Татьяна Петрова - Черная дыра, или Страна, которая выбрала Януковича Страница 2

Мы уникальный народ, мы уникально мыслим и уникально поступаем. Нашу уникальность нельзя объяснить ни с точки зрения политики, ни с точки зрения экономики. Эта уникальность в наших головах.

О нас говорят, что украинец хочет все сразу и много, но чтобы при этом ничего не делать. Но, как бы о нас не говорили, никто не знает, какие мы на самом деле. Те, кто с нами сталкиваются, конечно, замечают, что с нами не все в порядке, но не представляют, насколько.

Почему мы так живем? Почему у нас такие города, такие улицы и дома? Почему мы ездим в таких автобусах? Почему мы так учимся и работаем? Почему у нас такая милиция? И еще много и много таких «почему», которые иллюстрируют наш менталитет, и еще раз доказывают, что умом нас не понять.

Нас называют простыми людьми. Так и говорят с экранов телевизоров: «простые люди…» Интересно, что это значит? Так и хочется спросить, а кто непростой? Это вы, сидящие у государственной кормушки не простые? А какие вы?

И еще, мы не граждане страны, не народ Украины, а население. С этого, наверное, и нужно начать.

Кто такие мы, украинцы? Мы украинцы — это население простых людей.

1.2 Наши города

В Украине много городов. Древний Киев — теперь это наша столица или Одесса — «жемчужина у моря», закарпатский Ужгород или Ялта в Крыму, старый Львов или молодой Донецк, и многие, многие другие, большие и маленькие, известные в мире и неизвестные. Все они разные, но есть общее, что объединяет наши города — это ощущение серости и безысходности, разрухи и нищеты.

Лицом каждого города в нашей стране и главным его отличием от остальных является центр или центральная улица. В остальном наши города представляют собой ничем не отличающиеся жилые массивы с хаотичными постройками, в которых живем мы. Это грязные серо-черные строения своей уродливостью похожие друг на друга: плоские текущие крыши и облупленные фасады, которые никогда не ремонтируются. Словно лихорадка, их обсыпали такие же уродливые балконы и лоджии. Из поколения в поколение, живя в тесноте и желая расширить свою жилую площадь, жители наших городов превращают эти балконы в жилые места, напоминающие большие скворечники. Мастерят эти скворечники «кто, во что горазд». У кого есть средства, стараются придать этому приличный вид, а те, у кого их нет, — своими руками и из того, что нашлось. Деревянные развалившиеся двери, ведущие в подъезд, сейчас, как правило, заменяют металлическими и закрывают на кодовые замки, чтобы ограничить попадание наркоманов и бомжей, ищущих там приют. Это всем известные пяти- и девятиэтажки — мечта советского человека, для которого после коммуналок они виделись дворцами.

Подъезды в наших домах тоже не ремонтируются. В лучшем случае, покрасят стены масленой краской к выборам, а деньги обналичат и положат себе в карман, так называемые, ЖЭКи и их руководство в мэрии.

В нашей стране всегда была проблема с жильем еще со времен Советского Союза.

Сначала коммуналки, потом «хрущевки», которые до сих пор остались самыми распространенными в Украине. Когда-то настроил их Хрущев, чтобы расселить коммуналки, да так они и остались по сей день.

Все наши квартиры представляют собой площадь из 30–70 квадратных метров, разделенных на 5–7 малюсеньких помещений. В этих квартирах до сих пор умудряются жить родители, дети и даже внуки. Все вместе.

Около каждого дома стоят мусорные баки. Это грязные и вонючие пластмассовые ящики. Они вывозятся не регулярно и редко моются. Мы выбрасываем в них мусор даже тогда, когда они уже наполнены. Не глядя. Мусор ссыпается, образуя рядом мусорные кучи.

Многие наши города также представлены, так называемым, частным сектором. Это, до сих пор не снесенные, старенькие домики, которые раньше были окраиной. До них все еще не дошли руки городских властей, и теперь эти частные домики роятся посреди жилых районов, окруженные грязно-серыми высотками. Их хозяева по сей день выращивают помидоры и другие сельхозпродукты для себя и на продажу. Некоторые из этих домов покупают «новые» украинцы, и тогда на их месте вырастает целый замок. На фоне этого жилья поднимаются современные высотки. С виду они выглядят привлекательно. Однако эти постройки, имея стоимость выше европейской, отличаются качеством ниже советского.

Все эти детища трех строительных эпох не связаны никаким планом застройки города. Появился кусочек свободного места — построили дом. Удалось снести кусочек частного сектора — на его месте появился высотный дом или вилла какого-нибудь украинского нувориша, которыми, как правило, оказываются государственные служащие: судьи, прокуроры, таможенники, налоговики, и т. д. В результате застраивается все, что возможно, не считаясь ни с чем и с ни кем. Застраиваются зеленые зоны между домами, где раньше играли дети, места, где можно было бы разбить парк.

