Алексей Богомолов - Вожди СССР в откровениях соратников, охраны и обслуги Страница 2

Как вожди ходили в народ

В 1973 году, когда я учился на первом курсе исторического факультета МГУ, наша преподавательница латыни Людмила Александровна Попова, дама весьма почтенного возраста, рассказала нам о том, как во второй половине 1920-х годов, будучи 18-летней девушкой, бежала по дорожке кисловодского санатория и чуть не сбила с ног Сталина. Первый вопрос, который мы чуть ли не хором задали ей, был: сколько лет потом она провела в местах не столь отдалённых. И были крайне удивлены, узнав, что для неё всё обошлось. Это всё-таки был не 1937 год. К тому времени добраться до Сталина было уже практически невозможно…

Немногие знают, что до начала 1930-х годов Сталин, живший в то время в Кремле, в Потешном дворце (квартира № 1), ходил на работу в свой кабинет, расположенный на пятом этаже дома № 4 по Старой площади, пешком. Выходил из Спасских ворот и по Ильинке (в советское время она долго называлась улицей Куйбышева) шёл в сторону нынешней станции метро «Китай-город». На многих фотографиях того времени Сталин с коллегами – Кировым, Ворошиловым и другими – в сопровождении одного-двух охранников свободно гуляет по центру Москвы. Да и сам Кремль в 1920-е годы был не столь уж строго «зарежимленным». В нём в те годы жили и работали более пяти тысяч людей, и стопроцентно изолировать вождей от несанкционированного общения с народом было практически невозможно.

Вячеслав Молотов в конце 1970-х вспоминал об этих временах:

Первые годы охраны, по-моему, не было. Тогда все ходили пешком. И Сталин…

Помню, метель, снег валит, мы идём со Сталиным вдоль Манежа. Это ещё охраны не было. Сталин в шубе, валенках, ушанке. Никто его не узнаёт. Вдруг какой-то нищий к нам прицепился: «Подайте, господа хорошие!» Сталин полез в карман, достал десятку, дал ему, и мы пошли дальше. А нищий нам вслед: «У, буржуи проклятые!» Сталин потом смеялся: «Вот и пойми наш народ! Мало дашь – плохо, много – тоже плохо!»

В октябре 1930 года Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение перевести часть Секретного отдела ЦК, в том числе и кабинет генерального секретаря, в Кремль. Самого же Сталина обязали немедленно прекратить передвижение по городу пешком. Но он ещё больше года нарушал решение Политбюро. Прогулки вождя по столице закончились только после того, как Сталина ознакомили с протоколом допроса террориста Платонова-Петина, с которым он случайно встретился 16 ноября 1931 года на Ильинке. В записке ОГПУ на имя вождя, приводимой в книге С. Девятова, А. Шефова и Ю. Юрьева «Ближняя дача Сталина. Опыт исторического путеводителя», говорилось:

«16 ноября, проходя с нашим агентом в 3 часа 35 мин. дня по Ильинке около д. 5/2 против Старо-гостинного двора, агент английской разведки случайно встретил Вас и сделал попытку выхватить револьвер».

Как сообщает наш агент, ему удалось схватить за руку указанного англоразведчика и повлечь за собой, воспрепятствовав попытке.

Тотчас же после этого названный агент англоразведки был нами секретно арестован».

На записке имелась резолюция: «Пешее хождение по Москве т. Сталину надо прекратить». Ниже стояли подписи Молотова, Кагановича, Калинина, Куйбышева и Рыкова.

В феврале 1932 года генеральный секретарь уже приступил к работе в первом корпусе Кремля. Его кабинет теперь располагался в непосредственной близости от квартиры. И именно с того времени он стал практически недоступен для неофициальных контактов с обычными гражданами, особенно в столице. Добавлю только, что в декабре 1933 года Сталин окончательно переселился на Ближнюю дачу в Волынском и бывал в своей кремлёвской квартире редко.

Скорее всего, последние случаи несанкционированного общения Сталина с гражданами были летом и осенью 1933 года, когда он путешествовал по Волге и отдыхал на Черноморском побережье Кавказа. Но и тогда охрана «берегла» вождя от «народных масс». Да и сам он особо не горел желанием встречаться с рабочими и крестьянами в «неорганизованном порядке». Показателен случай, который произошёл во время упомянутого путешествия по Волге в Сталинграде. В фундаментальном историческом труде «Охота и политика», подготовленном Федеральной службой охраны на основе архивных документов, происшедшее описывается так:

23 августа 1933 г. в 7.30 «Клара Цеткин» причалила к одной из грузовых пристаней Сталинградского тракторного завода. Здесь Сталин попрощался с детьми. Сын Василий сразу по прибытии был отправлен поездом в Москву – начинался учебный год, и ему нельзя было пропускать школу. Дочка Светлана поездом, в сопровождении няни Бычковой Александры Андреевны поехала в Сочи.

Через 15 минут после отъезда детей Сталин, Ворошилов и сопровождающие лица на четырёх автомашинах поднялись от Волги по крутому подъёму. Встав в открытой машине в рост, они несколько минут поверх забора рассматривали и обсуждали увиденную панораму Сталинградского тракторного завода. Эту сцену наблюдали рабочие, спешившие на заводскую смену и узнавшие вождей Страны Советов. По команде И. В. Сталина автомобили быстро отъехали от завода.

