Журнал Русская жизнь - Октябрь семнадцатого (ноябрь 2007) Страница 2

Праздник. Несколько «Русских маршей», несколько антифашистских митингов, несколько акций пропрезидентской молодежи - 4 ноября 2007 года на улицы Москвы было лучше не выходить. На третьем году существования праздника Дня народного единства, кажется, наконец-то выработался формат его празднования. Этот формат стоит назвать политическим карнавалом. Забавно и местами интересно, но на главный общенациональный праздник, увы, не тянет. Так, выходной с развлекательной программой. Говорить, что о праздничных традициях стоило позаботиться еще два года назад, уже просто бессмысленно - это будет что-то из области пиления опилок. Сейчас, наверное, уже не найти того, кто виноват в том, что праздник с самого начала стал только площадкой для «Русских маршей» - а теперь еще для десятка массовых мероприятий, призванных размыть неприятное впечатление от националистических шествий. Зато не поздно набраться сил и признаться, что никакого праздника не получилось. Плохо сформулированная идея объединения многонационального российского народа в борьбе с международной бандой авантюристов (слов «русские» и «поляки» в этой формулировке почему-то нет) так и не нашла отклика у современного российского общества. Неудачный эксперимент - тоже эксперимент. Пора признать, что он провалился, отменить выходной день и перестать выдумывать мерт-ворожденные традиции. Ничего страшного не случилось. Можно попробовать придумать что-нибудь еще. Пичушкин. Битцевский маньяк Александр Пичушкин признан виновным в 48 убийствах. Просьба о замене пожизненного заключения 25 годами лишения свободы, очевидно, будет отклонена, и самый знаменитый серийный убийца со времен Чикатило умрет, конечно же, в тюрьме. Можно заключать пари - умрет очень скоро. Может быть, от несварения желудка, может быть - от несчастного случая. Или от приступа аппендицита. Мало ли от чего умирают заключенные. Мораторий на смертную казнь, вялотекущая дискуссия о котором продолжается до сих пор, в России негласно скомпенсирован малоприятным механизмом почти государственного регулирования: смертная казнь, которой как бы нет, иногда все-таки случается. Кто, например, верит в естественную смерть Салмана Радуева? Маньяк Пичушкин не застрахован от убийства в тюремной камере. И, несмотря на всю его гнусность и даже на то, что он по-настоящему заслуживает самой мучительной смерти, эта незастрахованность от убийства в тюрьме удручает не меньше, чем то, что маньяк-убийца годами может бродить непойманным по Битцевскому парку.

Бульбов. «Из чувства мести и страха преследование начали генерал-лейтенант Купряжкин, начальник УСБ (9-е управление) ФСБ РФ, начальник 6-й службы УСБ ФСБ РФ Феоктистов, его заместитель Харитонов и некоторые другие, о которых сейчас говорить преждевременно», - заявление генерала Госнаркоконтроля Александра Бульбова его адвокат Сергей Антонов огласил после того, как Мосгорсуд решил оставить Бульбова под стражей. Межведомственная война спецслужб становится все сильнее похожа на перебранку в ЖЖ - с той, разумеется, разницей, что в этом случае на кону - погоны, должности, деньги и просто свобода. Сочувствия ни одна из сторон не вызывает, а неловкость остается единственным чувством, которое можно испытывать, наблюдая за происходящим. От холодных голов, чистых рук и горячих сердец не осталось ни того, ни другого, ни третьего. В начале двухтысячных приход чекистов к власти был одной из основных либеральных страшилок. Страшилка стала реальностью - чекисты к власти действительно пришли. Но это их и погубило - оказавшись в положении победителей, спецслужбисты, как не раз бывало в истории, начали воевать уже между собой. Со стороны все выглядит ужасно, одно успокаивает - ни о какой чекистской диктатуре говорить уже не приходится. Когда генерал Бульбов жалуется на генерала Купряжкина в публичном заявлении, это не диктатура, это почти демократия.

