Наталия Лебина - Проституция в Петербурге: 40-е гг. XIX в. - 40-е гг. XX в. Страница 19

В целом в середине 30-х гг. несовершеннолетние составляли около 17% всех женщин, по тем или иным признакам отнесенных к категории проституток. Эта цифра превышала дореволюционные показатели. По данным одного только Октябрьского района Ленинграда видно, что число малолетних, занимавшихся торговлей любовью, росло: в 1932 г. их было 15 человек, в 1933 г. — 33, а в 1934 г. 66 человек.

Более поздними данными о судебной и административной прав тике по выявлению фактов приобщения подростков к торговля любовью авторы книги пока не располагают. Нет уверенности, материалы такого рода появятся даже после полного рассекречивания архивов. Дело в том, что во второй половине 30-х гг. в связи раздуванием политических процессов в стране многие проступки чисто уголовного характера стали рассматриваться как антисоветские проявления, а дела переквалифицироваться и расцениваться по печально знаменитой 58-й статье УК РСФСР. Доподлинно изв» но, что факты группового хулиганства часто подводились под пункт 11-й этой статьи — «антисоветские организации». Как террористические акты рассматривались в 1936—1938 гг. случаи драк со стахановцами. Несомненно, что и ряду преступлений полового характер придавали политический оттенок. В связи с этим из судебно-административной отчетности исчезали данные о вовлечении детей проституцию. Это, кстати, происходило и потому, что постановлен ем ЦИК и СНК СССР от 7 апреля 1935 г. «О мерах борьбы преступностью несовершеннолетних» торговля любовью расценивалась как «антиобщественная деятельность»[139].

Но, конечно, отсутствие прямых свидетельств вовсе не означает, что проблема проституции несовершеннолетних в социалистическом Ленинграде, как и по всей стране, была решена. Официальной статистики, которая смогла бы это подтвердить, нет. Однако упоминания о фактах «продажной любви» в конце 30-х гг. можно встретить в совершенно неожиданных источниках. О проституции несовершеннолетних свидетельствуют, например, материалы одного из совещаний в ЦК ВЛКСМ, посвященного вопросам борьбы с «врагами народа», в декабре 1937 г. А. Косарев, проанализировавший систему исключения из комсомола, отметил, в частности, что многие девушки, лишенные комсомольских билетов, теряли работу и жилье и нередко вставали на путь проституирования[140].

Детская торговля любовью в послереволюционное время не так резко изменилась, как притоносодержательство. Проституирование несовершеннолетних порождалось вечными причинами: сиротством и неблагополучием в семье. Но условия сталинского социализма, к сожалению, усугубили ситуацию. Подробнее читатель узнает об этом в главе, посвященной половой морали и брачно-семейным отношениям.

Отсутствие в законодательстве СССР 20—30-х гг. каких-либо актов, регламентирующих явление проституции, за исключением трактовки ее как одного из способов эксплуатации человека человеком (притоносодержательство, вовлечение в разврат), весьма затрудняло получение сколько-нибудь объективных данных о продажных женщинах. К их числу часто относили всякого рода уголовных преступниц. В такой ситуации женщина выступала уже не как жертва чужой воли, а как объект возможного наказания, именно она вступала в конфликт с законом. Правда, карали в этом случае не за торговлю собой, а за сопутствующие деяния.

Безусловно, продажная любовь была и продолжает оставаться важным фактором противоправного поведения отдельных лиц, причиной совершения многих видов преступлений: сутенерства, притоносодержательства, сводничества, вовлечения в проституцию несовершеннолетних, заражения венерическими болезнями. Более опосредованно связаны с ней вымогательство, хулиганство, кражи, грабежи, разбои, укрывательство. Таким образом, институт проституции служит связующим звеном в цепи различных форм социальной патологии. Нередко проституция выступает в качестве своеобразного катализатора преступлений, так как образ жизни продажных женщин и сами они притягивают к себе криминальные элементы.

