Газета День Литературы - Газета День Литературы # 70 (2002 6) Страница 18

— Да она винтовая, легко. Ты лучше консерву какую-нибудь... Игорь покрутил в руках одну банку, другую. Спросил потерянным голосом:

— Какую лучше? Скумбрию? Сайру?

— Открывай сайру. С картошкой вкусно.

Пока он разрезал ножом жесть консервы, девушка скрутила крышечку бутылки, сама стала разливать.

— У, стаканы-то! — возмутилась.

— Это от чая... налет. Рюмок, извини, нет.

— Ладно, что уж. Давай, Игорь, за встречу!

Сели, чокнулись. Подождали, точно собираясь еще что-то сказать, но не собрались. Выпили.

— У-ух-х! — Гостья передернула плечами, подцепила вилкой бледно-оранжевые лохмотья капусты. — А хлеб есть?

— Нет, нету... Все не могу в магазин собраться. Картошка... А, сейчас! — Он вскочил, достал из буфета тарелки; высыпал картошку из кастрюли. — Накладывай, какая поаппетитней, а то тут с глазками есть... для себя варил... Рыба вкусная. Тыщу лет сайру не пробовал.

Некоторое время увлеченно ели. Девушка, видимо, проголодалась с дороги,

— Что-то сосед не идет, — бормот

нул Игорь. — может, кого-то встретил другого... Хорошо бы.

— Читала твои рассказы в "Просторах", — отозвалась гостья на его бормоток. — У Женьки хранятся в папочке.

— И как?

— Да так, если честно... Понимаешь, тогда, там, ты был действительно писателем, до каких-то глубин пытался добраться, а теперь стал вроде журналиста, на злобу дня. И у тебя это, вдобавок, не получается.

— Может быть...

— А на что живешь вообще?

— Н-ну, — Игорь замялся, — родители иногда помогают... Мне тут много не надо. Капуста, картошка... В ноябре девять петушков зарубил, три старых курицы. В кладовке висят. Может, приготовить? Сварю или пожарю...

Гостья улыбнулась сочувствующе-грустно, как больному или увечному :

— Оставь. Про запас. Зима длинная.

Он поймал ее эту улыбку, заговорил живей:

— Все у меня отлично. Едой сам себя обеспечиваю. Женьке, конечно, спасибо за бумагу, за стержни, ленту вот для машинки привез. А в остальном... Все отлично! — Ему не вовремя попалась на глаза банка с самосадом и голос сам собой потускнел: — Особенно когда курево есть.

— А сейчас?

— Что — сейчас?

— Есть курево?

— Вот, самосад. Он, кстати сказать, полезнее сигарет. Привыкнуть только никак не могу...

— Тогда, — девушка наклонилась, достала из сумки несколько пачек "Союз-Аполлона". — Не знаю, какие ты куришь. Когда-то, кажется, эти...

— Ух ты! Мари-инка! Вот спасибо! — Торопливо распечатав пачку, Игорь достал сигарету и закурил; шумно выпустил дым, признался: — Только сейчас понял по-настоящему, что это действительно ты.

— Что, изменилась так?

— М-м... да нет... но, вообще-то времени много прошло.

— Два года совсем не виделись. Когда ты последний раз домой приезжал?

— В сентябре позапрошлого. Два с лишним года назад.

— И как, не тянет? — В голосе желание услышать "тянет", но хозяин то ли не услышал скрытое, то ли не захотел — рубанул:

— Нет. — И поднял бутылку: — Еще по чуть-чуть?

— Наливай. Никак не могу согреться.

— Отличная водка! — выпив и наскоро закусив, похвалил Игорь. — Мы тут к другому привыкли.

— Зря институт бросил, — перебила гостья. — Вот пролетело время. Может, лучшее, а ты — в стороне. Восстанавливайся, пока не поздно. Тебя там помнят, тем более...

— Хм, да какой из меня студент уже... ты что... — Игорь махнул рукой и перевел разговор на другую тему: — Затопить?! Действительно, прохладно что-то. Да и на улице не Ташкент... — Взял спички со стола, направился к печке. — Вообще-то затапливаю обычно после восьми, но коль у меня замерзшая дама...

Она не отозвалась на эту попытку шутки, о чем-то думала. Игорь открыл дверцу топки, где уже заранее были мелконаколотые полешки, сложенные колодцем, а внутри колодца — лучинки и береста.

