Газета День Литературы - Газета День Литературы # 127 (2007 3) Страница 2

Кроме "СО", я держу в своём читательском (но отчасти и авторско-писательском) поле зрения целый ряд журналов, выходящих в центрах разных российских краёв. Одни из них – со "стажем", как издавна мной любимые "Север" и "Подъём", другие ещё молоды и даже слегка "гламурны", например, "Сибирские Афины" – Томск. Можно добавить сюда "Дон", барнаульский "Алтай", красноярский "День и ночь"... И, не конкретизируя, скажу, что состояние многих из них впрямь даёт основания для унылых толков о "вымирании". Но! – с ещё большей убеждённостью другое изреку: из всех причин их тяжкого, а то и кризисного положения "материальная" является наименее значимой… (Тут же с болью вспоминается ближний пример, столь ярко поначалу развернувшаяся, а потом исчезнувшая "Русская провинция": её ли не поддерживали главы нескольких областей?) Дело прежде всего в том, что именуется "человеческим фактором". В верности известного высказывания вождя о кадрах... Недаром же авторы и редакторы новосибирского журнала звали себя "огнелюбами". И сегодня любой русский патриотический журнал (и в мегаполисе, и в глуби России) может не просто выжить, но выстоять, если только его создают "огнелюбы".

...Да, подобные тем мужикам, что "как сошли с ума... как ночуют на облаках", но при этом они и с житейско-прозаическими делами и хлопотами (вплоть до "менеджерских") на журнальном поприще должны справляться столь же мастерски, как те мужики с узорочьем изб. Надобна единая "команда" с умением одних заботиться о распространении издания, с умением убеждать людей из самых разных социальных слоев – от рядовых тружеников до бизнесменов и "персон власти"... И – конечно же, лидер, с признанным писательским именем и хотя бы местного масштаба известностью, обладающий максимумом качеств, кои надобны руководителю литературного предприятия в наши дни. А ещё (пожалуй, главное) ему и его "заединщикам" необходимо то, что Твардовский звал "генеральной думой" – самая сущностная идея, определяющая все линии развития журнала, та, вследствие которой он и отличается от иных подобных изданий, обретает "лица необщее выраженье"... Словом, "огнелюбам" региональным потребны все те же уменья, что и их столичным коллегам, – только вот "колотиться" и "царапаться" им надо как минимум втройне сильнее.

Если этого нет – журнал, даже с именитым "брендом", в лучшем случае влачит существование, выживает. Есть – он выполняет задачу, некогда означенную одним из лучших русских поэтов наших дней, писавшим о жизнестойкости таёжных реликтов: "...Задача не просто вцепиться и выжить,/ задача – так буйно и ярко цвести". Тогда и соседствуют на страницах издания столь "разнонаправленные" поэты, как автор этих строк, "почвенник-державник" Михаил Вишняков и самобытнейший из всех его коллег "либерального" толка Анатолий Кобенков (тоже, к несчастью, недавно ушедший). Тогда приходят в журнал не менее разные Виорель Ломов с поисково-сложным романом "Архив" (побывавшим недавно в "шорт-листе" Толстовской премии) и "твёрдый реалист" Василий Дворцов с увлекательнейшим и невероятно сочным по языку романом "Тегга Оbdoriа". Тогда определённо "красным" работам старейшего сибирского публициста В.Зеленского не звучит диссонансом выстраданная "Русофобия" столичного друга "СО" Ю.Кублановского. И М.Чванов своей уникальной работой-беседой с Верховным муфтием мусульман России "Это грозное слово Ислам или минарет имени... Иисуса Христа" уживается в пространстве издания со спорными размышлениями нынешнего лондонца Р.Бухараева на те же исламские темы. Так же, как фиоритурно-изысканный голос уже давнего "западноевропейца" поэта А.Радашкевича удивительным образом перекликается с трагическим и могучим гласом классика казахской поэзии Абая (в поистине конгениальных переводах незабвенного Е.Курдакова, чьи дивные стихи, раскрывающие душу современного русского таланта, тоже звучат на страницах "СО")...

Все формулировки условны, но можно сказать так: "генеральная дума" Берязева со товарищи состоит в собирании всех лучших и здоровых сил словесности Сибири – и её "окрестностей", вплоть до самых дальних зарубежий. В немалой мере "Сибирские огни" созвучны на этой стезе "Нашему современнику" (пожалуй, единственный аналог среди столичных изданий этого масштаба): утверждение великой исторической миссии России и русского народа – вместе с утверждением дружества всех её наций и племён, вплоть до самых малых, их культур и цивилизаций.

