Слава Тарощина - Рожденные телевизором Страница 20

На сегодняшнем дистрофичном ТВ можно повторять не только «портреты на фоне», но и выпуски новостей тридцатилетней давности. Информационная насыщенность информационного вещания стремится к нулю, так что подмены мало кто заметит. В классике жанра, программе «Время», с завидным постоянством появляются заезжие знаменитости – Том Круз, Микки Рурк, Роберт Де Ниро. Приходят в святилище и запросто принимаются там болтать с ведущими о чем-то своем, голливудском. И слава богу, что приходят, они хоть как-то разнообразят унылые будни эфира. Всё лучше, чем имитировать новости.

Установка Дмитрия Медведева: «Свобода лучше, чем несвобода» никак не работает в отношении ТВ. Такой несвободы, которая была продемонстрирована в последний год, вторая реальность еще не знала. Весь креатив, столь мощно заявивший о себе на «Евровидении», немеет перед амбивалентостью отечественной политической системы. В целях собственной безопасности каналы изымают из обращения все живое вплоть до жалких останков аналитического вещания. На фоне немоты даже игрушечная передача «К барьеру!» показалась старшим товарищам радикальной. Меньше всего на свете мне хочется выступать адвокатом Владимира Соловьева, но не могу не заметить: его отставка – знак и символ времени. Замена Соловьева на Сергея Минаева (осторожных господ, играющих на одном политическом поле) – это сознательная игра на понижение. Первому, при всей его гуттаперчевости, свойственны яркость, острота, ирония и самоирония, чувство контекста; второй начисто лишен подобных качеств. Готовых на всё талантливых исполнителей меняют на еще более податливых бесцветных исполнителей. Кадровая дистрофия на ТВ грозит обернуться катастрофой. Даже лучшие из лучших позволяют себе работать, как неоперившиеся новички. Программа «Познер» уже никаких эмоций, кроме сочувствия к автору, не вызывает. Спасибо Прусту, чья жизненная миссия в том, казалось, и состояла, чтобы известная «Анкета Пруста» (салонная лондонская забава викторианской эпохи) помогла Владимиру Владимировичу хоть как-то формулировать вопросы своим звездным гостям.

В отсутствие осмысленной стратегии ТВ хватается за феномены. Самый впечатляющий из них не замедлил явиться в лице Джигурды. Громокипящий Никита снял прямо в роддоме клип: он предается вокалу (сразу после появления на свет сына) у детородного органа своей жены, известной фигуристки Марины Анисиной. И опять наши умельцы при деле. Выпускается ряд программ, в которых клип якобы осуждается. Но если на одном канале песнь песней Джигурды показывают фрагментарно, то на других, осуждающих, целиком, включая анатомические подробности Анисиной (всё – в удобное для младших школьников время).

Жажда чуда, которую не оправдал Ури Геллер, не говоря уже о Джигурде, должна была привести лучшие телевизионные умы к Кашпировскому. Он готовит на НТВ новый многообещающий проект, а пока в его честь на разных каналах сочиняются оды. Глеб Пьяных раскопал материалы, призванные возвысить борца с энурезом в глазах паствы. Его, оказывается, первым открыл для вечности Сергей Михалков. Так что осенью спешите видеть нашу единственную надежду и опору.

А пока ТВ пробавляется другими чудесами, в частности, раскраской старых фильмов вроде «Семнадцати мгновений весны». Страсти, бушующие вот уже который день по пустяковому в общем-то поводу, – диагноз обществу, не умеющему и не желающему взрослеть. Наверное, Александр Любимов, инициатор акции, что-то такое понял про нас всех, что недоступно другим. Он обращается со зрителями как с малограмотными подростками и всякий раз одерживает победу. Сначала Любимов подбросил народу игру «Имя Россия». Только отгремели эти пионерские «зарницы», как неугомонный Любимов подготовил электорату следующий сюрприз – перекрашенные «Мгновения весны». И опять народ при деле: негодует, сравнивает, подсчитывает ляпы. Ведь массовое сознание жаждет не столько правды, сколько мифа. Покушение на миф не прощается никому. Нам сподручней обитать в некоем сконструированном мире, будь то коммунизм или фотошоп. Что там у нас с нацпроектами, кажется, они заглохли? Не взбодрить ли новый нацпроект под названием «фотошоп», заодно и мироздание перекрасим?

Имеются, впрочем, и другие варианты обустройства России. Как-то удалось увидеть по «ящику» дивный сюжет. Сообщение о том, что у российской армии есть надувной двойник, прозвучало не в «Кривом зеркале» или в «Аншлаге», а в программе «Время». Оказывается, некое подмосковное предприятие решило сделать точную копию реальной техники. Резиновые танки и БТРы выглядят как живые, только весят в тысячи раз меньше. Данные модели, поясняет корреспондент, надувают для того, чтобы надуть противника. Их уже с расстояния сто метров не отличишь от настоящих. Директор предприятия рапортует о грандиозных планах. Он мечтает не только о создании резинового аналога всей боевой техники, но и об оживлении своего детища.