Отец. Павлик Морозов наоборот: отец одного из задержанных по делу о несостоявшемся взрыве в питерском «Рокс-клубе» (имени следствие не называет, но СМИ сообщают, что этого отца зовут Владимир Музалев) сам пришел в УБОП и заявил, что подозревает своего сына Тараса в причастности к подрыву поезда «Невский экспресс». Подготовка теракта в клубе с самого начала выглядела как демарш нацистов - в зале, где должна была сработать бомба, находилось несколько сотен активистов антифа-движения, регулярно становящихся объектом нападения правых радикалов (на которых, надо отметить, часто нападают сами антифашисты). В свою очередь, дело о подрыве «Невского экспресса», напротив, находится в очевидном тупике: ни «анархистский», ни «кавказский» след подтверждения не нашли. И на этом фоне даже абсурдная версия о том, что теракта вообще не было, а была простая железнодорожная катастрофа, которую таким экзотическим способом решило скрыть руководство РЖД - даже эта версия выглядит вполне реалистичной, потому что другие версии разваливаются сами собой. В такой обстановке явка с повинной отца юноши, задержанного совсем по другому делу, выглядит настоящим подарком следствию. Когда доказательств нет, признание вполне может стать их царицей - и дело «Невского экспресса» будет считаться раскрытым. Об этом скажут по телевизору и напишут в газетах. Но лучше бы все-таки нашли настоящих подрывников.

Олег Кашин

Лирика

***

Очередная антиконтрафактная акция - в Курске. 18 тысяч дисков общей стоимостью 3,6 млн рублей с видео, музыкой, ПО, играми раздавлены трактором. Ужасно жалко этого пиратского имущества - и потому, что, в сущности, между кострами из книг и крошевом дисков не очень большая дистанция, и потому, что хотя бы половину стоимости можно было выручить на каких-то стоковых распродажах, пустить на благотворительность. Отдельную жалость вызывает трактор - мирный аграрный механизм, назначенный орудием массового уничтожения. «Я раздавил бы тебя трактором», - пел незадумчивый Вилли Токарев лет так тридцать назад, а сейчас трактором, по всему судя, давят его.

***

Памятник репрессированным эстонцам открыт в Карелии, на мемориальном кладбище Сандормах. Погибших эстонцев - 80 человек, погибших в Сандормахе - 43. И вот - памятник, участие посольства, дипломатическая миссия на открытии. А мне немедленно вспоминается памятник десяткам тысяч репрессированных на въезде в Ухту - свежеотремонтированный обелиск, на котором невозможно прочитать надпись: рельефные буквы бездумно замазаны свежей побелкой. Какие гастарбайтеры так постарались - неизвестно, но выглядит нарядненько, задорненько так выглядит.

***

По данным опроса, проведенного Левада-центром, 18 процентов россиян хотели бы жить вечно, а 4 процента никогда не задумывались о смерти. Возраст респондентов не указан, однако мне кажется, что это молодые люди, выросшие в свежайшей общественной культуре, где смерть, болезнь и старость изгнаны из умственного оборота.

***

В сетевом коммьюнити - гневные ламентации молодого петербуржца о недопустимо низком эстетическом качестве проституток на Невском: пятидесятилетние, вульгарные, кошмарные - «они позорят наш город»; требуется заменить молодыми и элегантными. Так меняют мятые жестяные урны на аккуратный хайтек. Патриот Петербурга, видимо, догадывается, что элегантные не снизойдут до панельной вахты, они работают в уюте и комфорте, но сердце просит ландшафтной гармонии. Впрочем, кому как: я видела такую Изергиль возле кондитерской Беранже, и она так хорошо, так умышленно смотрелась - продолжением камня и холода, свинцового воздуха, мрачного дождя.

***

В Тамбове, на месте бывшего концлагеря, где содержались «антоновцы», участники крестьянского восстания 1921 года, будет установлен «памятник мужику» - русскому крестьянину, раздавленному революцией. Символичен материал для памятника: цемент, на бронзу у городских властей пока нет денег. Ну и правильно, не торговый центр, чай, - потерпит. Нормальная временность, нормальная мемориальная кампанейщина, да и много ли нужно крестьянину?

***

Очередной изыск демографической мысли: Минсоцздрав твердо намерен запретить аборты в частных клиниках и максимально бюрократизировать процедуру в госучреждениях. Простое перераспределение пациентских средств в госсектор у нас называется заботой о демографическом здоровье населения, это привычно. Принципиальная новизна инициативы, похоже, в том, что власть пытается сыграть на еще не истребленном чувстве стыда и извечной хрупкости врачебной тайны. Запись о предельно интимном событии будет путешествовать за женщиной вместе с ее историей болезни, будет доступна и мужу, и работодателю, и - как знать - налоговому инспектору. При такой прозрачности расцвет подпольных абортариев практически неизбежен. Мерещатся доиндустриальные щипцы и спицы, алчные черные старухи и неистребимый, нескончаемый женский крик.