Газета Завтра Газета - Газета Завтра 477 (2 2003) Страница 19

Политузникам крайне нужна регулярная юридическая и материальная помощь. Комитет просит вас сделать посильный взнос в Фонд помощи политузникам-борцам за социализм.

Один — за всех, все — за одного!

Вызволим товарищей из плена!

Свободу комсомольцам-политузникам!

Комитет защиты политузников-борцов за социализм

Тел./факс: (095) 923-55-85, 155-90-63; электронная почта: [email protected]; интернет: www.kzp.communist.ru. Адрес для писем и переводов: 125167 Москва, ул.Планетная, д. 26, подъезд 3, комн.70, Ивановой Татьяне Борисовне (для КЗП)

Адреса длЯ писем политзекам:

Ракс Надежде Георгиевне — 109383 Москва, ул.Шоссейная, д.92, ИЗ 77/6, к.112

Романовой Ларисе Валерьевне — 109383 Москва, ул.Шоссейная, д.92, ИЗ 77/6, к.201

Соколову Андрею Владимировичу — 103575 Москва, ул. Панфилова, 21, УУ 163/2 "А"

Бирюкову Александру Анатольевичу — 403843 Волгоградская обл., Камышинский р-он, село Дворянское, Волгоградская ПБСТИН

Шалимову Александру Владимировичу — 103575 Москва, ул. Панфилова, 21, УУ 163/2 "А"

УБЕЖДЕННЫЕ

14 января 2003 0

УБЕЖДЕННЫЕ

17 ноября 2000 г. национал-большевистский флаг взвился над смотровой башней собора святого Петра в центре Риги. Знамя вывесили трое российских нацболов: Сергей Соловей, Максим Журкин и Дмитрий Гафаров. В сброшенных вниз двух тысячах листовок содержались призывы к латвийскому правительству — освободить из тюрем ветеранов Великой Отечественной войны, прекратить дискриминацию русских жителей Латвии, не вступать в НАТО.

Акция имела мощный резонанс как в Латвии, так и за ее пределами. Прямым практическим результатом стало освобождение из тюрем ветеранов войны. Хотя суды над ветеранами продолжаются в Латвии по сей день, но арест, как мера пресечения, латвийскими властями по отношению к 80-летним старикам более не применяется.

Сама акция и последовавший суд над национал-большевиками взбудоражили Латвию и безусловно отразились на результатах муниципальных и парламентских выборов. Можно сказать, что русское население осмелело. И, соответственно, осмелели и радикализировались его умеренные политические представители — коалиция партий "За права человека в единой Латвии" (ЗаПЧЕЛ). Права русских стали главным объединяющим лозунгом коалиции, и этот лозунг принес ЗаПЧЕЛ впечатляющий успех на выборах.

Рижский суд вынес участникам мирной акции беспредельно жестокий приговор: по 15 лет тюрьмы по статье "терроризм". Затем Верховный суд Латвии пересмотрел дело, переквалифицировал статью на "хулиганство" и приговорил: Соловья — к 6 годам, Журкина — к 5 годам, несовершеннолетнего Гафарова — к одному году тюрьмы. Сейчас Дмитрий Гафаров уже на свободе, а Сергей Соловей и Максим Журкин продолжают отбывать срок… в России! Да, в июне 2002 г. Латвия передала российских граждан на родину, и сейчас они находятся в одной из зон Самарской области.

Что и говорить, ситуация абсурдная. Людей, бесстрашно вступившихся за честь России, не нарушивших при этом ни единого российского закона, сама же Россия держит за решеткой. И, кажется, собирается продержать до "звонка" — до конца срока. Что это: обычное "расейское" чиновничье равнодушие или уже дошло до того, что не только большая обнаглевшая Америка, но и маломощная Латвия может диктовать свою волю России?

Ответ на этот вопрос интересует меня и применительно к моей собственной судьбе. В интервью "Завтра" я уже рассказывал, что пока находился в России, спецслужбы Латвии сфабриковали на меня и моих товарищей дело "о хранении оружия и покушении на конституционный строй". Генпрокурор Латвии прислал в Москву т. н. поручение о моей выдаче. Вытянутся ли и в этом случае российские правоохранительные органы по струнке перед латвийскими коллегами?

Газета "Волжский комсомолец сегодня" взяла интервью у Соловья и Журкина, когда они, перед отправкой на зону, находились в самарском СИЗО. Тип личности, особая национал-большевистская ментальность очень рельефно проступают в этом интервью. Сергей и Максим — оба жители Самары. Слово "Самара" созвучно слову "самурай". В стихах Сергея Соловья, написанных еще в Рижском централе, нередко звучит эта тема — тема "русских самураев".

