Газета День Литературы - Газета День Литературы # 112 (2005 12) Страница 18

По-прежнему обходя стороной вопрос о соответствии кургановского неоталмудизма — реальному или идеальному, заметим, что Курганов выражает искренне и открыто ту парадигму, которая обычно подавалась в завуалированной форме. Его устами, как и устами Ивана, "черт открыто говорит все, что он думает". Если кому-то казалось, что гуманизм ведет к терпимости, плюрализму взглядов, открытому обществу как к конечной цели, ему стоит прочесть трактат Курганова, обещающего нам такой тоталитаризм на талмудической основе, который нам и не снился. Ведь политические, откровенно высказываемые воззрения Курганова абсолютно антилиберальны. Его не устраивает ни светская власть, ни даже православная симфония царской власти и церкви — ему, как подлинному фарисею, подавай государство-церковь, где талмудические мудрецы правят всем и во всем. Церковь должна вырасти в государство и занять его место; тогда государство отомрет, а на его место станет церковь, призывает Курганов. Его церковь, как он указывает, не есть христианская церковь, основанная на морали Христа, но иудаистская община под управлением мудрецов, правящих по морали Талмуда.

Эта фарисейская модель уже несколько раз осуществлялась на нашей планете, в государстве иезуитов в Парагвае и в Советской России 20-х годов, когда исчезло различие между "церковью" (партийно-идеологическим аппаратом) и "царем" (государственными органами). Хотя Курганов не ссылается на своего идейного противника, покойного московского философа Панарина, но судя по всему, его концепция знакома хельсинскому доценту. Ведь Панарин много писал об идее полного слияния "церкви" и "государства", реализованной на раннем этапе советского коммунизма; он же указывал на ее фарисейско-талмудические корни, и приветствовал освобождение от идеологического тоталитаризма, которого постепенно добились русские. Как неявный оппонент Панарина, Курганов мечтает о возвращении фарисейского Чека, когда нарушителю было бы некуда деться, о тотальном идеологизированном обществе, об обществе, где личная свобода отсутствует. Так гуманизм фарисея оборачивается тоталитаризмом. Более того, почтенный питерский философ, преподаватель русской литературы в Финляндии, открыто призывает к проведению в жизнь модели Протоколов Сионских мудрецов. Как и мифические рекомендатели этого политического памфлета начала 20-го века, он начинает с обещаний царства свободы, но приводит в железное ярмо мудрецов, в царство нового тоталитаризма.

Тоталитарные нотки Курганова заметны в его пересказе спора о Талмуде, который шел в русской общественности в 19-м веке после выхода в свет сборника "Мировоззрение талмудистов". Этот апологетический труд, скажем, "Краткий курс талмудизма", подчеркивал приемлемые и затушевывал мало приятные стороны талмудической этики. С подробной критикой апологетов выступил один из интереснейших людей своего времени, знаток Талмуда, Яков Брафман, который родился и вырос в еврейской среде, но затем перешел с позиций Ивана на сторону Алеши, крестился в православную веру и много способствовал развитию прогрессивных идей в ашкеназской этнической среде. (Его ценная "Книга Кагала", подробно документирующая репрессивную деятельность еврейских элит по отношению к обычным евреям и гоям в 18-19 вв. была недавно переиздана и представляет большой интерес для специалистов.)

Казалось бы, классический спор мудрецов, спор Ивана и Алеши. Но, если Курганов легитимизирует позицию Ивана, ставшего, по его словам, евреем-талмудистом, он демонизирует позицию Брафмана, совершившего обратную эволюцию и ставшему православным Алешей. Его критику апологетического "Краткого курса" он именует "доносом", а ответ одного из авторов сборника, Л.Гордона называет вполне по-ждановски (как подходит этот эпитет журналу "Звезда"!) "отповедь антисемиту".

То есть, с точки зрения Курганова, критика христианства суть законное выражение "другой морали", а ответ на эту критику становится "антисемитским доносом". Таким образом, если это еще было неясно, почтенный питерский философ не стоит над схваткой, он — активный борец за талмудическую парадигму, или, точнее, за то, что он считает таковой.

