Газета День Литературы - Газета День Литературы # 128 (2007 4) Страница 19

Желание телодвиженья

Под звуки музыки, вдвоём!

Коль триста в час употребишь,

Заденешь деловую ноту,

Переключаясь на работу,

Где лишь себя стратегом мнишь!

После четырехсот грядут

То восхваленья, то раздоры,

Одежду мнут, трещат заборы,

А после "мировую" пьют!

Когда достигнешь пятисот,

Познаешь бремя раздвоенья,

Где тело просит заземленья,

Душа – возвышенный полет!

А больше... все до одного –

Иль силуэты, или пятна.

Простите, что пишу невнятно,

Но я не помню ничего.

* * * Не все доступны

тайны нам в природе,

Особенно при солнечной погоде:

Чем больше у тебя изгибы бёдер,

Тем меньше у меня

извилин вроде...

УКРАИНА, Коктебель

Валерий Михайлов ЗА ПРЕДЕЛАМИ СЕРДЦА И ТРЕПЕТА...

* * * Мимо ржавого чертополоха,

Мимо мятых вчерашних газет,

(Где болотом исходит эпоха

Всё быстрее, быстрее на нет).

Мимо щебета птиц на рассвете,

Мимо лепета родников,

Мимо волн, разрывающих сети,

Мимо вишенных лепестков.

Мимо пыли и праха пространства,

Мимо колкого крошева звёзд,

Мимо родины и чужестранства,

Мимо соли и сладости слёз.

Мимо встреч, и разлук, и прощаний,

Мимо на ветер брошенных слов,

Мимо вязких, как кровь, обещаний,

Мимо напрочь растаявших снов.

Мимо смерти напрасного пыла,

Мимо жизни нелепой глуши,

И всего, что ни будет и было, –

Но не мимо любви и души.

* * * Прощай, золотая! Весной пролетели глаза,

И летняя песня, как сон, отгуляла по лугу,

Пустыми слезами оплакала небо роса,

И солью земли

травы в дым отравили округу.

Осенним ли ветром мои опалило виски,

Что стали зрачки непроглядней,

чем поздние думы?

Не знаю, зачем я не умер ещё от тоски…

Плывут ли куда корабли,

коль затоплены трюмы…

Предзимье с душою сроднилось,

как звёзд нищета,

И сети небесные

снова с привычным уловом.

И всё ничего бы, да сводит навеки уста,

Как болью, самим же собой

неразгаданным словом.

* * * На закате снега розовеют,

как будто стыдясь,

Что они так белы, непорочны и так одиноки.

Вот слетели с небес

и лицом не ударили в грязь –

Но раздалось пространство

сиянием чистым, высоким.

И поля, и холмы вознесло,

занесло, замело…

Валуны лишь упрямо темнеют,

сжимаясь от стужи…

Что черно – то черно,

но зато что бело – то бело,

Всё так просто на свете,

и это почуяли души.

* * * Синие заборы, серые дома,

Хоть слабы запоры, всё равно тюрьма.

Чёрные овечки, бурый в дым верблюд,

По степи распластан тяжким небом люд.

В мареве унылом плавятся века,

Тянут здесь с рожденья вечные срока.

Ведь кругом пустыня…

Где искать судьбы?

И, как оцепленье, серые столбы.

Но расцвёл в соседстве, статен и высок,

Глиняный, кирпичный, мёртвых городок.

Пышные мазары немы и слепы,

Пьют пустое небо лунные серпы.

Треплет рваный ветер сорную траву…

Явь ли то, во сне ли? Сон ли наяву?

Пронесётся поезд – и одни окрест:

Погребальный месяц, телеграфный крест.

* * * Щетинистая просека.

Лохматые леса.

Куда с добром неброская

Тягучая краса.

Тут в пепле мха валёжины

То вдоль, то поперёк,

Источены, изгложены,

Свой дотлевают срок.

Какие сети пышные

Сплели здесь пауки,

Красавцы неподвижные,

Что на ногу легки.

Как царствуют сиятельно

В лучах наискосок,

Как чествуют внимательно

То бабочек, то блох.

И глядючи с презрением

На сей лихой измор,

Гражданским возмущением

Пылает мухомор.

* * * Сизые стрекозы

Шьют в тиши лесной

Сизые узоры

Ниткою сквозной.

Лётают беспечно…

Сутемь зелена,

Лишь янтарной свечкой

Теплится сосна.

Шепчутся берёзы

В яве ли, во сне,

Синие их грёзы

Не расслышать мне.

Всё на свете тайна,

Словно тишина,

Зелена, хрустальна,

Не разглашена…

* * * За пределами сердца и трепета

Зеленым ли упьёшься вином…

Всё, что пито, – как будто бы не пито.

Птичьи флейты небесного лепета

Льются, тихие, в свете ином.

И чуть плещется неупиваема

Чаша сумрачная бытия.

Всё, что познано, – вовсе незнаемо,

Что порушено – непорушаемо,

И душа твоя – разве твоя?

Созерцая незримые сполохи

Прикровенного зренью огня,

Ворошить ли мне прошлого ворохи,

Драгоценные слушая шорохи?

Нет! И это уж не для меня.

К незабвенному освобождению,

В нерасслышанной прежде тиши,

Поплыву лучше я по течению,

По волнистому по влечению

Уплывающей в небо души.

* * * Памяти Георгия Иванова

Ключ кастальский, рядом водочка.

Сверху облачко, снизу лодочка.

Иванова ли?.. Иль Иванова?..

Вечно трезвого, вечно пьяного.

Уплывает он, пусть ненадолго,

Роной, Сеною – в Невку, Ладогу.

Путь-дорожкою острой, узкою…

Снизу мерзкое, сверху музыка.

На волне закат закачается…

До свиданьица? – До свиданьица!

Вьётся синяя папиросочка,

Словно облачко тает лодочка.

* * * При жизни, но как бы уже после жизни,

К отчизне земной и небесной отчизне

Влекучие волны, текучие думы,

Прозрачны и ясны, темны и угрюмы.

Глотнули изрядно мы мёртвой водицы,

Живой бы, живой бы водицы напиться,

Чтоб как после мора и как после стужи

Цветущей травою воспрянули души.