Газета День Литературы - Газета День Литературы # 95 (2004 7) Страница 19

Революция вальса последовала за французской буржуазной революцией. Свобода и равенство — замечательные идеи, их надобно поощрять и расширять. Если джентльменам в стремлении к единству надлежит ходить проглотив аршин, это совсем не касается дам. Когда мужская рука обхватывает талию, тело подается назад, энергичное кружение требует вращения вокруг своей оси, вокруг партнера, работы бедер и резвости ног. В процессе вальса мужчина — это опора и охрана; если он хороший танцор, дама имеет возможность проявиться во всем своем блеске. Вот переходный момент. Мужчина теряет роль великолепного самца, уступив великолепие даме. Это сказывается, прежде всего, на "оперенье".

Мужской костюм основательно полинял. Вместо расшитых золотом камзолов и фраков, панталон из тафты и бархата тщательной выделки, эмерджентных жабо и манжетов, украшенных множеством драгоценных камней, вместо туфель кордовской кожи с дивной работы пряжками, изумительных тростей редкого дерева, инкрустированных бирюзой и селенитами, на Аламеде, Пикадилли и Елисейских Полях появились серые, коричневые, черные рединготы и сюртуки, фраки — в лучшем случае, "цвета тела испуганной нимфы" или "наваринского дыма с пламенем" (Л.Толстой, Н.Гоголь), санкюлотские длинные "штаны", то есть брюки со штрипками, боты-ботинки из черт знает чего.

Активная "диффузия сословий" привела к разделению костюма от его носителя. Ранее не возникал вопрос идет костюм или не идет, хорош или плох, поскольку каждое сословие обладало диапазоном одежды, колоритов, драгоценностей. Но когда Людовик XIV опозорил дворянское достоинство, продавая и раздавая грамоты направо и налево, началось отчуждение костюма от владельца оного, началась эпоха "Мещанина во дворянстве" Мольера.

Удивительно! Впервые в обозримой истории столь акцентировалось понятие вкуса, столь неоспоримым арбитром стало зеркало. Bourgeois-gentilhommes, буржуа-дворяне, лишенные диапазона костюма, изо всех сил стремились одеваться "хорошо". Воротилы банков и бирж краснели как дети, слушая выговоры своих портных, куаферов, танцмейстеров. Характерен диалог гостей графа Монте-Кристо при появлении каторжника Андреа Кавальканти:

"Вы придирчивы, Шато-Рено, — возразил Дебрэ, — этот костюм отлично сшит и новехонек.

— Вот этим-то он мне и не нравится. У этого господина такой вид, будто сегодня он впервые оделся".

Что простительно каторжнику, то вовсе непростительно приличным людям. У романистов XIX века министры, генералы в отставке, нувориши, куртизанки сплошь одеты с чужого плеча. Такое, по крайней мере, создается впечатление.

Костюм стал важным и автономным фактором социальной жизни.

Если в XVI-XVII веках было сразу понятно по манерам и костюму кто перед вами — маркиз, барон, простой дворянин, купец или простолюдин, в XIX веке подобная ясность затуманилась. К разным головным болям добавилась еще одна: проблема идентификации человека с его костюмом. Когда-то индивид благородного происхождения выглядел примерно так: небрежно надвинутая на ухо шляпа с дорогим пером, схваченным бриллиантовой застежкой, эфес шпаги в замысловатых интальо изумрудов и опалов, на отворотах изящных сапог — кружева Брабанта или Валансьена. Этой одежде резонировали (должны были резонировать) следующие качества души: мужество, наплевательство на смерть, беззаботность, преклонение перед женщинами благородными, вежливое отчуждение от женщин простых, пренебрежение к буржуа и простолюдинам.

"ЭТО НАПОМИНАЕТ КАКИЕ-ТО БЕСКОНЕЧНЫЕ ПОХОРОНЫ" ,— так Шарль Бодлер отозвался о мужских костюмах середины девятнадцатого века. Мрачные сюртуки и рединготы, цилиндр, геометрия, серый и черный цвет…павлины, ара, фламинго вдруг обернулись пингвинами и воробьями. Буржуазная цивилизация, в отличие от природы, решила: самцам следует привлекать самок делами, ежедневной заботой, но не ярким оперением и серенадами. Буржуа не прочь побаловать глаза красками и блесками, но это дело специалистов. Если вы хотите колоритно одеваться, идите в клоуны, в танцоры, в богему.

В эпоху предварительного восстания масс, обожествления Мамоны и диффузии сословий бесполезному дворянству оставались поза, манерность, эпатаж.

Сэр Лотиан Хьюм довольно скептически высказался насчет нового сюртука великого дэнди Джорджа Брэммела, пошитого не менее великим портным Джоном Уэстоном. Состоялась дуэль. Сэр Лотиан имел репутацию одного из лучших в Англии стрелков из пистолета. При одновременных выстрелах у Брэммела пострадал сюртук. "Что он впал в бешенство, это не то слово, — писал его биограф, капитан Джеффри Джесс. — Следующим выстрелом он пробил голову сэру Лотиану, сохраняя притом непринужденное спокойствие".

