Павел Осипов - В НЕБЕ КАСПИЯ записки летчика Страница 2

Орлов направлял самолёт и на юг, и резко поворачивал на запад, завидев что-то чернеющее там. А подлетая, он встречал просто навалы льдов.

Снова новый курс. Мелькают испещрённые трещинами, торосами небольшие и огромные, казалось, без границ, ледяные поля, а меж ними поблёскивают ленты тёмнозелёной воды.

Пилот с механиком молча переглянулись и, напрягая вытянутые шеи, впились в силуэт лодки. Много они встречали рыбацких посуд, вмёрзших с осени в лёд, но эту обойти, не посмотреть нельзя.

– Смотри! – вдруг крикнул механик, показывая на поднятый в полмачты маяк.

Они знали, что это не добрый сигнал. Обычно рыбаки, терпя бедствие, подымают на полмачты обрывки паруса, фуфайки – всё, что может привлечь внимание со стороны.

Но Орлова обрадовал тревожный знак о помощи. «Есть сигнал, есть и живые люди. Обнаружены, гора с плеч… Раз найдены, будут и спасены». Дальнейшее его не беспокоило.

И, загораясь желанием быстрее приблизиться к ним, он дал полные обороты. Ещё резче загудел мотор. Но тут же, уловив строгий упрекающий взгляд механика, Орлов быстро перевёл его на прежний режим, припоминая, как нередко тот с обидой говорил ему: «Мотор насилуешь. Горючее не бережёшь».

Вот силуэт стал рассыпаться на такие же тёмные, но подвижные предметы. Они быстро перемещались вокруг лодки.

– Люди! Люди! – восторженно кричал механик, забыв про немую ссору.

Рыбаки, услышав гул мотора, покидали лодку и, рассыпаясь, бежали по льдине.

Одни подбрасывали шапки, другие снимали фуфайки и махали ими, третьи ложились на лёд, раскидывая руки, настоятельно призывая лётчиков сесть к ним.

Так и не смогли пилот с механиком в такой суете посчитать людей. У одного получалось меньше тридцати, у другого больше сорока.

– Оставим эту затею, – и Орлов быстро нацарапал на клочке бумаги записку.

– На, Миша, привяжи.

Рыбаки наблюдали, как самолёт удалился и, сделав резкий разворот, со снижением летел на них. Вот от его борта отделился комок. Шлёпнулся на лёд и, кувыркаясь, покатился.

Пока сутуловатый, пожилой ловец разворачивал поднятый вымпел, остальные сгрудились вокруг него и в ожидании, не моргнув, следили за вялой работой огрубевших пальцев.

«Льдина для посадки мала», – в растяжку прочитал он и в нерешимости медленно повернул голову. Все невольно последовали за ним, жадно наблюдая за самолётом, который то снижался, то взмывал вверх, то кружился в стороне и снова снижался…

-В каждом деле мастером нужно быть, – наконец заключил ловец и громко дочитал: – «Сяду на подходящей. Следите».

Дух облегчения пронёсся среди рыбаков.

Орлов тщательно всматривался в мелькающие под ним поля.

Одни были слишком малы, другие пересечены трещинами, торосами.

Море не аэропорт, где всё приготовлено для приёма самолётов. Нелегко с воздуха определить пригодную льдину для посадки и взлёта. Всё должен предусмотреть и взвесить пилот.

Так и Орлов, выбирая ледовый аэродром, действовал по старинной русской пословице: «Семь раз отмерь, один раз отрежь».

– Сел! Сел! – раздавались в лагере рыбаков восторженные голоса. – Вон и лётчики! Лётчики вышли на лёд!

– Километра два, ближе не выбрать, – вылезая из машины, недовольно сказал Орлов.

– Ну, ничего, – успокаивал его механик. – Зато льдина хороша. Всем бы им на неё перекочевать. Здесь уж точно рыбаков сосчитаем.

– Сами скажут, – указывая на спешивших к ним ловцов, всё также хмурясь, буркнул Орлов.

Рыбаки бежали по льду. У трещин баграми подтаскивали небольшой угловатый осколок льдины. Прыгали на него и, как на пароме, переплывали маленькие разводья. Снова прыгали, перебирались через торосы и вот уж первые, разгорячённые, сияющие, подолгу пожимали лётчикам руки.

– Как там на «Чистой»? – спросил Орлова коренастый, в фуфайке, заправленной в стёганые штаны, рыжеволосый ловец. – Небось, считают пропащими.

– Как же, тревожатся на острове, – ответил Орлов и, улыбаясь, подумал: «Права рыбачка, такого не потеряешь».

– О тебе особо беспокоятся, – продолжал пилот. – На, от жены.

– Махорочка! – обрадовался ловец и, надорвав осьмушку, угощал рыбаков. – Ну и молодец же Марья. Знает, рыбаку хлеба не дай, а покурить уж вынь да выложь.

– А мы вот, – закурив, продолжал ловец, – все как есть тридцать пять налицо. С едой не совсем хорошо. Кобылку одну съели, а шкуру под понтон надули, на случай переправы.