— Дрова экономить стараюсь, — продолжал объяснять заодно, — все лето валежник таскал, пилил ножовкой. Вроде бы много, а всегда получается, что к апрелю приходится снова идти, а в бору снега еще по колено... Днем вон плитка справляется...

— Прямо каморка какая-то, — вряд ли слыша его, сказала гостья. — А еще ведь комната есть?

— Да, но я ее законсервировал. Так теплее. Для жизни мне и этой хватает.

— Понятно. А школа тут как?

— Так... — Игорь прикрыл дверцу, вернулся к столу. — В прошлом году из средней в девятилетку переделали, последние классы теперь заочно учатся, самостоятельно. Я в одном рассказе, которые в "Просторах", писал про это...

— А с учителями?

— Ты серьезно, что ли, решила здесь? — голос Игоря стал тревожным, даже испуганным. — Зачем?

— Я пока ничего не решила. Думаю. А ты что учительствовать бросил?

— Какой из меня учитель... — Он снова прошел к печке, бросил туда два просохших сосновых полена. — К тому же голова только этим забита: плазма, ядро, пойма, масштаб... За те месяцы, пока работал, ни страницы путём не написал... Ну, кажется, разгорелось. — Сполоснул под умывальником руки. — Что, выпьем-с еще?

— Выпьем! — с несколько наигранной готовностью кивнула гостья.

— А ты изменилась, Маринка.

— В какую сторону?

— Да не пойму... Или просто давно не видел, не общался... и кажется.

— Скорее всего.

— Ну, вот волосы, по крайней мере, короткие стали.

— А, устала возиться, мешают... А что, не идет?

Игорь пожал плечами:

— Идет.

Чокнулись. Выпили. Закусили.

— Сам солил, — похвалился хозяин, заметив, что девушка с удовольствием хрустит капустой. — Вон, целый бак. На всю зиму. И вырастил сам. Огурцы, помидоры есть в подполе. Достать? Давай спущусь?

— Не надо. Ты же знаешь, у меня мама по солениям специалист — закормила.

— Как хочешь... — Игорь потер глаза, встряхнулся. — Как-то не по себе... Отвык от событий, жутковато даже.

— Из-за меня?

— Ну, вообще... ситуация.

Постучали.

— Это Юрий Андреич, — вроде обрадовался хозяин и почти выкрикнул: — Можно! Открыто!

— Зажда-ался? — Юрий Андреич еще не заметил девушку, топтался в пороге, будто бы пританцовывал. — Веришь, нет, у Егоровых спирт кончился! Пришлось до этих... Во!..

— Здравствуйте, — улыбнулась гостья на его изумление.

— Здоровенько! — поскорее снял шапку, шубейку, с бутылкой в руке прошел к столу, уселся. — А я и не знал...

— Знакомьтесь, это Марина. Вместе в пединституте когда-то учились. Она на филологическом, я на географа... — сказал Игорь. — А это Юрий Андреич, мой сосед, работает на ферме... м-м...

— Скотником, — закончил за него Юрий Андреич. — Ну, будем знакомы.

— Очень приятно.

— А если приятно, то надо закрепить этим, как его? Возлияньицем. — И он подцепил вилкой пробку своей поллитровки. девушка остановила:

— Давайте нашу сначала, а потом уже... Это спирт у вас?

— Он, он, родимый. Но он ничё, не беспокоитесь. Из него-то вот такую дорогую и делают.

Игорь поставил перед соседом стакан, тарелку. Налил всем "Серебро Сибири"; Юрию Андреичу побольше, оговорился:

— Пускай будет штрафная. Ну, за знакомство!

Юрий Андреич крепко приложился своим стаканом к двум другим, махом выпил.

— У-ух, хороша-а! Сладкая... — Закусил, продышался. — И сколь стоит такая?

— Семьдесят пять.

— Хм... на мою, значит, получку, четыре штуки взять можно, да хлебушком закусить.

— А учителям сколько плат

ят, не знаете?

— Учителям-то? Да по-разному, но, ясное дело, больше моих трехсот пятидесяти. Зато им с их работы и взять больше нечего, а у нас комбикорм, дробленка...

— Ну, повторим? — Игорь стал разливать.

— Мне каплю буквально, — предупредила Марина. — Юрию Андреевичу... ему надо нас догонять.

— Уж я догоню, будь спокойна! — И, выпив, снова хвалил "Серебро Сибири", потом достал портсигар. — Я подымлю маленько махорочкой? Ничего?

— Вот сигареты есть, — подвинула ему гостья "Союз-Аполлон".