Антон Чехов - Статьи, рецензии, заметки. 1881 - 1902 Страница 18

— Да так… Прогуляться по этапу захотелось…

— А я за компанию с приятелем… — ухмыльнулся Барановский. — Отправляйте нас теперь обратно в Минск по этапу.

В последней просьбе отказа не последовало, и друзья отправились обратно оплевывать минские потолки.

Лондонские и парижские мошенники должны побледнеть пред московскими ворами, ибо ни в одном европейском городе не могут так ловко прятать ворованное, как в нашей Москве. Мельницкие закупорили уворованные папашей деньги в птичьи чучелы, а околоточный Сергеев и К° умудрились припрятать концы в пожарную каланчу. Этот Сергеев, должно быть, очень умный человек. Он и полицейские писаря Цветков, Макеев и Филиппов недавно обвинялись в том, что обобрали приведенную для допроса в участок воровку и краденое спрятали на пожарной каланче. Каланча — это важное открытие в области воровской науки. Там не только вещи, но даже и сабинянок прятать можно. Сергеев за свое изобретение ожидал награды и был очень удивлен, когда предстал пред Фемидой. Он не понимал, в чем состояла его вина, и удивлялся…

— Нешто можно, — вопрошал он суд, — служить в полиции околоточным за 45 рублей в месяц без взяток и иных поборов?

Бедняга со своими коллегами-писарями угодил в тюрьму. Не так им обидна эта тюрьма, как то, что им придется просидеть как раз то время, когда люди собирают в житницы, жнут и не сеют — время собирания обильных праздничных.

Утка это или не утка? Говорят, что камер-юнкер Бегичев и не имеющий чина Германович затевают в Москве «народный» театр и взывают к субсидии. Очень приятно. Бегичев любит театр; но энергии и деловитости в нем столько, сколько в произведениях Болеслава Маркевича правды. Во всяком случае, «весьма и весьма приятно!»

«22. 12 мая»

С Московским земельным банком приключилось очень смешное несчастье. Банковские атаманы и гетманы закрыли свои физии платками, и сам черт не разберет, плачут они или смеются. Их надули. Надул человек, не имеющий ни чина, ни звания, ни лика, Белов, мещанинишка, торговавший у Иверской своими аблакатскими талантами. Ничтожество ему имя, а между тем он, не помнящий родства ярыга, учинил пакость, глядя на которую облизнулись бы даже бывший камер-юнкер Юханцев и бывший тайный советник доктор Буш. Он с развязностью купеческого шафера заложил в банке имение. Белову не жалко было его закладывать, потому что оно… было чужое. Сначала взял он 80000 руб., потом же, два месяца спустя, слимонил и дополнительную ссуду в размере 47000. Итого 127000. Все это проделал Белов с соблюдением всех нужных формальностей и ни разу не сконфузившись. Получив денежки, он начал «новую жизнь»: завел бархатную мебель, вороных и стал давать деньги под проценты. Целый год тянулась эта новая эра. Теперь Белов арестован. Арестован почему-то и агент банка Андреев. Будут судить, сошлют, но никакой прокурор и никакой Шайкевич или Мандельштам не разрешит, кто воротит банку его 127000? Денежки ведь уже тю-тю!

В Москве есть достопримечательность, о которой не упоминается ни в истории, ни в географии, ни даже в «Путеводителе Москвы», а между тем эта достопримечательность классична, как царь-пушка и как покойный Корейша, и стоит она того, чтобы гимназисты о ней в географии учили. Женихи и шафера могут приятно улыбнуться: я говорю о московской свадебной карете, той самой карете, в которой ездят новоиспеченные «прапорщики по супружеской части». Эта карета изображает собой нечто весьма и весьма необыкновенное. Представьте себе продолговатый ящик, украшенный золотыми финтифлюшками, багетами, стеклами, неопределенными «купеческими» гербами и прочей мишурой. Сиденье кучера, сам кучер и гривы лошадей украшены цветами, парчой и бахромой. Лошади впряжены гусем. На запятках торчат бульдогообразные фофаны с глубокомысленными физиономиями. Вообще карета эта трудно поддается описанию. Ее нужно видеть, чтобы оценить и просмаковать всю тяжеловесность наших московских вкусов. Над каретой смеются, хохочут, указывают на нее пальцами и в то же время ездят в ней венчаться, платя за нее огромные деньги. Нельзя не ездить. Жених, отрицающий ее, считается вольнодумцем, и ни один купец-папенька не согласится, чтобы его выходящая замуж «плоть и кровь» ехала венчаться в обыкновенной карете.