«Видимо, старший, – определил Орлов, – обычно в тяжёлых случаях быстро вожаки выявляются», – и посоветовал:

– Надо бы перебраться на эту льдину, – сказал он, долбя её каблуком. – Кстати, вон и реюшка есть, – и пилот посмотрел на скренённую во льду лодку.

– Это можно, хоть сейчас. – И, пощипав рыжую бородку, спросил: – Что, перевозить на остров будете?

– Будем, но, к сожалению, только завтра. Сегодня поздно. Попутно одного завезу.

– Дорогой, вы девчонок хоть бы забрали, – взмолился ловец, положив свои большие в крупных веснушках руки на грудь. – Не сподручно им здесь, – упрашивал он.

– А сколько? – спросил пилот.

– Двое. Всего двое.

Нахмурив лоб и сдвинув брови, Орлов прикинул: «Бензин отработал, девичий вес не велик. Перегрузки не будет».

– Давайте. Обеих возьму. Только побыстрей, – торопил он.

– А ну, ребята, скоренько сюда девчат! – обрадованно выпалил старший, поворачиваясь к ловцам.

– Так я и знал, – обтирая замасленный картер забубнил механик. – Услышал про девчат, так готов их десяток забрать. А мотор надрывать не жаль.

– Молчи же ты, – оборвал Орлов. – Только и на уме мотор, мотор… Положение надо понять.

– Сейчас приведут, послал, – поглядывая на покрытую брезентом кабину, доложил старший.

– Вам, вам привезли. Выгружайте, – и Орлов сдёрнул чехол.

– Хлеб! – широко раскрыв глаза, обрадовался старший. – Принимай, ребята! – И он стал бросать рыбакам круглые буханки. – Вот и коня подкормим. Одного бережём.

– Фамилия твоя? – держа записную книжку, спросил старшего Орлов.

– Кляузников, – продолжая работу, ответил тот.

– Как? Как? – переспросил Орлов, и его большие глаза выразили недоумение.

– Ну, Кляузников Федот. С рождения был таков и сейчас остался.

– Да вы, товарищ лётчик, не удивляйтесь, – смеясь, заговорил сутуловатый рыбак, что поднял вымпел.

Рыбаки прекратили работу, смеялись.

– Это только фамилия его такая, – продолжал, ещё более сутулясь от смеха, рыбак, – а сам он золото, прямой человек…

– Ну-ну, хватит. Позубоскалили, работать надо, – и старший строго покосился на ловцов.

– Пассажиры идут! – крикнул кто-то.

– Миша, усаживай их, – сказал пилот и отвёл старшего.

– «И на девушек-то не похожи», – подумал механик, рассматривая их тяжёлые сапоги, стёганые брюки и ватники, как у всех рыбаков. Только светлоголубые глаза, радостно сверкавшие на тёмных, обожжённых морским холодным ветром лицах, да белевшие из-под клетчатых платков пряди волос отличали от остальных.

«Смелые, а, видно, по двадцати нет», – подумал механик.

– Вот видите, – усаживая, говорил он, – всего одно свободное место, а я настоял, чтоб командир сразу обеих вас взял. Чего, говорю, одну-то оставим, бери уж обеих. Мотор, как зверь. Вытянет, – прихвастнул он.

Девушки, поудобнее устраиваясь, благодарили внимательного к ним механика.

– Привет! Привет, там передавайте! – кричали провожающие ловцы. Молодые рыбачки улыбались им и на прощанье махали руками.

– Так вот… – и, замявшись, Орлов всё же не назвал старшего по его странной фамилии. – Так вот, Федот, – заканчивал разговор Орлов, – завтра будем тремя самолётами вывозить. Организуй порядок, как я говорил.

Вскоре самолёт, пробежав по льдине, отскочил от неё и, легко устремляясь ввысь, развернулся в обратный путь. Непродолжительный полёт – и вот амфибия, замедляя бег, катилась по песчаному острову.

– Ну, как? – заломив на затылок кубанку, таинственно спросил директор пилота. – Ну, как разведка? – повторил он, тяжело и часто дыша. – Ба-а! – вдруг удивлённо протянул он, завидев в кругу ловцов рыбачек. – Дочурки! Дорогие! – обнимая их, причитал он. Но набежавшие женщины быстро отбили у него девчат.

– Нюська! Шурка' – слышались их имена.

– Милые! Нюська! Шурка!..

А над воплями и гомоном взлетали звонкие, радостные детские голоса:

– Нашли! Относных нашли! Живы все! Живы-ы-ы!

Женщины обнимали, целовали молодых рыбачек, обливая их горячими, неудержимыми слезами. Каждой хотелось подольше задержаться в объятиях, но их оттаскивали другие.

– Красавицы вы наши! Царицы морские!..

Привезённые со льдины рыбачки часто, часто хлопали пушистыми ресницами. Невольно влага заволакивала им глаза, туманя взор. По щекам покатились крупные слезинки…

– Беда с бабами, – качая головой, сокрушённо проговорил директор, – и с горя плачут, и с радости…