Однако мы сильно отвлеклись от нашей замечательной темы. В 1848 году случились два эпохальных события: массовые волнения взбудоражили всю Европу; вышел в свет роман Дюма-сына "Дама с камелиями". Последовательно об этом: техническая революция всерьез начала наступление на живую жизнь, что вместе с практически полной заменой золота ассигнатами привело к страшному обнищанию континента. (На эту тему есть весьма убедительные работы: Людвиг Клагес. "Дух против души", 1919 г.; Фридрих Георг Юнгер. "Совершенство техники", 1948 г.; интересно и глубоко ситуацию человека в технической среде анализирует Мартин Хайдеггер).

Золото исчезло как магико-медицинское солнце, зато восстало количественным эквивалентом материальных и художественных ценностей, техника уничтожила богов и богинь повседневной жизни. Последнее требует пояснений. В прошлом люди, как эманации и пролонгации богов в стихии земли, дабы не растворяться и не распыляться в хаосе, занимались агрикультурой и разными промыслами под определенным божественным диктатом. Что такое посвящение в ремесло и звание мастера? Магическое соединение жизни неофита с жизнью его "создания" — корзины, копья, виноградника, корабля, кареты. При подобном "соединении" нет надобности разлагать нечто на составные части и досконально "изучать". Понятно, здесь требуется испытательный срок и милость богов, ибо сие — мистерия. Надлежит: торговать и воровать при содействии Меркурия, выращивать злаки и виноград при помощи Деметры и Диониса, рожать детей под охраной Дианы, заниматься ткачеством под наблюдением Арахны. Христианство так или иначе сохранило таинство ремесел, отдав оные под покровительство тех или иных святых — Губерта, Цецилии, Рохаса, Барбары, Жака и т.д. Но традиция забывалась, а с пришествием техники пропала совсем, оставив разрозненные суеверия. Единый Бог отвечал вообще за всё, в частности ни за что. В этом смысле можно говорить об атеизме повседневной жизни.

Сие касается любви очень и очень близко. О высоком искусстве любви, посвящении в любовь, о языке любви стали забывать в середине XVIII века. Роман "Дама с камелиями" напомнил о символике цветов и возвестил о рождении проституток — первых представительниц класса независимых женщин.

Камелия, избранный цветок Маргариты Готье, стал символом этой общественной формации. Правда, трагическая и трогательная героиня Дюма-сына или ее реальный прототип — Мари Дюплесси имели к новой формации отношение косвенное. Куртизанки, дамы полусвета, они жили за счет богатых поклонников. Основную массу проституток составляли "бедные женщины в юбках", по выражению Алексиса Токвиля. (Имеется в виду не нижняя часть женского платья, равно называемая юбкой, но свободная, с разрезом или без, узкая или широкая, одежда от талии до лодыжек). До проституток юбки носили крестьянки, цыганки, актрисы, рыночные торговки. Поэтому, когда в парижской опере появилась знаменитая куртизанка Мари Дюплесси в юбке, с букетом красных камелий у пояса, порядочные женщины были потрясены. Камелии — безжизненные, словно восковые, без запаха, белые или ядовито-красные цветы сразу вошли в моду. Довольно быстро обратили внимание на пикантную деталь: пестик этого цветка, то есть женский половой орган, весьма напоминал возбужденный мужской член. Именно поэтому камелии стали именем нарицательным для женщин дурной репутации. В романе Ф.М.Достоевского "Идиот" генерал Иволгин восклицает: "Посмотрим, старый ли заслуженный воин одолеет интригу, или бесстыдная камелия войдет в благороднейшее семейство!"

Мода на камелии требовала длинной широкой юбки с поясом и пышной блузки с манжетами и кружевным воротником. Очень быстро так нарядились художницы, натурщицы, учительницы, суфражистки, революционерки. Долой корсет, да здравствует вальс и свобода личности!

ПРОБЛЕМА ЖЕНСКОЙ ПРОДАЖНОСТИ сложна в силу этой самой "продажности". Деньги стали универсальным эквивалентом сравнительно недавно, а проституция считается древнейшей профессией. Данное сомнительное утверждение поддерживается в основном врагами угнетения прекрасного пола и порицателями необузданной мужской похоти. Prostitutio означает поденное вознаграждение — только и всего, проститутки в современном смысле появились не ранее шестнадцатого века. Языческий мир — мы говорим о Египте, Греции, Риме — был совершенно свободен от продажных женщин, поскольку брать деньги за это считалось тяжким оскорблением богинь любви — Изиды, Афродиты, Милитты. Посему понятие "сакральная проституция" — нонсенс, чепуха.