше всего заниматься в осознанном возрасте. Может, к кому-то осознанность приходит в 18 лет, но чаще я ее вижу в людях, которые достигли хотя бы 25 (не всегда, конечно, но если мыслить оптимистично). Не хочу быть похожей на вашу маму или бабушку, но каким бы секс ни был классным и приносящим удовольствие, все равно это очень ответственно. Секс – это еще и возможность подхватить ЗППП и забеременеть (или оплодотворить кого-то), когда этого не планируешь. Увы, нередко с сексом