Газета Завтра Газета - Газета Завтра 866 (25 2010) Страница 18

     Может быть, сие и есть начатки новой культуры.

     Это сладкое слово — культура…

      БОРИС КУПРИЯНОВ, ДИРЕКТОР ПРОЕКТА "ФАЛАНСТЕР", И

     МИХАИЛ КОТОМИН, РЕДАКТОР ИЗДАТЕЛЬСТВА "AD MARGINEM"

      Борис КУПРИЯНОВ. Последнее время мы часто думаем, что происходит с книжной отраслью, какая ситуация с рынком в целом, с чтением, с книгоизданием. И приходим к очень печальным выводам. Можно сказать, что рынок практически умирает. Но он же не может умереть просто так — люди не перестанут в одночасье читать.

     Я, как директор книжного магазина, уже несколько лет безнадёжно пытаюсь донести информацию о состоянии книжного рынка до каких-то абстрактных властных структур, до абстрактных сильных мира сего. Проблема не в том, что не слушают — информация известна — проблема в том, что она абсолютно никому не интересна. У нас считается, что мы находимся в рыночной ситуации, и ничего не нужно контролировать. Такая типическая либеральная идея — рынок всё поставит на свои места. Де-факто получается совсем другая картина. Книжный рынок отдан на откуп некоторым издательствам, которые фактически его монополизировали. Маленькие издательства погибают и будут погибать, независимой книжной торговли практически нет.

     Что такое независимая книжная торговля? Это маленький магазин, который не объединён ни в какую книжную сеть и выбирает книги по своему формату и желанию. Что такое крупная сеть — это отсутствие своего лица, она универсальна в Костроме, Владивостоке и Москве. Естественно, сетевые магазины нужны. Но когда мы пытаемся вести диалог, то получаем откровенно невменяемые ответы

      Михаил КОТОМИН. Один разговор напомнил знаменитую историю с высказыванием видного бизнесмена: "У кого нет миллиарда, может идти в ж… ".

     Примерно сформулировано было так: если издатель не может позаботиться о себе, то это не издательство, а хобби. То есть не успешный и не состоятельный — это не издатель.

     Хотя во всех литературных премиях сегодня издательство "Ad Marginem" получает какие-то невероятные квоты: в шорт-листе премии "Национальный бестселлер" два наших автора, два — в "Большой книге"; на этом фестивале представлено — двенадцать авторов. По идее этому можно только радоваться. С другой стороны, очевидно, что никаких других имён просто нет. То есть наши лауреаты — это не оценка деятельности издательства, а констатация скудости издательского мира.

      Борис КУПРИЯНОВ. В принципе ясно, что мы сейчас жалуемся. Этим мы занимаемся последние три года. Хотя лично мне как участнику "Фаланстера" жаловаться не стоит. "Фаланстер" прекрасно себя чувствует, и мы останемся в любом состоянии, в крайнем случае, как гетто.

     Мы хотим поговорить о том, возможно ли вообще какое-то сообщество издателей, писателей, критиков, продавцов. Возможна ли социальная деятельность, возможна ли, грубо говоря, книжная забастовка. Появилась такая идея: "Фаланстер" в течение месяца не будет брать вообще новых книг, а издательства, например, два месяца не будут издавать ничего. И мы посмотрим — как отреагируют публика и другие участники книжного рынка. Конечно, мы настолько маленькие и неинтересные для сетевых концернов, что они этого не заметят. Но мы не собираемся апеллировать ни к власти, ни к ним, но к сообществу и к простым читателям. Нам нужно вырабатывать какие-то формы социального протеста, формы объединения. По крайней мере, все близкие нам писатели, критики, небольшие издательства прекрасно понимают, о чём мы говорим. Вопрос в том, как всё это будет прочитано аудиторией.

     Ещё три года назад некоторые издательства не общались друг с другом, шла странная вражда. Теперь практически все личные споры прекращены: маленькие и средние книжные издательства, независимые книготорговцы стоят перед чудовищным вызовом. Но мы не хотим апеллировать к сильным мира сего — мол, дайте нам денег на существование. Мы сможем справиться своими силами, просто нужно чётко понимать, каковы наши цели и идти на какие-то компромиссы, внутренние и внешние.

