Бодо Балац - Заключительный аккорд: Краткая история книжного пиратства Страница 2

Отношения между правилами, установленными сверху, и соглашениями, инициированными снизу, всегда были сложными. Новые регулирующие органы иногда преднамеренно создавались для использования норм, выработанных сообществом, в то время как в иных случаях они были предназначены для изменения существующих правил ведения бизнеса. Большая часть конфликтов между легальными издателями и пиратами возникала, когда государственные правила расходились с нормами сообщества, не соответствуя его понятиям о справедливой конкуренции. Подобные расхождения обычно возникали, когда некоторые игроки были способны добиться покровительства властей или новых способов регулирования; когда входящие на рынок игроки извлекали выгоду из слабого законодательства или возможностей его применения; или когда ключевые участники рынка (такие как авторы) исключаются из переговорных процессов, что, в конечном счете, дестабилизирует систему (рынок).

Книжные пираты времен королевы Елизаветы

В шестнадцатом веке королева Англии Елизавета I предоставила монопольные права издателям, выбранным для печати основных текстов, таких как Библия, буквари, календари, учебники грамматики и своды законов. Такие объемные тексты с устойчивым спросом были особенно ценны для издателей. Мелким издателям путь на эти прибыльные рынки был закрыт, поэтому им было достаточно трудно заработать на жизнь, наращивать капитал, покапать рукописи и охранять авторские права. В это время права на лучшие тексты раздавались в соответствии с благосклонностью политиков, что способствовало появлению класса обедневших издателей, которые боролись за свое место в бизнесе, печатая менее известные тексты.

Напряжение между богатыми и бедными печатниками росло со временем и, в конце концов, превратилось в войну издателей. Бедные издатели начали нелегально печатать защищенные авторским правом книги в больших количествах и мешать ради более равномерного распределения привилегий. Так как цены на легальные экземпляры оставались высокими, торговля книгами на черном рынке была очень выгодна. Даже при наличии высокого риска обыска подозреваемых в пиратстве, конфискации контрафактных экземпляров и уничтожения печатных машин, нелегальное книгоиздание невозможно было подавить.

История Роджера Уорда иллюстрирует масштаб конфликта. В 1581–1582 гг. Уорд признался в нелегальной печати 10000 букварей — огромная цифра для того времени, когда 1500 экземпляров считались большим тиражом (Judge 1934:48–49). В других документа присутствуют сходные цифры: 4000 книг псалмов (молитвенников) за 10 месяцев; более 10000 букварей, напечатанных за 8 месяцев. В другом отчете о работе 11 печатников упоминаются 10000 букварей и 2000 молитвенников, напечатанных и проданных в течение неполного года. Такие объемы продаж могли серьезно подорвать легальный рынок.

После многих бесплодных лет конфликта держатели привилегий начали метать курс. Постепенно они приняли стратегию умиротворения и кооптации оппозиции в качестве средства восстановления хоть какого-то контроля над рынком. Некоторые пираты были просто подкуплены. Например, одному из знаменитых пиратов Джону Вульфу отдали часть выгодной монополии Ричарда Дэя на «Азбуку с кратким катехизисом» и приняли в гильдию книгоиздателей. Он вскоре стал одним из его самых надежных защитников. Для других Stationers’ Company сделала важные уступки (концессии): в 1583–1584 гг. она разрешила не принадлежащим к гильдии издателям напечатать множество книг, включая своды законов; шотландские, французские, датские и итальянские переводы псалмов; еще 82 наименования защищенных авторским правом изданий; а также любые книги, тиражи которых были к тому времени распроданы.

Эта стратегия приспособления оказалась успешной и поддерживала свободное равновесие на Британском книжном рынке на протяжении большей части семнадцатого века. Однако, в конце столетия, Английский парламент нарушает статус-кво.