Принадлежа к одному героическому типу, они оба очень разные: партийное братство, партийный коллективизм не уничтожают личность. Сергей — скорее бродяга и поэт, Максим — рационалист, историк. К сведению тех, кто привык изображать нацболов полуграмотными дебилами: и Соловей, и Журкин имеют высшее образование.

Трагизм ситуации в том, что именно сегодня, когда русское жизненное пространство сжимается, как шагреневая кожа, когда Россия как никогда остро нуждается в героях, в русских самураях, такие парни, как Серега и Максим, сидят в тюрьме.

Абель

Из интервью Сергея СоловьЯ и Максима Журкина газете "Волжский комсомолец сегодня".

"БОЛЬНЫЕ" … Когда мы шли на разговор с Максимом и Сергеем и составляли для них вопросы, мы с трудом сдерживали свои чувства: нам предстояла встреча с ровесниками, два года изолированными от реальности. Мы не ставили перед собой цель рассказывать историю партии, не собирались говорить о них ни плохо, ни хорошо, мы просто хотели их понять. Что движет ими и другими молодыми людьми, сторонниками НБП, состоящей сплошь из провинциальных мальчиков, которых Лимонов сколотил вокруг себя? Где во всей этой системе координат находятся парни, ходившие вместе с нами по одним университетским коридорам? Переступая порог следственного изолятора, мы говорили себе: ну не больные же они, и ещё могут вернуться к мирной жизни.

Следуя узкими коридорами, мы узнали, что у каждого, кто находится в этом изоляторе, есть спальное место (во многих отечественных тюрьмах их не хватает, и зэки спят по очереди), и что на полторы тысячи человек здесь сто ВИЧ-инфицированных.

Николай Петрович Корунов, заместитель начальника по тылу, угостил нас свежим чаем, вежливо поинтересовался нашими планами на интервью и рассказал о том, что в СИЗО много молодых, попавших сюда за дерзкие преступления. Но тех двоих, которые интересуют нас, здесь просто называют "больными" на голову.

ЖУРКИН Два года назад Максим Журкин окончил исторический факультет Самарского педагогического университета и получил диплом учителя истории. Но детей в школе он не учит. В свои двадцать пять Максим в армию сходить не успел, наркотики не пробовал, верит в Бога. И полностью осознаёт ответственность за то, что сделал.

Во время нашего разговора он снисходительно улыбался. На вопрос о том, каким образом он стал разделять взгляды Лимонова, он ответил, что много читал, был увлечён радикальными освободительными движениями. В 2000 году защитил диплом по "чёрному переделу". Он искал ему аналогию в настоящем времени. И парню показалось, что нашёл.

— Аналогию конкретно чему?

— Мне ближе движение эсеров, социалистов-революционеров.

— И вы считаете, что идеология НБП схожа с их идеологией?

— Да. Идеология эсеров — русская по своей природе; она так и не смогла реализоваться здесь, в отличие от западного марксизма большевиков. А так как марксизм принёс много жертв, хотелось бы эту историческую ошибку исправить. Хочу, чтобы восторжествовала историческая справедливость и в отношении таких людей как Борис Савинков.

— Всё так серьёзно, и в то же время то, что произошло у вас в Риге — это больше похоже на фарс. А чего вы хотели добиться, когда планировали эту акцию с башней?

— Почему фарс? Цель была благородная: защитить русскоязычное население, которое в Латвии притесняют. И освободить ветеранов ВОВ.

— Это помогло?

— В момент нашей акции под арестом находились двое, сейчас нет ни одного.

— Но разве это справедливо, что двое ветеранов, может быть, благодаря вашей акции вышли из тюрьмы, но их место заняли трое молодых?

— Не знаю, но, так или иначе, цель, которая была поставлена, достигнута. Хорошо, что они вышли, потому что одному было за 80 лет, он мог вообще оттуда не выйти, а я как человек, просидевший в тюрьме уже два года, знаю, как тоскливо здесь.

— Всё, что вы сделали тогда, вы планировали именно таким образом?

— В подготовке акции принимало участие очень много людей — и местных, и российских граждан, но не всем удалось дойти до той башни. Кого-то задержала местная полиция, некоторых остановили ещё в поезде.

— Вы рисковали своей жизнью?

— Конечно. Потом, уже в суде, мы узнали, что на крыше были расставлены снайперы.

— То, что потом ваши действия переквалифицировали с "террора" на "хулиганство", это справедливо?

— Да. Потому что совершать террористический акт мы не собирались.

— Но с тем, что вы совершили хулиганство, вы согласны?