В городах, имеющих давнюю историю, еще сохранены старинные постройки. Эти постройки во Львове, Одессе, Киеве и других городах имеют историческую ценность. Однако осыпаются фасады старинных зданий, которые являются архитектурными памятниками. А если берутся их восстанавливать, то лишь для того, чтобы «отмыть» бюджетные деньги. Поэтому результаты реставрации не надолго, все очень скоро возвращается на круги своя и снова требует ремонта.

В наших городах не подстригают деревья, вытоптана трава, цветы редко встретишь. Дворов у нас уже давно нет, вместо них заросшая бурьяном земля, покрытая кучей мусора. И даже, если какой-нибудь ретивый дворник попытается навести там порядок, то это невозможно, т. к. мусорных урн в наших дворах тоже нет, и прохожие избавляются от мусора как могут. Кстати, урны в наших городах редко встретишь, поэтому все мы бросаем мусор прямо себе под ноги. Нам, даже в голову не приходит, что можно по-другому. Интересно, наблюдать, как из окна дорого автомобиля вылетает коробка из-под сигарет или целлофановый кулек с остатками пищи прямо на дорогу.

Наши подъезды и лифты изуродованы творчеством нашего населения. Они находятся в таком состоянии, что, когда в них заходишь, то теряешь к себе уважение. Часто все это дополняет запах текущей в подвале канализации или происки прохожего, спасавшегося в подъезде от позора. Кстати, в связи с отсутствием уличных туалетов, этот самый позор может застать каждого из нас где угодно, и, можно считать, что нам повезло, если рядом оказался подъезд.

У нас в голове: Это нормально. Меня это устраивает.

1.3 Моя утраченная Одесса

Одесса — Южная Пальмира, в процветание которой внес определяющий вклад французский герцог де Ришелье. 9 марта 1803 года герцог де Ришелье стал градоначальником нашего города и провёл на этом посту 11 с половиной лет. В тот момент в Одессе проживало 9009 человек. Самой крупной фабрикой в городе была фабрика пудры отставного капитана французской службы мосье Пишона. На ней трудились пять человек. Граждане, не состоявшие на государственной службе, перебивались летними заработками в порту, мелкой торговлей и воровством. За время управления Ришелье население города увеличилось в четыре раза и достигло в 1813 году уже 35 тысяч человек. Вместо четырех сотен невзрачных домиков на улицах красовалось две тысячи зданий. Первый Одесский театр и первая типография, коммерческое училище и институт благородных девиц — все это создавалось и пестовалось заботами Ришелье. Сознавая, что Одесса не может существовать в голом окружении, он всячески способствует заселению ее окрестностей. Прибывающим немецким колонистам по его ходатайству безвозмездно выделялись участки земли. Так образовались Люстдорф, Большой и Малый Либенталь. Греки-огородники селились в Александровке. Результатом политики градоначальника стало появление в городе столь необходимых учреждений как коммерческий банк, биржа, променная контора, иностранные консульства и страховое общество.

Но французский герцог принес в Одессу не только благосостояние, но и дух. Дух благородства и чести. Ришелье был сторонником экономической и религиозной свободы. По воспоминаниям его современников «каждый житель Одессы мог свободно высказать герцогу свои пожелания и претензии. Во все время до обеда, во время стола и после приходили разные люди высшего и простого класса, по делу и без дела, и всех он принимал ласково и терпеливо. А когда в 1813 году во время эпидемии чумы даже врачи пытались бежать из Одессы, он бесстрашно входил в пораженные заразой дома и утешал больных. Когда же рабочие из страха отказывались хоронить чумные трупы — сам брал лопату и рыл могилы, являя пример истинного мужества и благородства».

Так Одесса стала необыкновенным городом, не похожим на другие. Каждый дом старой Одессы — архитектурный памятник, пропитанный временами Екатерины Великой. Потемкинская лестница, которую знает весь мир, и памятник Дюку, к которому мы по традиции приходили перед выпускным сочинением, чтобы узнать тему сочинения. Приморский бульвар, откуда все любовались нашим морем и кораблями, стоящими на рейде. Расположенные в шахматном порядке аккуратные мощеные одесские улицы звенели от громко говорящих одесситов. Чего стоила одна Дерибасовская, отражавшая колорит народа, который назывался одесситы. Это был на самом деле уникальный народ. Он впитал в себя культуру многих стран. Этот народ был немножко русским, немножко греком, немножко французом, итальянцем и очень множко евреем. Одесситы каким-то особым образом сочетали в себе хитрость и честность, крикливость и желание помочь, предприимчивость и открытость. Это был веселый, доброжелательный и оптимистичный народ. В каждом из них жил одновременно Мишка Япончик и князь Воронцов, Пушкин и Бабель, Жванецкий и Утесов.