Политические тезисы - Солоневич Иван Лукьянович Страница 2

3. МОНАРХИЯ

1. Монархия является не только формой правления, типически свойственной русской национальной идее, но точкой концентрации всех творческих национальных сил.

2. Наше движение отметает вопрос об абсолютной самодержавной или ограниченной монархии – как вопрос чисто схоластический. Ни абсолютной, ни самодержавной монархии никогда в истории мира не было и быть не может. Может быть самодержавие гения, не связанного с монархией, как Наполеон и Гитлер, или связанного с монархией, как Петр I. Но всякие гении преходящи, как преходяща отдельная человеческая жизнь. Монархия есть принцип, далеко выходящий за пределы отдельной человеческой жизни.

3. Московская монархия ни в каких конституциях не нуждалась по той простой причине, что, идя во главе общего течения национальной жизни, она на своем пути встречала не попытки ограничения, а всяческую поддержку основных сил русского народа. Эти силы были заинтересованы никак не в ограничении, а только в усилении роли монархии. Церковь, купечество, тогдашнее дворянство и крестьянство неизменно приходили на помощь монархии во все моменты ее неустойчивости.

Дворянство московской эпохи было служилым элементом, московской технократией.

Роль позднейшего дворянства тогда выполняли князья и княжата. Опричнина и Смутное время были двумя революциями против этого слоя: опричнина – революцией сверху. Смутное время – революцией снизу.

4. После смерти Петра I монархия попала под дворянский арест с угрозой смертной казни в случае неповиновения правящему слою. Монархия девятнадцатого века не сумела повторить опричнины и была увлечена гниением и гибелью дворянского правящего слоя. Монархия будущая мыслима только и исключительно как общенародная монархия, идущая нога в ногу с новым правящим слоем, то есть с русской национальной интеллигенцией.

5. В порядке иерархии земных ценностей наше движение ставит на первое место Россию, потом монархию, потом династию, потом отдельных членов династии.

Идеальным, но от нас мало зависящим выходом из сегодняшней катастрофы было бы гармоничное сочетание династии с историческими нуждами России и с современными требованиями сегодняшнего века.

6. Наше движение пытается и будет пытаться создать общественную атмосферу, которая ликвидировала бы пустоту, существовавшую между Династией и нацией – средостение между Царем и народом. Или, иначе, мы будем создавать монархическое общественное мнение, категорически враждебное каким бы то ни было формам сословной реставрации.

7. Учитывая тяжкий, кровавый и позорный опыт реставрации Бурбонов во Франции, принесшей на иностранных штыках реставрацию старого правящего слоя, – наше движение категорически выступит против всех представителей Династии, которые свяжут себя с этим слоем, – как оно выступало против представителей Династии, связавших себя со второй советской партией. Мы отдаем себе совершенно ясный отчет, что борьба за монархию, прикрывающую старый правящий слой, будет борьбой прежде всего совершенно безнадежной. Тогда перед нашим движением, как и перед всей Россией вообще, станет вопрос об отказе от принципов легитимизма. Уклонение от этого отказа было бы равносильно политическому самоубийству во имя мертвых идей и мертвого прошлого.

8. Осуществление русской национальной революции при участии монархии приведет к самодержавию интеллигенции, ограниченному монархией и теми моральными принципами, которые она воплощала в себе. Осуществление той же революции без участия монархии приведет к диктатуре интеллигенции с неизбежной борьбой за первое место в этой диктатуре. А также с неизбежным расколом нового правящего слоя и, следовательно, с новым отсутствием национального единства. Отсутствие национального единства вызовет новый припадок национальной слабости – так сказать, государственный обморок России.

9. Мы рассматриваем Династию Романовых как хранительницу огромной моральной ценности – единственно существующий источник бесспорной и бессословной власти.