ТВ – надувной двойник реальности. Не зеркало, как считалось прежде, а именно раздутое до чрезвычайных размеров резиновое изделие. Вот надули «Евровидение», большое, яркое, дорогое, приговаривая: «Мы удивим Европу так, как никто и никогда еще не удивлял», потом сдули его. Если у Эрнста обнаружится еще какая-то нереализованная мечта (разумеется, по части развлекательного ТВ), со временем надуют и ее. «Вам не угодишь – пишут мне читатели, – вам уже и „Евровидение“ плохо, а мы им гордимся». У нас такая национальная идея – мы непременно должны чем-нибудь гордиться. Я тоже не хочу оставаться в стороне от магистрального пути. Посему заявляю: после песенного конкурса, потрясшего основы, я горжусь Катей Лель. Ее «Джага-джага» сверкает бриллиантом на фоне аналогичной «джаги» норвежско-белорусского триумфатора Александра Рыбака.

Страшно, аж жуть!

Документальные ужастики – относительно новый вектор развития ТВ. Чем меньше на экране реальной жизни, тем больше сочинений, авторы которых с садистским азартом кошмарят народ. Знаком и символом направления стала «Плесень». Мало того что эта «документалка» опутала мерзкой субстанцией зрителя по самые гланды, так она еще претендовала на художественность посредством скрещения передовых компьютерных технологий со сценическим размахом уездного драмтеатра. Две премьеры недели – «Мясо» и «Жизнь после нас» – хоть формально и принадлежат к данному перспективному направлению, но сделаны изощреннее.

От анонсов спецпроекта «Мясо. История всероссийского обмана» волосы вставали дыбом. Тревожная музыка, нарастающий катастрофизм закадрового голоса вкупе с логотипом НТВ обещали зрелище, достойное Хичкока. Но все обошлось. Журналист Алексей Егоров в течение полугода исследовал тайны мясной промышленности, и перед ним открылась бездна всероссийского обмана. Наш словарь обогатился словами «камедь», «каррагинан», «комплексная рассольная система». Это все то, чем для увеличения объема шприцуют любой мясной продукт. Если кто надеется спастись курами – оставь надежду. Синюю птицу не только омывают хлором, кормят антибиотиками, но еще и реанимируют угарным газом. Отдельная песня – колбаса, пельмени и прочие соевые карбонаты. В студии (Егоров собрал специалистов, которым и продемонстрировал результаты своих изысканий) разгорелась дискуссия о хвостиках и половых органах милых животных в составе колбасных изделий. Одним словом, никогда не видать нам лучшее, оно же натуральное, мясо из кастрированных самцов…

Если в «Плесени» нахрапистая стилистика трэша обращена к тому низкому, агрессивному, примитивному, что дремлет в человеке, не до конца облагороженном цивилизацией, то в «Мясе» подходы другие. Егоров преследует благородные просветительские цели, мол, смотрите, господа, что покупаете. Правда, смотреть сложно. Непримиримая борьба между ГОСТом (госстандарт) и ТУ (технические условия) допускает весьма вольные трактовки предмета. Даже продукт, в котором нет ни капли мяса, может называться колбасой. Сей тонкий филологический спор разрешил главный санитарный врач Онищенко. Результаты егоровских исследований он назвал эффектными, но юридически ничтожными.

От юридически правильной, но не мясной колбасы можно отказаться. А вот ситуация, изложенная в американском фэнтези «Жизнь после нас», от потребителя совсем не зависит. Авторы фильма деловито рассуждают о том, что произойдет хоть через год, хоть через 10 000 лет после того, как на земле не останется людей. Они не анализируют причины исчезновения человечества как вида, а просто живописно рисуют картины грядущего апокалипсиса: города захватывают дикие животные, тараканы, голуби. Не дремлют и наши старые знакомые – споры плесени. Рушатся бетонные конструкции, улицы проваливаются под землю, кошки летают, как белки, – страшно, аж жуть.

В акции НТВ можно уловить хотя бы намек на здравый смысл. Труднее понять, с какой целью Первый канал ставит в субботний прайм-тайм наспех состряпанный и наспех переведенный фильм. Странен и сам жанр документальной фантастики, в котором нет документа, а фантастика базируется на знаниях, не выходящих за рамки очень средней школы. Соседство в эфире двух блокбастеров наводит лишь на одну продуктивную мысль: чем меньше будет «Мяса», тем позже наступит «Жизнь после нас».