      Михаил КОТОМИН. Книжная история опущена, как и почти всё сегодня в России, в пространство бизнеса и цифр. Хорошо, если говорить бизнес-языком, то есть всего две формулы выражения своей позиции — профсоюз или стачка, раз уж мы попали в такие жёсткие капиталистические условия. Если же говорить о книге, как о целой коммуникации, как о древнейшей форме человеческого общения, то ситуация выглядит несколько сложнее. Сейчас в книгах победили и пользуются "репутацией", рождавшейся веками, сугубые дельцы, которым на руку сыграла волна дефицита конца восьмидесятых. Появились концерны, которые использовали инерцию дефицита, потому что можно было продать миллионным тиражом "Трёх мушкетёров", Пикуля, тогда ещё можно было продать большим тиражом Бродского. И все девяностые эти ребята занимались восполнением дефицита. Книгоиздание утратило идею креативности, работы с автором. Это была просто экономическая процедура. Независимые, которые тогда возникли, были настолько рады возможности напрямую напечатать книгу, что об этом не думали. Часть независимых застали свой кусочек дефицита — "Лимбус-пресс" издал гигантским тиражом трёхтомник Довлатова, мы умудрились продать 150 тысяч "Венеры в мехах" Захер-Мазоха. Все девяностые работала инерция дефицита, которая позволяла получать мегаприбыли, построить сети распространения. К началу нулевых энергия дефицита пошла на убыль, всё было издано. А деньги просто осели в капитализации компаний.

     Концерны поняли, что невозможно переиздавать те книги, что придуманы раньше и нужно перекупать те книги, что зародились в девяностые. Тогда была относительно свободная система распространения, не было закрытых сетей, "фаланстеров" было около десяти, худо-бедно авторы могли дебютировать. Появились писатели, которые и сегодня на слуху. Если посмотреть социоэкономическим взглядом на биографию той же Улицкой. Начинала в толстых журналах, получила имя, потом её издавал "Вагриус" пятитысячниками, сейчас "Эксмо" дико гордится, что подняли её тиражи до ста тысяч. Честь и хвала, но появилась-то она на ином поле. Если сравнить литературу с нефтью, что иногда делают концерны, то обязательно нужна геологическая разведка. Нужна живая работа, чтобы автор мог издать первую книгу, неудачную, вторую, иметь хоть какой–то диалог. Сейчас таких возможностей нет. Последний премиальный цикл говорит о том, что никаких новых имён не введено — все имена, которые появились примерно с 1998 года по 2005-й годы, закуплены крупными сетями. Мы медленно, но верно идём к ситуации книжного мира страны третьего мира. То есть у нас будет продаваться и издаваться только то, что заведомо является бестселлером. Новой русской литературы не будет.

     И даже наша идея с забастовкой утыкается в то, что и без всякой забастовки "Лимбус-пресс" за последний год не издал никаких текстов самотёком, в основном это грантовые книги, "Вагриус" разгромлен, Ольга Морозова издаёт на свою зарплату три книги в год. Если представить себе, что нет нас и "Фаланстера", то можно представить мир, в который мы попадаем. В литературных премиях будут конкурировать Иличевский, Пелевин, Зайончковский — тридцать имён. В книжных магазинах где-то на задах можно будет найти книгу, изданную в предыдущую культурную эпоху.

     Возможный ход — это бойкот больших сетей. Полезную роль может сыграть идея дефицита, необходимость искать "свою" книгу. Самое опасное в риторике крупных сетей состоит в том, что "всё происходит, как происходит, открыли сто новых магазинов". При этом поговорите с любым читателем из провинции — в магазинах там лежит линейка обязательного набора. Необходим какой-то регулятор всей этой цепочки. Потому что мы занимаемся не бизнесом, а осуществлением коммуникации. Автор пишет книгу не потому, что создаёт бестселлер, а потому, что у него есть высказывание. Издатель пытается донести авторский мессидж, усилить, в магазинах книгу пытаются выставить согласно её содержанию, а не согласно формальному набору крупных сетей — тираж, цена, формат, серия и.т.д.

     Если эта коммуникация будет полностью разорвана, нас ждёт реальный мир Рэя Брэдбери. Будем вовремя получать русифицированные версии тех проектов, которые придуманы западными издателями.

     По поводу забастовки наш друг, режиссёр Сергей Лобан, который находится в той же ситуации в кино, резонно заметил, что любая забастовка должна вести к какому-то требованию. Да, "Фаланстер" может месяц продавать только старые книги — и все убедятся сколько хороших старых книг лежит на складах. Да, "Ad Marginem" может ничего не издавать месяц — это вообще ничего не изменит, потому что многие наши коллеги ничего уже больше года не издают, и никто этого не заметил. Или издают в два раза меньше, мизерными тиражами. В этом плане издателям проще, но вопрос что делать остаётся.