Мы, однако, отдаем себе ясный отчет в том, что, при слабости и изуродованyости общественного мнения русской эмиграции, – Династия может быть вовлечена в ошибки, которые совершенно аннулируют весь ее моральный авторитет – как начисто был аннулирован моральный авторитет Бурбонов: в период ста дней Бурбонов не поддержал во Франции никто, и после ста дней Бурбоны снова были водружены силой иностранных штыков. В этом – катастрофическом – случае перед Россией станет вопрос о диктатуре бонапартистского типа с последующей необходимостью восстановления монархии не безусловно легитимным путем. 10. Наше движение отдает себе, с другой стороны, ясный отчет и в чрезвычайно тяжелом положении Династии – и до и после революции. В предреволюционные годы, как и сейчас. Династия была отрезана от народа нашим "средостением", которое предало и Россию, и Династию. Средостение это почти целиком перекочевало в эмиграцию. Для его преодоления необходимы усилия с обеих сторон.

4. ПРАВОСЛАВИЕ

1. Православие является не только и не столько "религией большинства русского народа", сколько религиозно-нравственной основой русского национального государственного творчества.

2. Принцип свободы совести в той формулировке, в которой преподносит его миру западно-европейский либерализм, есть принцип лицемерный: Британская Империя не признает свободы для индусской секты тугов-душителей, как американская республика не признает свободы мормонского многоженства. Западно-европейский принцип свободы совести не имеет к России никакого отношения: в России и без этого принципа еретиков не сжигали, альбигойских войн не организовывали и не мешали каждому народу Империи исповедовать всякую общественно-приемлемую религию.

Секта скопцов, разумеется, никак не может быть отнесена к общественно-приемлемым религиям.

3. Отстаивая православие как наиболее совершенную религию мира, как величайшее духовное сокровище, сбережение которого поручено русскому народу, Россия только в самых крайних и самых редких случаях посягала на свободу вероисповедания иноверцев. В большинстве случаев это делалось в целях самозащиты. Эти цели, цели национально-религиозной самозащиты, неизбежно встанут перед будущей Россией и перед ее будущим правящим слоем.

4. В периоды великих потрясений Московского Царства церковь неизменно стояла на страже национальных интересов России и всей своей нравственной мощью поддерживала власть в минуты ее слабости. Сословное разложение всего русского национального строя отозвалось и на состоянии церкви. Ее нравственный и государственный авторитет был принижен: сильная церковь не могла бы допустить рабовладельчества, порнократии и цареубийств. Правящему слою нужно было слабое православие.

5. Постепенно деградируя под синодским чиновничьим управлением, церковная организация дошла до полного бессилия, так исчерпывающе проявившегося в 1917 году. Не было нравственного авторитета, не было и авторитетных иерархов. Вместо патриарха были обер-прокуроры – до акушеров включительно, и вместо иерархов были юродствующие, карьерствующие или лакействующие чиновники духовного ведомства.

Государство подорвало церковь – и в роковую годину церковь оказалась отсутствующей.

6. В настоящее время ни одна церковная юрисдикция не вправе претендовать на исключительное представительство православия. Ни зарубежные юрисдикции, наследники синодской традиции, по своей воле разорвавшие церковное единство, ни советские митрополиты, не по своей воле пребывающие в юрисдикции ОПТУ.

7. Поэтому перед будущим правящим слоем России встанет настоятельная задача помощи православию – не считаясь с тем, пожелают ли этого или не пожелают отдельные иерархи.

8. Основные задачи возрождения православной церкви сводятся к следующему: а) Восстановление российского патриарха – с выбором патриарха собором духовенства и мирян. б) Подготовка и организация православного духовенства в тех формах, которые обеспечивали бы ему необходимый в современных условиях культурный и материальный уровень и вместе с этим достаточный авторитет в глазах своей паствы. в) Организация православного прихода, как первичной религиозной ячейки, осуществляющей задачи религиозного воспитания и православной взаимопомощи. г) Предоставление приходам права отвода недостойных пастырей и в то же время обеспечение низового духовенства от административного произвола высшей иерархии. д) Восстановление монастырей исключительно в качестве рассадников религиозного подвижничества, но никак не в качестве торгово-промышленных предприятий. е) Запрещение какой бы то ни было иноверной проповеди – при сохранении полной терпимости по отношению к уже существующим религиям.