Юн Чжан - Дикие лебеди Страница 20

Мама тревожилась из — за госпожи Танака, единственной учительницы, которая никогда не била детей, и единственной японки, которая плакала, когда казнили мамину подругу. Мама попросила разрешения спрятать госпожу Танака у них дома. Бабушка выглядела испуганной, но ничего не сказала. Доктор Ся только кивнул.

Мама позаимствовала у своей тети Лань одежду и отправилась в забаррикадированную квартиру учительницы. Одежда пришлась впору. Госпожа Танака была выше обычной японки и легко могла сойти за китаянку. В случае чего они договорились сказать, что это мамина двоюродная сестра. У китайцев столько родственников, что проверить их слова было бы невозможно. Беглянку поселили в дальнюю комнату, где когда — то прятался Ханьчэнь.

Безвластие, установившееся после японской капитуляции и падения режима Маньчжоу — го, приводило к жертвам не только среди японцев. Город пришел в состояние хаоса. Ночью раздавались выстрелы и крики о помощи. Мужчины, включая пятнадцатилетнего бабушкиного брата Юйлиня и учеников доктора Ся, по очереди дежурили каждую ночь на крыше, вооруженные булыжниками, топорами и тесаками. В отличие от бабушки, мама совершенно не боялась. Бабушка удивлялась: «У тебя в жилах кровь твоего отца».

Мародерство, изнасилования и убийства продолжались уже восемь дней. И тут населению сообщили о приходе новых войск — советской Красной армии. 23 августа председатели уличных комитетов велели людям идти на следующий день на вокзал встречать русских. Доктор Ся и бабушка остались дома, но мама присоединилась к большой толпе радостной молодежи с яркими треугольными флажками. При виде поезда они замахали флажками и закричали: «Ула!» (китайский вариант русского «ура!»). Мама представляла советских воинов победоносными бородатыми героями на могучих конях. Увидела же она бледных пареньков в потрепанной форме. Не считая смутных силуэтов в проносящихся автомобилях, это были первые белые люди, которых мама видела в своей жизни.

В Цзиньчжоу расквартировали около тысячи советских солдат. Поначалу люди были им благодарны за избавление от японцев. Но русские принесли с собой новые проблемы. После капитуляции Японии школы закрылись, и мама брала частные уроки. Однажды на пути домой от учителя она увидела на обочине грузовик. Рядом стояли русские солдаты и раздавали рулоны материи. При японцах продажа ткани строго контролировалась. Мама подошла поближе. Оказалось, что это рулоны с фабрики, где она работала, учась в младшей школе. Русские меняли материю на часы и безделушки. Мама вспомнила, что дома на дне сундука лежат старые часы. Она помчалась домой и разыскала их. Часы, к ее разочарованию, были сломаны, но русские чрезвычайно обрадовались и дали ей рулон чудесной белой материи в розовый цветочек. За ужином семья, качая головами, обсуждала этих странных иностранцев, обожающих старые сломанные часы и побрякушки.

Русские не только раздавали фабричные товары. Они разбирали целые предприятия, включая два нефтеперегонных завода в Цзиньчжоу, и вывозили оборудование в Советский Союз. Они называли это «репарациями», но для населения это значило выведенную из строя промышленность.

Русские солдаты входили в дома и просто брали все, что хотели — первым делом часы и одежду. По Цзиньчжоу стремительно распространялись рассказы о том, как русские насилуют местных женщин. Многие женщины спрятались от «освободителей». Вскоре город переполняли гнев и страх.

Дом Ся находился за пределами городских укреплений, практически без защиты. Мамина подруга предложила им временно переселиться в дом внутри городских ворот, окруженный высокими каменными стенами. Семья немедленно снялась с места, взяв с собой учительницу — японку. После переезда маме приходилось тратить на дорогу до дома учителя на полчаса больше. Доктор Ся настоял, что будет провожать ее и встречать после занятий. Мама не хотела, чтобы он ходил так далеко, поэтому они встречались на полпути. Однажды неподалеку от нее остановился джип со смеющимися русскими солдатами. Они выскочили и побежали к ней. Мама помчалась от них. Через несколько сотен метров она увидела вдали отчима, который размахивал палкой. Русские гнались по пятам, и мама кинулась в знакомый ей заброшенный детский сад, напоминающий лабиринт. Она просидела там больше часа, выскользнула через черный ход и благополучно добралась до дома. Доктор Ся видел, как русские вбежали вслед за мамой в детский сад. К его огромному облегчению вскоре они вышли оттуда, видимо, запутавшись в расположении комнат.

