Юрий Дьяков - Фашистский меч ковался в СССР Страница 2

Общественность ждет от историков принципиально нового труда, созданного на основе глубокой переоценки прошлого, а не подправленной модели уже написанного. Готовы ли сегодняшние историки к этому? Знаем ли мы нашу историю так, что можем отразить се правдиво и глубоко? Ответ у нас один: НЕ ЗНАЕМ И ПОКА НЕ МОЖЕМ.

Для нас никакой урок не впрок. Дело в том, что долгие годы серость, единомыслие, удручающее однообразие выдавались за образцы научного анализа. Научная общественность еще не способна не только к выдвижению новых идей и подходов, но и к их восприятию. Ученых, утративших творческий дух, большинство. Прогрессивно мыслящие несут потери.

. Поспешность не простительна для ученого-историка. Когда нет достаточной базы данных, нет и возможности выработать грамотные подходы к тем или иным проблемам. До сих пор правда о минувшей войне и ее причинах является наиболее строго охраняемым секретом, потому что победа в ней оправдывала прочность и незыблемость созданной большевиками тоталитарной системы. Раскрытие же секретов грозило разрушить этот миф. Ответ на вопрос, почему мы победили, лежит в совершенно другом измерении – в уникальности нашего народа.

Самые страшные преступления XX века совершены германским фашизмом и сталинизмом. И если первый обрушил меч геноцида на другие пароды, то второй – прежде всего на свой. Это правда, страшная правда о нашем недалеком прошлом. Она позорна для нас, но жизненно необходима. Страдания народа – это та бездна, в которую жутко заглянуть, но это надо сделать, чтобы наконец уяснить, как и откуда нам выбираться.

Можно понять муки обманутых поколений ныне живущих людей, многие из которых протестуют против «очернительства» нашей «славной истории». Но виновата не та высказываемая сейчас крайне скудная правда и не авторы-правдолюбцы, а ложь, что закладывалась на все времена в сознание людей, будто жизнь наша – безоблачна и счастлива.

Питательной средой для прямой лжи и полуправды (которая хуже лжи) был идеологический монополизм с его нетерпимостью и секретностью. Секретность и лживость – родные сестры, поскольку люди, приобщенные к секретам, просто обязаны лгать. В феномене лжи заложен мощный социально-психологический фактор. Ибо многие искренне верят, что полная правда вредна. Проблема «ложь во благо» – одна из вечных. Иные считают критический подход к прошлому разрушительным, другие воспринимают его как освобождение от скверны. И хотя он идет болезненно, он крайне необходим.

Вот почему мысль прогрессивных, очень малочисленных ученых с трудом продирается сквозь частокол преград, воздвигнутых хранителями партийных и государственных тайн. У нас до сих пор нет закона об архивах, и поэтому любой чиновник может заявить: не дам, не пущу, не позволю. Архивное табу продолжает царить на публикацию самых ценных для постижения истины документов. Особенно силен синдром запретности в области внешнеполитических проблем, где историки могли опираться только на официальные документы для открытого пользовании.

Сегодня критическое переосмысление нашей истории немыслимо без решительного прорыва завесы секретности. Засекречивание – это не только форма защиты от сторонних глаз. Охранители архивных секретов пекутся по об утечке чисто военных тайн, которые спустя более 50 лет полностью утратили смысл и значение, они боятся за прочность политических устоев, за судьбу сталинского лжесоциализма, потому что за всем этим стоит главнейший вопрос о цене, которую заплатил наш многострадальный народ за действительно Великую Победу Историков до сих пор предупреждают против разглашения любых секретов под предлогом нанесения возможного ущерба международному престижу страны. Власть жестоко мстит тем, кто выдаст ее тайны.

Таким образом, перед нами два препятствия: субъективного и объективного плана. Если внутренний цензор с трудом, но преодолевается, то с бюрократическим противодействием гораздо сложнее.

Есть реальная угроза уничтожения архивных документов. Именно поэтому нужно покончить с неведомо кем установленными запретами в архивном деле, открыть архивы КГБ, ЦК КПСС, МИД и другие, храпящие историю судеб миллионов обманутых системой людей.

Перестройка исторической пауки – процесс сложный, и для этого требуются нравственные усилии и мужество в противоборстве с рутиной. Нелегко далось нам прозрение. Но мы его воспринимаем как очистительный процесс. Постоянно помня об ответственности перед погибшими, перед своим народом, историки но велению сердца будут докапываться до истины всегда, при любых обстоятельствах, не считаясь с последствиями. Кто на это не способен, тот ошибся в выборе профессии.