В Сталинграде происшедшее породило много разговоров. Приезд Сталина прошёл почти незамеченным, сообщений в прессе не давалось, но слухи о его прибытии быстро распространились по всем заводам и городу. Все ждали, что Иосиф Виссарионович побывает непременно у них. Позже основная масса рабочих выражала большое сожаление и даже обиду, что И. В. Сталин и К. Е. Ворошилов не заехали на заводы, не зашли в цеха, не поговорили с людьми. Какая это рабочая власть, которая не хочет поговорить с рабочими? Расставили милицию на углах, вместе с ними чекистов, до него добраться рабочему нельзя. Если бы Сталин поговорил, забыли бы все недостатки, нужду, пришли слушать.

Через год, после того как в Ленинграде был убит Киров, меры безопасности в отношении генерального секретаря были ещё более ужесточены, и какие-либо «случайные» контакты с гражданами вообще стали невозможны.

Скорее всего, последний случайный контакт Сталина с простыми рабочими произошёл в августе 1947 года. Генерал Власик, начальник охраны Сталина, вспоминал о том, что Сталин неожиданно решил проделать часть пути в отпуск на юг не поездом, а на автомобиле. Был разработан план поездки, которая началась 16 августа. Остановочных пунктов было три: Щёкино Тульской области, Орёл и Курск. Вот что вспоминал Власик:

И в Щёкине, и в Курске т. Сталин гулял по городу. В пути между Тулой и Орлом у нас на «паккарде» перегрелись покрышки. Тов. Сталин велел остановить машину и сказал, что пройдётся немного пешком, а шофёр за это время сменит покрышки, а потом нас догонит.

Пройдя немного по шоссе, мы увидели три грузовика, стоявшие у обочины шоссе, и на одном из них шофёр тоже менял покрышку.

Увидев тов. Сталина, рабочие так растерялись, что не верили своим глазам, так неожиданно было его появление на шоссе, да ещё пешком. Когда мы прошли, они начали друг друга обнимать и целовать, говоря: «Вот какое счастье, так близко видели товарища Сталина!»

Но несанкционированно контактировать с вождём люди побаивались, особенно после массовых репрессий конца 1930-х годов и новой волны арестов в начале 1950-х.

В качестве иллюстрации того, насколько далёк был Сталин от народа, приведу рассказ своей мамы Виктории Алексеевны Богомоловой, которая во второй половине 1940-х годов работала в библиотеке в здании Большого театра. Окна учреждения выходили во внутренний двор, и накануне прибытия Сталина, который изредка посещал театральные постановки, все кабинеты, из которых можно было увидеть генерального секретаря, запирались, а в коридорах выставлялась охрана. Цитирую по сохранившейся диктофонной записи:

– Видимо, в этот раз Сталин приехал на спектакль без предупреждения. Я услышала во дворе какой-то шум и выглянула в окно. Во двор въезжало несколько автомобилей. Когда они остановились, сразу выскочило несколько человек в военной форме. А один из них, по-моему полковник, открыл заднюю дверь большой машины – ЗИСа. Из двери, к моему удивлению и ужасу, вышел Сталин. Секунду постоял и в сопровождении охраны пошёл к служебному входу.

Я отпрянула от окна и немедленно пошла, вся в слезах, к своей начальнице Александре Степановне. И говорю ей: «Александра Степановна, что мне теперь делать? Я Сталина видела!» Она постаралась как можно быстрее успокоить меня, спросила, не заметил ли кто моего «проступка». А потом сказала: «Деточка! Об этом знаем только мы с тобой. Никому и никогда этого не рассказывай. Будем надеяться, что всё обойдётся…»

Добавлю только, что испуг от того, что мама «без разрешения» увидела вождя, был столь велик, что она рассказала об этом домашним только лет через пятнадцать, в начале 1960-х…

Никита Сергеевич Хрущёв, сменивший Сталина на посту лидера страны, разговаривать с народом любил. Но это общение, как правило, было официальным – с соблюдением определённой дистанции. Бывали случаи, когда после очередного зарубежного вояжа он собирал по двенадцать тысяч человек – в основном активистов КПСС или так называемый «партийно-хозяйственный актив» – в лужниковском Дворце спорта и на протяжении пары часов эмоционально рассказывал им о проделанной работе. Всякие выражения, так запомнившиеся слушателям, типа «Мы им покажем кузькину мать!» или сказанные им при недовольном шуме собравшихся, например: «Это кто это там укает? Это под Сталин… под Волгоградом недобитые укают!» – звучали только в зале и в прямом эфире радио и телевидения. В газетном варианте речей Хрущёва они в обязательном порядке убирались или же заменялись более мягкими. Хотя по отзывам людей, знавших Хрущёва и работавших с ним, он в рабочей обстановке и в быту нечасто употреблял ненормативную лексику, разве что мог назвать проштрафившегося сотрудника «турком».

Сын Хрущёва Сергей Никитич вспоминал о том, что в послевоенные годы, в то время, когда семья жила в доме на улице Грановского, его отец часто гулял по Москве, да ещё не один, а в большой компании: