Пер Рудлинг - ОУН и УПА: исследования о создании "исторических " мифов. Сборник статей Страница 18

В то время как мифы, окружающие ОУН-УПА являются продуктами воображения диаспоры, они распространялись преемниками украинского КГБ. Вдохновения для Ющенко в создании Института национальной памяти поступало из современной Польши, но ее институты мифотворчества и управления памятью напоминают старую советскую пропаганду. Сказочные сценарии, придуманные органами государственной власти, приходят, как ни парадоксально, с претензиями на истину и объективность. Здесь находится парадокс мифотворчества: отборные, пропагандистские и назидательно патриотические мифы не представлены как таковые, а, наоборот, как более «истинный» и «правильный» вариант украинской истории[324]. Распространение вводящей в заблуждение пропаганды и даже подделок во имя «исторической правды» и «объективности» раскрывают советские черты и нормы, а также отражает комментарии Сталина от 1931 г. о том, что главное в написании истории не источники, а, скорее, «правильный подход»[325]. Советский характер этих неуклюжих историй и упрощенных мифов находит свое отражение не только в их манихейской простоте, белых пятнах, пропущенных отрывках и в запретах[326], но и в попытках Ющенко объединять его мифотворчество с легальной репрессией тех, кто ставит под сомнение официальную линию повествования[327].

Является ли изготовление контрафактуальных националистических легенд и поучительных патриотических мифов плохими действиями? Беттельгейм указывает на некоторые преимущества легенд и сказочных рассказов. Некоторые причины националистической диаспоры вытекают из этой же логики. Комментируя выдумку Крентсбах/Креутсбах, историк и активист Украино-канадского конгресса Роман Сербин утверждает, что «нет ничего плохого в идее участия еврейской женщины в УПА; как часть украинской мифологии это способствует положительным еврейско-украинским отношениям». Проблема Сербина заключается, скорее, в том, что обновлении службы украинских сил нацистам не было достаточно дальновидным: «В чем Ющенко можно упрекнуть — не может быть внесено в проект украинских ветеранов Ваффен СС дивизии Галичина и других подразделений вооруженных сил Оси»[328].

И все же, упрощенные героические рассказы основаны на мифах, полуправде и преднамеренной фальсификации, которые привели не только к не рассмотрению прошлого. Что еще хуже, так это то, что искаженные, иногда вымышленные повествования представляются как «истина» и научные исследования, высмеиваются как враждебная пропаганда, ее критиков называют коммунистами, «украинофобами», сторонниками Путина или «полезными идиотами» на службе у Януковича и Кремля[329]. Эта логика предполагает, что Украине было бы больше пользы от молчания, государственной пропаганды и мифотворчества, нежели от критических расследований. Более того, филосемитское повествование об ОУН и УПА является одной из форм «ревизионизма» Холокоста — оно отрицает участие ОУН-УПА в Холокосте и отводит эти организации от их фашистского и антисемитского наследий путем составления непрезентабельной и фактически неверной версии про прошлую деятельность организаций. Она отделяется от других форм отрицания Холокоста преувеличением относительно незначительных деталей, в то время как, по- видимому, игнорирует, или представляет документированные факты как фальсификации. За счет легитимизации мифы крайне правыми, такое повествование содействовало мобилизации крайне правых украинцев.

Эти мифы не смогли стать основой для национальной мобилизации вне диаспоры и украинского запада. Напротив, культ ОУН-УПА поляризовал Украину и настроил против нее соседние страны. Преднамеренные искажения были усложнены процессом исторического и политического примирения между украинцами, евреями и поляками. Он разочаровал Польшу и ЕС, и серьезно усложнил украинскую интеграцию в европейское пространство. И последний, но не менее важный факт — это то, что данная ситуация облегчила для Кремля возможность описывать украинское лидерство как безответственное и политически незрелое, и использовать это в политических целях.