Примерно через неделю после прихода русских глава уличного комитета велел маме следующим вечером явиться на собрание. Там она увидела оборванных китайцев и нескольких китаянок, рассказывавших, как они восемь лет бились с японцами, чтобы хозяином жизни в новом Китае стал простой народ. То были коммунисты. Они вошли в город накануне — тихо и неожиданно. Женщины носили такие же бесформенные робы, как и мужчины. Мама подумала: как вы можете говорить, что победили японцев? У вас даже нет приличных ружей и формы. Коммунисты показались ей беднее и грязнее нищих.

Она была разочарована, потому что представляла их себе большими, красивыми — богатырями. По словам тюремного надзирателя дяди Пэй — о и палача Дуна, коммунисты были самыми храбрыми. «У них самые крепкие кости», — говаривал дядя. «Они пели, выкрикивали лозунги и проклинали японцев до той самой минуты, когда задыхались от удавки», — рассказывал Дун.

Коммунисты развесили объявления, призывающие население к порядку, и приступили к арестам коллаборационистов и сотрудников японских тайных служб. Среди арестованных был Ян, бабушкин отец, по — прежнему служивший заместителем начальника полиции в Исяне. Его посадили в его же собственную тюрьму, а самого начальника полиции казнили. За короткое время коммунисты восстановили порядок и наладили хозяйство. Заметно улучшилось ужасающее положение с продовольствием. Доктор Ся смог снова ходить по больным, открылась мамина школа.

Коммунистов расквартировали по домам местных жителей. Они казались честными, скромными. Одному из маминых друзей они сказали: «Нам не хватает образованных людей. Ты можешь стать начальником уезда».

Им нужны были новобранцы. После капитуляции Японии и коммунисты, и гоминьдановцы стремились занять как можно большую территорию, но у Гоминьдана армия имела значительное превосходство в численности и экипировке. Обе партии маневрировали в преддверии очередного этапа гражданской войны (в течение восьми лет сопротивления японцам она была приостановлена). На самом деле борьба между соперниками уже началась. Маньчжурия играла ключевую роль по экономическим причинам. Коммунисты вступили туда первыми, так как находились ближе к ней, почти без помощи русских. Однако американцы помогали Чан Кайши обосноваться в регионе, транспортируя в северный Китай десятки тысяч гоминьдановских солдат. В какой — то момент американцы попытались высадить часть из них в Хулудао, порту примерно в сорока пяти километрах от Цзиньчжоу, но под огнем коммунистов вынуждены были отступить. Гоминьдановцам пришлось высаживать свои войска к югу от Великой Китайской стены и перевозить их на север по железной дороге. США обеспечили авиационное прикрытие. В общей сложности в северном Китае высадилось более 50 000 американских десантников; они оккупировали Пекин и Тяньцзинь.

Русские формально признавали чанкайшистское, гоминьдановское правительство Китая. К 11 ноября советская Красная армия отошла из района Цзиньчжоу в северную Маньчжурию, выполняя обещание Сталина вывести войска в течение трех месяцев после войны. Таким образом, единственной властью в городе стали китайские коммунисты. Однажды вечером, в конце ноября, мама по дороге из школы увидела множество солдат, спешно хватающих оружие и устремляющихся к южным городским воротам. Она знала о тяжелых боях поблизости и догадалась, что коммунисты отступают.

Отступление было предпринято в соответствии с принципом лидера коммунистов, Мао Цзэдуна: не пытаться удерживать города, где у Гоминьдана было военное преимущество, и отступать в сельскую местность. «Окружать города, занимая деревни, чтобы в конце концов взять города» — так звучало руководящее указание Мао.

В день, когда китайские коммунисты отступили из Цзиньчжоу, в город вошла очередная армия — четвертая за последние несколько месяцев, в чистой форме, с блестящим американским оружием. Это был Гоминьдан. Люди выбегали из домов, запруживали немощеные улочки, хлопали в ладоши и приветственно кричали. Вдруг мама обнаружила, что тоже размахивает руками и выкрикивает приветствия. Вот эти похожи на солдат, бьющих японцев, подумалось ей. Вне себя от радости она побежала домой, чтобы рассказать родителям о новых чистеньких солдатах.

В Цзиньчжоу воцарилась атмосфера праздника. Люди наперегонки приглашали солдат остановиться у них в домах. Один офицер поселился у семьи Ся. Он вел себя очень уважительно и заслужил хорошее отношение домочадцев. Бабушка и доктор Ся считали, что Гоминьдан принес с собой долгожданные законность, порядок и мир.