Заглянем в этот спор на уровне фактов. Брафман подчеркивал в своем анализе затушеванные антихристианские мотивы Талмуда. Гордон же, в своей "отповеди антисемиту" (по словам Курганова), утверждал, что "антихристианская тенденция в Талмуде явилась естественной реакцией на многовековое антихристианское отношение христиан к народу Израиля". Курганову это кажется "уничтожающим", "беспощадным разбором". Не знаю, основано ли это суждение на идеологической предвзятости, или на обычном невежестве, ибо Проклятие Христианам, часть молитвы "18 благословений", было сложено Самуилом Меньшим еще в дни жизни св. апостола Павла, до Иудейской войны с Римом в 66-71 годах первого века. Это проклятие — единственное, которое нельзя пропускать во время молитвы (Брахот 19а). А чтобы устранить тень сомнения, скажем, что в Каирской Генизе найдены документы с текстом этого проклятия, относящиеся к глубокой древности, и в них говорятся о христианах прямо и недвусмысленно. Таким образом, Яков Брафман был прав, а Л.Гордон, и вслед за ним Курганов, вводили в заблуждение. Да, "беспристрастной критикой", к которой апеллирует Курганов, у него не пахнет.

Курганов утверждает гуманизм и человеколюбие отцов Талмуда, ссылаясь на учение Равы, сказавшего — "твоя кровь не краснее крови твоего ближнего". Он подробно комментирует эти слова, выводя из них идею талмудического нехристианского отношения к человеку, по которой другого человека не следует убивать безвинно, но и спасать не следует. Но тот, кто становится на эти позиции, придет и к убийству. Если бы Курганов и впрямь знал Талмуд, он бы выбрал пример понадежнее, потому что Рава запорол насмерть еврея, согрешившего с гойской женщиной (Таанит 246). Этот образцовый гуманист перебил бы половину современных русских евреев, дали бы ему волю. Даже Нюрнбергские законы были полегче, там до казни дело не доходило. Более того, идея — как убить, не спасая, получила полное развитие в талмудической литературе; например, можно забрать лестницу, ведущую на дно колодца, по которой спустился враг-гой. Такое убийство путем не-спасения не считается запрещенным талмудической этикой.

ТЕПЕРЬ ОБРАТИМСЯ к идее жертвы, которая отличает, по мнению Курганова, христианство и талмудизм. Как мы уже сказали, приводя пример с мучениками Лаодицеи, искупительная жертва вполне вписывается как в талмудическую, так и в христианскую мораль. По-другому и не могло быть. Иисус шел от фарисейской школы Гиллеля (якобы процветавшей в первом веке до Р.Хр.), утверждает Курганов. Действительно, так считали в 19-м веке. Но в наши дни в иудаистике победила обратная точка зрения, по которой образ никогда не существовавшего Гиллеля (нет ни одного свидетельства современника о таком мудреце) был создан для того, чтобы импортировать некоторые христианские идеи, в том числе и идею искупительной жертвы, в талмудический иудаизм.

Мораль Талмуда — действительно нехристианская, и даже антихристианская, но это вовсе не значит, что она не развивалась под влиянием христианской мысли. Так же средневековая каббала книги Зогар была создана под прямым влиянием христианской испанской эзотерики, хотя ярый еврейский националист и сионист Гершон Шолем пытался ее вывести из некоего якобы подспудно существовавшего потока еврейской мистики, берущего свое начало в учении о Колеснице — современнице Мишны (2-й век).

Жертва Христа была бы оправдана и возвеличена отцами Талмуда, если бы она была совершена во имя народа Израиля. Она была отвергнута не потому, что, как говорит Курганов, "нельзя искупить грехи одного ценой крови другого, и рассуждение о слезинке ребенка сводится к отрицанию жертвы Христа". Слезинка ребенка не всех волнует, и один из ведущих "талмудических гуманистов", по словам Курганова, Хюго Гротиус, житель самой талмудистски-иудаистической страны своего времени Голландии, одобрял убийство детей в своем известном трактате De Jure Belli ac Pacis (Законы Войны и Мира, 1625), ссылаясь на ветхозаветный Пс. 137. "Блажен, кто размозжит головы твоих младенцев о камень". Христианское чтение этого текста — аллегорическое, но Гротиус принимал буквальное иудаистское понимание стиха. Как и подобает "талмудическому гуманисту", он был также ярым проповедником свободы торговли и незыблемого права Голландии грабить колонии Ост-Индии. Не беспокоит слезинка ребенка и граждан еврейского государства, страны победившего неоталмудизма: там на прошлой неделе суд полностью оправдал капитана Р. который всадил 17 пуль в тринадцатилетнюю девочку. Капитан Р. сказал, что поступил бы так же, если бы ей было три года, поскольку она оказалась в ста метрах от его поста. Когда она упала под градом пуль, он подбежал к ней и выпустил в нее весь магазин своего автомата.