...Хотя трудно себе представить на страницах столичного недавнего юбиляра, скажем, творения таких юных пиитических "задир", как недавно увенчанные лаврами молодёжных премий красноярец И.Клиновой и новосибирец В.Титов, – чересчур крута зигзагообразность их метафорик. А для рискового ежемесячника на берегу Оби – в самый раз... И вездесущий Л.Аннинский вряд ли понесёт свои эссе на Цветной Бульвар, в "СибОгнях" же они появляются...

Короче, любые трудности могут преодолеть в деле создания настоящего русского журнала люди, которые "собираются долго жить, и нарядно, и хорошо". Могут даже и "швыдких" чиновников одолеть – получить грант Агентства по печати для рубрики "Сибирь – территория людей". И сегодняшние "огнелюбы" прекрасно понимают: главное сокровище Сибири – сами сибиряки, особенно юные. И трудятся они для того, чтобы грядущие юные читатели, выйдя в поле русской словесности, увидели бы не свалку отходов "коммерциализации", а "простор, полный тайны и синевы..."

Валентин Распутин Я ВЕРЮ В РУССКУЮ ЛИТЕРАТУРУ Беседа с Владимиром Бондаренко

Валентину Григорьевичу РАСПУТИНУ – 70 ЛЕТ. ДОБРОГО ЗДРАВИЯ И ТВОРЧЕСКОЙ РАДОСТИ!

Владимир Бондаренко. Очевидно, чтобы полноценно заниматься литературой, надо только ей и жить. И возникает у многих вопрос: а нужна ли публицистика литературе? Что заставляет писателя отбрасывать замысел романа и обращаться напрямую к народу: "Не могу молчать!", "Дневник писателя", "Остров Сахалин", "Лад"? Это что – чисто русская черта? Великие писатели сжигают свои романы, отказываются от литературы, обращаются к проповедям. Им мало чисто художественного влияния на общество, они жизненными поступками стараются переломить ход событий.

Валентин Распутин. Для русской литературы как раз характерна высокая публицистика, без нее русская литература никогда не существовала. И не обойдётся до тех пор, пока будет оставаться русской. "Слово о полку Игореве" – это тоже публицистика. "Слово о погибели русской земли" – и это публицистика... Были времена, когда только из публицистики и состояла русская литература... В публицистике писатель равен себе и своим идеям, своему народу. В публицистике писатель говорит о том, что происходит на его земле, с его народом. Это возникает из необходимости иметь немедленный результат на наши усилия. К сожалению, такого немедленного результата не получается, но и без этих усилий нельзя, наверное.

...Суть наших разногласий с оппонентами – где искать Россию.

На задворках западного мира? Или в своей самобытной цивилизации?

Устраняться от выявления своей позиции по таким коренным вопросам никак нельзя. Если даже вся наша работа окажется бесполезной, все равно я бы себе не простил, если бы устранился от участия в борьбе. Даже какая-то капелька пользы может иногда перевесить всё.

В.Б. Ну а где ты сам, Валентин, думаешь искать Россию?

В.Р. Россию, особенно сейчас, надо искать в тысячелетней её толще. Надо искать в национальной России. Если говорить о том, каков результат нашей работы, то так называемое общественное мнение нам удалось склонить в пользу национальной России, – значит, результат налицо. Даже президент и его окружение взаправду или понарошку, но вынуждены говорить о национальной России. Пусть у них это риторика будет, но – риторика национальная и патриотическая. Я думаю, это один из доводов к тому, что наши усилия не были напрасны.

В.Б. Литература русская является частью души народной?

В.Р. Что касается русской литературы, тут ведь есть конечно отличие русской литературы от всякой другой литературы. У нас литература всегда была шире искусства. Даже в определении они всегда стояли отдельно, и впереди – литература. Литература и искусство. Литература у нас не была чем-то вымышленным, как во многих странах мира. Это было – выражение в образах народной судьбы. Литература всегда говорила о народе. Говорила об исторической судьбе России. Сейчас все подряд говорят о том, что русская литература уже умерла. Её хоронят со всех концов.

Такое господствующее ныне мнение о смерти русской литературы как-то давит на всех. Конечно, русская литература не может умереть, пока жива Россия. И даже больше того, если погибнет сама Россия, русская литература ещё переживёт ее на долгие десятилетия, и будут появляться новые шедевры. Благодаря исторической памяти, духовной памяти, русская литература будет ещё долго петь о той России, которой уже нет. Но я не думаю, чтобы Россия взяла и исчезла.