Все эти тенденции имели место и до революции. Однако существовавшая в царской России система контроля и регламентации во многом тормозила их развитие. Отмена данной системы превратила всех проституток в разряд тайных, которые и в дореволюционной России были значительно теснее связаны с уголовным миром, нежели легальные, зарегистрированные во Врачебно-полицейском комитете. После его упразднения все женщины, постоянно или временно торговавшие собой, оказались вне закона. Отсутствие же элементарных, лишь на первый взгляд мизантропических гарантий их социального статуса толкало таких особ к контактам с криминальной средой. О степени прочности и обширности связей продажной любви с преступным миром свидетельствует, в частности, рекордное многообразие терминов, которым обозначалась проститутка в блатном жаргоне 20-х гг. Выборка сделана по данным «Словаря блатной музыки», изданного в 1927 г. Слова «продажная женщина» имели более 20 синонимов: алюра, бару ля, бедка, бикса, гарандесса, дежурка, клева марухан, кошка, курва, ласточка, лярва, маруха, млеха, профурсетка, скважина, стуколка, суфлера, флюра, чеканка, чувиха, швабра, шкура, шмара.

Яркую и образную характеристику продажных женщин, связанных с преступным миром, дал в своих знаменитых «Колымских рассказах» В. Шаламов: «Блатной мир знает 2 разряда женщин — собственно воровки… и проститутки, подруги блатарей». Последних по численности значительно больше. «Это известная подруга вора, добывающая для него средства к жизни. Само собой, проститутки участвуют, когда надо, и в кражах, и в «наводках», и в «стреме», и в укрывательстве, и в сбыте краденого, но полноправными членами преступного мира они не являются. Они — непременные участницы кутежей, но и мечтать не могут о «правилах». Потомственный «урка» с детских лет учится презрению к женщине… Существо низшее, женщина создана лишь затем, чтобы насытить животную страсть вора, быть мишенью его грубых шуток и предметом публичных побоев, когда блатарь «гуляет». Живая вещь, которую блатарь берет во временное пользование. Послать свою подругу-проститутку в постель начальника, если это нужно для пользы дела, — обычный, всеми одобряемый «подход». Она и сама разделяет это мнение… Воровская этика сводят на нет и ревность, и «черемуху». По освященному стариной обычаю, вору-вожаку, наиболее «авторитетному» в данной воровской компании, принадлежит выбор своей временной жены — лучшей проститутки. И если вчера, до появления нового вожака, эта проститутка спала с другим вором, считалась его собственной вещью, которую он может одолжить товарищам, то сегодня все эти права переходят к новому хозяину. Если завтра он будет арестован, проститутка снова вернется к своему прежнему дружку. А если и тот будет арестован — ей укажут, кто будет новым ее владельцем. Владельцем ее жизни и смерти, ее судьбы, ее денег, ее поступков, ее тела…»[141]

Самой яркой фигурой в среде проституток, связанных с преступным миром, была так называемая «хипесница» — наводчица воров на своих богатых клиентов. «Хипес» представлял собой особый вид воровства с помощью публичных женщин. Своеобразие этого вида преступлений легче всего передать с помощью «блатной» терминологии. Проститутка — «блатная кошка» — заманивала своего клиента — «мишу» — на специально подобранную квартиру — «малину». Завлеченную жертву спаивали или усыпляли наркотиком, а затем ее обирал вор- «хипесник». На первой стадии операции он следил за своей любовницей-проституткой, заманивающей клиентов — «коговил». Обчищенного, ничего не соображающего «мишу» выставляли на улицу, обстановку квартиры меняли — «перематросовали». Если жертва «хипеса», прозрев и обнаружив кражу, возвращалась в квартиру, ее встречало еще одно действующее лицо операции — «ветошная кошка». Она прописывалась как жилица, которой сдавалась в наем комната «малины», и должна была убедить потерпевшего, что он ошибся адресом.

Характерные примеры «хипеса» 20-х гг. приведены в сборнике «Хулиганство и поножовщина», изданном в 1927 г.: «Девушка 18 лет… сделала своей специальностью поездки с мужчинами в такси. Питая отвращение к половым сношениям, она, получив с них деньги, при попытке их к сношению начинала кричать, заставляя тем оставить ее в покое. При задержании в последний раз обвиняла спутника в попытке изнасиловать ее»; «Девочка 14 лет… жила на улице в компании таких же беспризорных девочек в течение нескольких лет… занимала мужчин, при активности с их стороны поднимала крик и убегала. Раньше сидела «2 раза за кражу и 2 раза за хулиганство»; «32 лет… вдова, имеет 2 детей… Последние 3 года занимается проституцией. Мужчин избегает, обычно старается получить деньги и обмануть, скандалом избавиться от притязаний…»[142]