Газета День Литературы - Газета День Литературы # 155 (2009 7) Страница 18

В твои роковые разрухи,

В глухие твои глубины –

Струят крылорукие духи

Свои светозарные сны.

6. Константин БАЛЬМОНТ. Начинал, как поэт-народник. Позже, после знакомства с Валерием Брюсовым, примкнул к символистам. Жизнь воспринимал как мечту. "В дымке нежно-золотой", или "в золотистом тумане". Ритмической выразительности его стиха поражались многие. Как писал сам Бальмонт: "Имею спокойную убеждённость, что до меня, в целом, не умели писать в России звучных стихов". При несомненном элементе самовозвышения, характерном не только для символистов, но и для всей поэзии Серебряного века, по сути своей Бальмонт был прав:

Я – изысканность русской медлительной речи,

Предо мною другие поэты – предтечи.

Я впервые открыл в этой речи уклоны,

Перепевные, гневные, нежные звоны…

7. Валерий БРЮСОВ. Явный идеолог русского символизма. Так и назвал первые свои три сборника "Русские символисты" (1894-1895). Считал своей задачей "выразить тонкие, едва уловимые настроения…" Долгое время считался вождём новой поэтической школы. Прославился своим для того времени вызывающим стихотворением "О, закрой свои бледные ноги…" Руководил журналом символистов "Весы", развивающим одновременно и индивидуализм и эстетизм в поэзии. Пропагандировал теорию свободного искусства, в противовес народникам. Одним из лучших его сборников остаётся "Граду и миру" ("Urbi et Orbi") (1903). Как писал Александр Блок: "Ряд небывалых откровений, озарений прочти гениальных…"

Юноша бледный со взором горящим,

Ныне даю я тебе три завета:

Первый прими: не живи настоящим,

Только грядущее – область поэта.

Помни второй: никому не сочувствуй,

Сам же себя полюби беспредельно.

Третий храни: поклоняйся искусству,

Только ему, безраздумно, бесцельно…

8. Вячеслав ИВАНОВ. Даже без своей поэзии остался в истории литературы знаменитой "башней Иванова", где собирались все известные поэты, художники, философы. Представитель так называемого религиозного символизма, знаток античности. Не случайно с 1924 года переехал в Рим, где и жил до конца дней своих. Считал, что "высшая реальность течёт через символ". Считаю лучшими его сборниками стихов "Cor ardens" (1911) и "Нежная тайна" (1912), где он соединяет символы христианства, "высшую реальность", любовь и смерть. В символизме видел высшее проявление личности поэта.

Пью медленно медвяный солнца свет,

Густеющий, как долу звон прощальный;

И светел дух печалью беспечальной,

Весь полнота, какой названья нет.

9. Николай ГУМИЛЁВ. Один из моих самых любимых поэтов. Ставлю его творчество выше всей знаменитой четвёрки, в том числе и выше творчества его первой жены Анны Ахматовой. Если Александр Блок – это Пушкин ХХ века, то Николай Гумилёв, думаю, сопоставим с Михаилом Лермонтовым. Романтик, герой, человек чести. Мог бы и погибнуть на дуэли, мог погибнуть на первой мировой войне, куда пошёл добровольцем, хотя был освобождён по состоянию здоровья, в то время, когда Владимир Маяковский и другие находили себе место в тыловых лазаретах. В 1918 году, когда уже началась первая волна эмиграции из России, возвращается в неё через Мурманск. Расстрелян по липовому обвинению в контрреволюционном заговоре в 1921 году.

Люблю и его ранние "Романтические цветы", его "Путь конквистадоров", его "Капитанов", "Огненный столп", "Колчан". Восхищаюсь совершенством его поздней, зрелой поэзии. По сути, был основателем акмеизма, основным его представителем. В нём жили страсть к приключениям, отвага и высокое чувство чести. Как юноша, он до конца жизни бредил странствиями: и реальными (по любимой Африке), и мнимыми, желаемыми (к примеру "Путешествие в Китай", "Фарфоровый павильон"). Успел достичь своих поэтических вершин в стихах последних лет, таких как "Шестое чувство", "Заблудившийся трамвай", "Мои читатели".

Где я? Так томно и так тревожно

Сердце моё стучит в ответ:

Видишь вокзал, на котором можно

В Индию Духа купить билет.

Вывеска… Кровью налитые буквы

Гласят – зеленная, – знаю, тут

Вместо капусты и вместо брюквы

Мёртвые головы продают.

В красной рубашке. С лицом как вымя,

Голову срезал палач и мне,

Она лежала вместе с другими

Здесь, в ящике скользком, на самом дне…

10. Анна АХМАТОВА. Прошла путь от раннего увлечения символизмом, затем вошла вместе с мужем Николаем Гумилёвым в группу акмеистов, далее уже – своей дорогой, придя к лирической эпике, к трагичности и народности в высшем смысле этого слова. "Я была тогда с моим народом, Там, где мой народ, к несчастью, был…" Голос Анны Ахматовой остаётся мужественным и в годы репрессий ("Реквием"), и в годы войны ("Мужество", "Клятва"). От интимных переживаний и любовных страстей ранней поэзии она со временем вырастает до высокой трагичности, становясь голосом народа.

Мы знаем, что ныне лежит на весах

И что совершается ныне.

Час мужества пробил на наших часах,

И мужество нас не покинет.

Не страшно под пулями мёртвыми лечь,

Не горько остаться без крова. –

И мы сохраним тебя, русская речь,

Великое русское слово.

Свободным и чистым тебя пронесём,

И внукам дадим, и от плена спасём

Навеки!

11. Марина ЦВЕТАЕВА. Гениальнейшая поэтесса России. Соединение античности и авангарда, всемирности и русскости. Соединение трагического романтизма с народной сказовостью и фольклором. Марина Цветаева писала: "народный элемент"? Я сама народ…" И была права более, чем многие другие поэты. Несомненным шедевром двадцатых годов стал её сборник стихов "Вёрсты" Воспевала белую армию в "Лебедином стане", и в то же время представляла Владимира Маяковского в 1928 году в Париже, к которому творчески была близка более, чем многие его соратники. Чувственный, предельно искренний лирик и при этом всегда гражданский поэт. Всю жизнь искала предельную истину, с ней и ушла из жизни, навсегда оставшись в русской поэзии.

На страшный полёт крещу Вас:

Лети, молодой орёл!

Ты солнце стерпел, не щурясь, –

Юный ли взгляд мой тяжёл?

Нежней и бесповоротней

Никто не глядел Вам вслед…

Целую Вас – через сотни

Разъединяющих лет.

12. Осип МАНДЕЛЬШТАМ. Начинает как символист, близок Вячеславу Иванову, но вскоре с образованием гумилевского кружка акмеистов резко порвал с символистами. Николай Гумилёв писал, что Мандельштам "открыл двери в свою поэзию для всех явлений жизни, живущих во времени, а не только в вечности или мгновении". Он играет эпохами, соединяя их в своих стихах, сближая отдалённое, и всё самое чужеродное начинает служить в его стихах времени. У него и русский язык становится высокой античностью. В любое время, не страшась ни власти, ни злых ветров иного пространства, он не изменяет себе. Мандельштам одним из первых бросает вызов Сталину "Мы живём, под собою не чуя страны…", но он же написал, пожалуй, одно из лучших стихотворений, посвящённых ему. До конца жизни "земля – последнее оружье" поэта.

Лишив меня морей, разбега и разлёта,

И дав стопе упор насильственной земли,