В то время как детям и политикам-националистам необходимы сказки, задачей историков становится разбор и понимание прошлого. Осведомленность о Холокосте, попытки в понимании механизмов расистского насилия ОУН и УПА, и уважение к их жертвам не должны быть препятствием на пути государственного строительства. Напротив, открытые запрос о прошлом — важная составляющая строительства либерального демократического общества с верховенством закона, плюрализмом и уважением прав человека.

Постскриптум, октябрь 2010 г. — май 2011 г

Так как эта работа была написана осенью 2009 г., в Украине наблюдается изменение правительства. Одним из последних законодательных актов Виктора Ющенко было присвоено звание Героя Украины Степану Бандере, и этот ход подвергся значительной критике. Украино-канадский конгресс, в котором членствуют участники обоих крыл ОУН и ветеранских организаций УПА и Ваффен-СС Галичина, с энтузиазмом поддержал указ Ющенко и призвал «Правительство Канады внести изменения в действующий акт канадских ветеранов войны, касающиеся расширения прав по включению в акт групп сопротивления, таких как ОУН-УПА»[330].

Под властью Януковича последовал резкий разворот в области управления памятью. Посмертное назначение Виктором Ющенко Бандеры и Шухевича национальными героями судом было объявлено незаконным, и приказ был отменен[331]. Вятрович и Юхновский были уволены, и архив СБУ и Институт национальной памяти получили новых директоров. Валерий Солдатенко, сменивший Юхновского на посту директора Института национальной памяти, является членом Коммунистической партии. В марте 2011 г. была объявлена ликвидация Института[332].

Конец государственной поддержки культа ОУН и УПА возмутил националистическую диаспору. Представители контролируемого ОУН (б) Украинского конгрессового комитета Америки отказались от встречи с президентом Януковичем и устроили шумные протесты во время его визита в ООН в сентябре 2010 г. в Нью-Йорке. Аскольд Лозинский[333], один из организаторов протеста, сообщил украинскому послу в США, что единственное, что могло бы предотвратить протесты, было бы «увольнение Солдатенко, Министра образования Дмитрия Табачника и признание Голодомора геноцидом»[334]. Одетый в фольклорное снаряжение и с рогом быка в руке, Лозинский проводил шумные демонстрации за пределами Генеральной Ассамблеи ООН, скандируя «Русские мясники, идите к черту!», «Слава Украине! Героям слава!»[335]. Диаспора ОУН (б) отнеслась к всенародно избранному правительству Януковича как к «оккупационному режиму», с которым они разорвали все связи[336]. Антисемитизм является центральным компонентом в апологетике Лозинского. Он заявляет, что «подавляющее количество советских сообщников в течение советских двух лет на Западной Украине в 1939–1941 годах, были евреями»[337], и утверждает еврейский контроль над канадскими СМИ[338], и обвиняет ученых, изучающих антиеврейское насилие, в том, что им оплачивается «изобретение демонов» в еврейских интересах[339]. Он отвергает научные исследования расизма ОУН, ссылаясь на предполагаемое еврейское этническое происхождение исследователей[340].

Поль Грод, президент Украино-канадского конгресса, способствует спокойной дипломатии[341], но остается приверженным, как и всегда, культу ОУН и УПА, яростно и категорически отрицает участие украинских националистов в Холокосте[342]. В марте 2010 г. Украино-канадский конгресс организовал «целевую группу» националистических активистов, чтобы предотвратить «атак на национально-освободительное движение», исходящие от дискредитирующих или подрывающих полномочия критикующих ученых, обвиняя их в «измене» против своих воображаемых сообществ[343]. После того, как он потерял свою работу на посту директора архивов СБУ, в 2010 г., Вятрович был привлечен к работе его националистическими «партнерами» из диаспоры. Он получил стипендию в Гарвардском украинском научно-исследовательском институте и был приглашен в качестве основного докладчика на двадцать третью конференцию Украино-канадского конгресса в Эдмонтоне 5–7 ноября 2010 г.[344] Канадский институт украинских исследований пригласил Вятровича выступить в университете Альберты. В Эдмонтоне, он снова отрицал антисемитизм ОУН и притемнял ее участие в Холокосте. Он утверждал, что львовский погром был предметом «многих академических споров».