Никто ни от чего не застрахован. Но по сравнению с предшественниками мы имеем то преимущество, что обладаем уроками исторической памяти. Теперь, став другими, мы знаем, к чему можно прийти, если не будем учиться у истории, если откажемся от связи и родства поколений Сегодня, потеряв прошлое, можно оказаться без будущего Время всех расставит на свои места. История нас рассудит и тех, кто предпочитал думать, прежде чем что-либо опубликовать, и тех, кто лжет и лукавит поныне.

От истории отречься нельзя. Ибо история, как жизнь, или она есть, или ее нет У нашей страны долгая, сложная и трагическая история. И эта история с нами – она, как дорога, пройденная путником, – не исчезает за спиной. Жизнь ставит перед нами столько вопросов, что ответов на многие из них просто не существует Настоящая правда еще впереди… И если, ознакомившись с нашей книгой – этим маленьким прорывом за колючую проволоку архивного ГУЛАГа, – задумается хотя бы часть читателей, мы свою задачу будем считать выполненной.

Ю. Л. Дьяков, доктор исторических наук

Т. С. Бушуева, кандидат исторических наук

Предисловие

«ГДЕ БЫ ВЫ НИ УВИДЕЛИ ЛЮДЕЙ, КОИМИ ПРАВИТ ТАЙНА, – В ЭТОЙ ТАЙНЕ ЗАКЛЮЧЕНО ЗЛО…»

Возрождение германских вооруженных сил в Советской России остается одной из самых поразительных глав современной истории. Оно подготавливалось на протяжении одиннадцати лет (1922-1933 гг.) втайне от всего мира. Именно здесь, в России, были в значительной степени заложены основы будущих наступательных вооруженных сил Германии, ставших в 1939 году ужасом для Европы, а в 1941-м обрушившихся на СССР.

12 февраля 1919 года за участие в восстании «Спартака» (организация германских левых социал-демократов) в камеру тюрьмы для подследственных арестантов в берлинском районе Моабит был помещен Карл Радек[1], «умнейшая и хитрейшая голова своего времени». Первые месяцы заключения были тяжелыми: строгая изоляция, допросы. Но уже летом, после подписания Версальского договора, условия его содержания под арестом внезапно улучшились. Он получил хорошую камеру, вскоре названную «политическим салоном Радека», и неограниченную возможность принимать посетителей. Особенно им заинтересовался рейхсвер[2]. Сюда, в тюрьму Моабит, и протянулись нити тайного сотрудничества между Красной Армией и рейхсвером.

В декабре 1919 года Радек возвратился в Москву, привезя в качестве невидимого багажа мысли о союзе России и Германии, нацеленном против Запада и Версаля. По Версальскому договору Германия потеряла 67,3 тысячи квадратных километров территорий в Европе и все колонии. Ей было запрещено иметь авиацию, подводный флот и крупные бронированные корабли, производить самолеты и дирижабли, броневики и танки, химическое оружие. Требовалось выплатить Антанте многомиллионные репарации. По мнению В. И. Ленина, условия Версаля были продиктованы «беззащитной» Германии «разбойниками с ножом в руках»[3].

Россия после гражданской войны, интервенции Антанты и неудачной «польской кампании», выявившей неподготовленность Красной Армии к ведению боевых операций на чужой территории, также оказалась в международной изоляции и искала выхода из трудного положения в союзе с Германией.

Таким образом, обе стороны готовы были начать сотрудничество на основе равноправия, взаимных интересов, с учетом общих врагов и при обоюдном уважении.

Использование разногласий в капиталистическом мире для развития отношений с Германией полностью соответствовало внешнеполитической линии, разработанной ЦК партии большевиков во главе с Лениным. Следует, однако, отметить, что процесс активного взаимодействия с рейхсвером разворачивался уже после отхода Ленина от полноценной политической деятельности в связи с болезнью (1922 г.).

У истоков союза с рейхсвером с советской стороны стояли высшие партийные и государственные деятели, известные военачальники, сотрудники ВЧК (ГПУ) и различных наркоматов: В. И. Ленин[4], Л. Д. Троцкий, М. В. Фрунзе, Ф. Э. Дзержинский, И. В. Сталин, К. Б. Радск, Г. В. Чичерин, Л. Б. Красин, И. Н. Крестинский, В. В. Куйбышев, Э. М. Склянский, К. Е. Ворошилов, М. Н. Тухачевский, А. И. Егоров, И. П. Уборевич, А. И. Корк, И. С. Уншлихт, И. Э. Якир, Я. К. Берзин, Я. М. Фишман и другие.