На днях с этой каретой приключилась маленькая история. Несколько юных кутил-интеллигентов, возымев желание подорвать репутацию кареты, наняли последнюю и, севши в нее в количестве десяти человек, долго катались по городу. Катанье сопровождалось приличными возлияниями и неприличными телодвижениями. Кутилы достигли цели: репутация рутинной кареты поколебалась и гиляровские «Современные известия» собираются уже поднять вопль за оскорбление и профанацию «святыни».

Желающему возненавидеть прекрасный пол советую прогуляться по Цветному бульвару и обозреть вывески, украшающие грошовый музей Винклера. Эти вывески внушают молодежи самые превратные понятия о наших невестах, женах и «обже». Тут вы увидите нагих «Трех граций», наводящих ужас своими неимоверно широкими тазами, увидите «Клеопатру Египетскую», с невозможнейшим цветом кожи, громадными грудями и портящими всякую, даже армянскую эстетику икрами. Тут и русалки, и наяды, и чертовки, и «прекрасные» одалиски. Все эти женские особы претендуют на обворожительные позы и жгучие взоры, но в общем… В общем даже городовых мутит… Удивительное дело! В наш благочестивый век, когда даже голый подбородок считается за декольте, блюстители постов и благонравия терпят еще подобные помойные картины. Изволь тут разобрать, что позволяется и что не позволяется!

Мы с нетерпением ждем прибытия индейцев. Везет их к нам на показ из Берлина некий Александров. Будущие гости принадлежат к племени Сиу и К°. (Прошу не смешивать с кондитером Сиу, который принадлежит к кавказскому племени.) Очень приятно, но… на кой черт нам индейцы? И что мы в них созерцать и изучать будем? Индейские нравы? Напрасно… У нас у самих есть нравы, и почище еще индейских. В Замоскворечье, в театральной конторе, в московских аптеках, в саду «Эрмитаж» и прочих полезных учреждениях вы найдете нравы, перед которыми бледнеют все папуасы и компрачикосы. Вас занимают рожи?.. Тоже напрасно… У нас в Москве попадаются рожи, которые можно носить только с позволения обер-полицеймейстера. Головные уборы? Но тут, чтобы не волновать дам, ставлю стыдливую точку.

Ах, да! Ходят слухи, что едущие к нам индейцы вовсе не индейцы. Это симулянты и мистификаторы, нанятые надувалой Александровым для умопомрачения публики. Между господами, любезно принявшими на себя роли индейцев, называют четырех московских преподавателей древних языков, адвоката Столповского, редактора «Волны» Руссиянова, купца Шагаева, издателя «Фрума» Якрина и еще одного зулуса, евшего когда-то в балаганах на ярмарке живых голубей.

«23. 26 мая»

Нечистый дух в полной своей парадной форме (общечертовская форма: рога, хвост, огненные лампасы и таковая же подкладка) ходит по улицам и старательно обходит городовых. Рогатая скотина ехидно подмигивает и, видимо, чувствует себя на седьмом небе. Он наделал делов и торжествует теперь свои победы. Побеждена, во-первых, Анна Гиттер. Эта убийственная двадцатилетняя девица погибла как раз во вкусе черта. Она, чтобы сочетаться законным браком с каким-то фельдфебелем, убила топором своего любовника-старика и после убийства пошла в церковь. Здесь поставила она за упокой его души свечку. Факт назидательный… Говорит он не столько о кровожадности девицы, сколько о том, что и преступники тщатся быть благонамеренными. Погибла, во-вторых, Наталья Булах. Она сидит теперь на скамье подсудимых и пожинает плоды своих благих намерений. Судится она, как сказано в казенном обвинительном акте, за «лишение свободы». Обвинение, как видите, довольно-таки странное, ибо — что такое свобода? По мнению одних, она есть благо народов, по мнению же других — мираж, мечтание пустое. Разногласий касательно ее много, но тем не менее Булах обвиняется в том, что «употребила целый ряд средств и действий, с одной стороны, нравственных, развивая в Мазуриной ханжество и юродство (ах, вы, Плеваки, Плеваки!) и отклоняя ее от общества… причинила ей расстройство в умственных способностях», вопрос о необходимости которых, кстати сказать, тоже еще не решен окончательно.

По мнению одних, Булах нужно судить, по мнению же других — нет. Кто прав, трудно сказать, так как вопрос о необходимости свободы и умственных способностей — еще открытый вопрос… Но тем не менее черт и гражданский истец ухмыляются. Первый рад, что ему удалось благочестие с жульничеством перепутать; второй, несмотря ни на какие «открытые» вопросы, неумолимо пристает с своим иском. Что ни мели там Дыбы и Удавы о благих намерениях, а ему вынь да положь мазуринские 514426 рубликов!