Газета День Литературы - Газета День Литературы # 96 (2004 8) Страница 19

... Нету у нас запасного Отечества.

Здесь — наше поле, и слово, и свет.

"Русский вопрос" — это русский ответ!

8 ДЕКАБРЯ 1991 ГОДА

И псы этой ночью завыли,

и вспыхнули всюду костры:

живую страну разрубили

на страшные горе-куски.

А было их три супостата...

Страна-то настоль велика,

что меньше, чем три Герострата,

не вздымут огня и клинка.

Багровые жирные шеи...

Свинячьи, сквозь щелки, зрачки.

От дерзости злобной хмелея,

хватались они за клинки.

Могуча страна и богата,

и ясного было ясней,

что меньше, чем три Герострата,

не справятся попросту с ней.

Покажем портреты их. Щерит

вот Ельцин — кривые клыки.

А рядом — Кравчук и Шушкевич.

Копытца. Хвосты. Пятачки!

Да, было их три супостата,

и сил-воскормительниц три:

снаружи — Израиль и Штаты.

Предательский сброд — изнутри.

Взгляните на дело их, братья,

на Родину нашу в слезах.

Да будет их имя —

Проклятье! Проклятье — в веках!

Людмила ОЛЕЙНИК БЕССОННИЦА

***

Защитите меня от меня…

Эти цепкие, липкие мысли,

Как силки надо мною повисли,

Не давая покоя ни дня.

И смотрю, сквозь ячейки сети,

На такое знакомое небо…

И поверить так хочется в небыль,

Не в Конец, а в Начало пути!

Я ведь знаю, добычу храня,

Рок не сжалится и не отпустит…

Ткутся мысли из боли и грусти…

Защитите меня от меня!

***

Нельзя без зрелищ и без хлеба… А ты,

Опять меня лишаешь неба и высоты!

Вуалью скрыла отрешенность мое лицо,

И давит, словно обреченность, твоё кольцо…

А мне бы нежности и веры…

Да всласть:

Летать, парить, любить без меры…

Не красть!

***

В этом доме жил когда-то друг…

Радостно блестя, горели стекла,

Яркая герань цвела на окнах,

Умер друг, и всё померкло вдруг…

И смотрела по утрам тоска

В окон потускневшие зеницы,

И дождя, намокшие ресницы,

Единили с домом облака…

Не хожу я в дом, а сердце жжет:

Будет дружба вечною, казалось.

Как нужна бывает эта малость,

Ощущенья, что нас кто-то ждет.

***

Отплакалось стихами… Отлегло…

И, каждый день, прощая и прощаясь,

Я снова буду жить, греша и каясь,

Оттачивая жизни ремесло.

По лезвию скользить и умирать,

На грани вожделенного предела…

И, возвращаясь в лабиринты тела,

В твоих ладонях — снова воскресать!

***

Пускай Господь пребудет с Вами!

Переплетая нити странствий,

Едва увязаны словами,

Мы так разбросаны в пространстве…

И, кажется, похожи чувства,

И ощущенья так похожи…

Душа способна на безумства,

Хоть время сморщилось на коже.

Стихов звенящих колокольца,

Ещё несут над суетою…

Но как же давят пальцы кольца —

Незаполнимой пустотою…

***

Я кутила с бессонницей всласть,

по весеннему так невинно…

Надо ж было тебе упасть,

легкокрылый ты мой, малинный!

Тайна сумерек…Ночи излом…

Месяц — медью в окошке еле…

Что ж ты плачешь, упав ничком,

Ангел, падший в моей постели?

***

Как живется Вам, как дышится,

глядя в неба окоём?

Мне без Вас совсем не пишется,

в одиночестве моём.

В час, когда авансы розданы,

ощущая благодать,

Прячусь в кокон Вами созданный:

погрустить и погадать.

Напряженно мысль колышется,

расстояниям назло…

"Я люблю, люблю Вас" — слышится,

терпнут губы от "Мерло".

Ваши пальцы, птицей робкою,

забрались в мою ладонь,

И гасить пытаюсь стопкою

этот дьявольский огонь…

Но горит, исчадье Адово,

будоража ток крови…

И зачем же было надо Вам

говорить мне о любви?

***

Повязала весна грязных улиц дырявый передник.

Даже снежный апрель

не прикроет разбитость дорог…

Снова грусть и тоска.

Снова жизнь между нами — посредник.

У краплёной судьбы — бесконечно бегущий клубок.

Мы с тобою давно замороченно ходим по кругу…

Но когда я брожу на задворках усталой души

Понимаю, что мы так давно потеряли друг друга,

Что разлукою нас

даже смерть не смогла б устрашить.

***

Была я с Вами едва знакома и…кома.

Вы шли устало шурша листвою,

как тень за мною...

В церквушке старой купили свечи…

Был грустный вечер,

Такой надрывный,такой прощальный,

как поминальный...

А в доме Вашем так пусто было

и так уныло…

За каплей капля вода из крана

и неустанно,

Низало время на нитку жизни

слезу по тризне…

Да, каюсь, лгунья! Я не просила

о невозможном…

В ночь полнолунья, не Вас любила,

а крест на прошлом.

Вячеслав ШАПОШНИКОВ У ОКНА

В ТОЛПЕ

Иду в толпе — в немом недуге,

средь русских — русский, как в бреду.

Мы знать не знаем друг о друге...

Как в пустоте — один — бреду...

Ох, эта "сумма одиночеств"!..

Кто наше разорвал родство?!.

Шагаем — без имен, без отчеств...

Чье, чье над нами колдовство?!.

Коснуться ближнего легонько

/ведь между нами не вражда!/:

"Как мы не виделись долгонько!.. "

Он жестко хмыкнет: "Никогда..."

Иль даст понять, что не расслышал,

иль "ручкой сделает" — пока:

"Поехала, наверно, крыша

у бедолаги-старика..."

ДОЛЯ

Не ищешь ты такой печали,

чтоб жить в тщеславной колотьбе.

Избави, Боже, чтобы знали

на этом свете о тебе!

Вот доля — в тихости безвестной

жить в кротком захолустном дне,

поближе к родине небесной,

не в суетне, не в толкотне!

Не на виду торчать, вздымая

многозначительности перст.

Жить, воле Божией внимая,

и не ропща нести свой крест.