Пират Генри Хилл

К 1690-м годам подошло время пересмотра Лицензионного Акта — закона, управляющего издательскими привилегиями. Акт регулировал отношения между Stationers’ Company и королевской властью, включая государственную поддержку авторского права и привилегии гильдии в обмен на согласие гильдии с введением государственной цензуры. Среди этих привилегий Акт ограничивал число самостоятельных издателей в Англии до двадцати; регулировал число печатных прессов, квалифицированных рабочих и подмастерьев; ограничивал печать в Лондоне, Оксфорде, Кембридже и Йорке; кроме того, он ограничивал импорт книг через лондонский порт (Astbury 1978). Для Английской Короны акт служил законной основой для цензуры в Англии и для ее осуществления через издателей.

Перспектива продления действия Акт вызвала существенные противоречия. Джон Локк со страстью приводил аргументы против его продления, ссылаясь на свободу печати, которую Акт явно ограничивал. Даниэль Дефо связывал эти аргументы с требованиями появляющегося класса интеллектуалов, которые предпочитали бы зарабатывать на жизнь своим «пером», а не покровительством сильных мира сего. Другие участники дискуссии высказывались против монополии Stationers’ Company, указывая на сложившуюся рыночную ситуацию: высокие цены на книги и ограниченный доступ к классическим текстам.

Парламент допустил утрату силы Акта в 1695 году, отметив это как большую победу свободы печати в английском законодательстве. Издательское дело также начало меняться, хотя поначалу было неясно в какую сторону. Охрана привилегий и авторских прав продолжалась, но только через общие законы; специальный закон, регулирующий эти права и обеспечивающий институциональные и правовые инструменты для принудительного применения, был отменен. Были отменены ограничения на количество типографий и издателей, а также на импорт книг. Эти изменения были началом краткого, но бурного периода, в течение которого прежние издательские привилегии и авторские права не имели обязательного действия, а свободные издатели могли экспериментировать с новыми моделями распространения книг.

В начале восемнадцатого века книги все еще были предметами роскоши, поэтому издатели ориентировались на богатых покупателей, способных платить за дорогие издания. Однако некоторые категории книг имели более широкое хождение, в частности, книги псалмов, буквари и календари. Тем самым было положено начало не только более высокому уровню, но и появлению почвы для возникновения массового рынка литературы более широкого диапазона.

Мелкие издатели начали переиздавать охраняемые авторским правом произведения большими тиражами, бросая вызов сложившейся структуре рынка и ценовой политике официальных издателей. Самым известным из этих издателей стал Пират Генри Хилл. С 1707 г. Хилл переиздавал популярные поэмы, брошюры и проповеди, продавая их по ценам от половины пенни до двух пенсов, что было малой долей от обычной цены в шесть пенсов. Он опубликовал несанкционированный сборник первых ста выпусков «Тэтлер», одного из самых популярных журналов того времени, за несколько лет до выхода официального издания сборника. Девиз на каждой из однопенсовой книжке Хилла подтверждал народный характер его издательской модели: «В пользу бедных». Общее число экземпляров, напечатанных Хиллом, оценивается в 250000 (Solly 1885).

Обеспечить радикальное понижение цен Хиллу позволили следующие три фактора: (1) игнорирование требований правообладателя; (2) использование самых дешевых материалов; (3) минимальная прибыль с каждого экземпляра. Эта бизнес-модель оказалась необыкновенно мощной. Возможно, Хилл был первым бизнесменом эры, который вызвал появление массового книжного рынка, базирующегося на большом объеме и низком уровне прибыли.

Война за общественное достояние

Признанные издатели, ссылаясь на радикализм Хилла и ему подобных, мобилизовали свои политические связи для реставрации издательских законов в Англии. Последовали длительные и шумные дебаты, которые, начавшись с осуждения пиратства, быстро распространились на свободу прессы, опасность издательских монополий, выгоды от авторского права, политическую и финансовую независимость интеллигенции.

Наконец, в 1710 г. Парламент одобрил закон, названный «Статут королевы Анны», который считается первым современным законом об авторском праве. Так как дебаты продвинулись далеко за рамки пиратства, новый закон содержал ряд принципиальных изменений по регулированию издательского дела. Самое известное из них — то, что автор признавался источником и первоначальным обладателем авторского права. Данное изменение уменьшало власть издательских монополий и предусматривало сделки на передачу прав в ходе издательского процесса. Однако оно не содержало четкого утверждения прав автора: