Дмитрий Быков - Статьи из журнала «Компания» Страница 20

Уважаемые издатели и владельцы иностранных медиа-активов! Со своей стороны границы мы видим множество политических детективных историй, которые не кажутся нам правдой, подтвержденной фактами, мы слышим мнения по проблемам России, представляющие ситуацию в нашей стране поверхностно и упрощенно. Мы призываем Вас к объективности и со своей стороны обещаем полное содействие и открытость.

Поразительно вообще, где они среди молодых граждан мира набрали людей, оперирующих выражениями типа «в погоне за дешевой популярностью». Авторы вообще странно изъясняются: «правда, подкрепленная фактами», как вам это понравится, уважаемые владельцы иностранных медиа-активов! При таком слоге, ясное дело, только и подкармливаться в информационном комитете Госдумы, увещевая иностранных коллег и стравливая отечественных.

Наверное, не очень хорошо печатать чужие письма. Но лучше вы прочтете его в моей колонке, чем где-нибудь в газете уже за подписью более сговорчивых коллег, молодых граждан Мира. Я-то не тяну на эту счастливую генерацию, поэтому ответил, что никак не могу, к сожалению, подписать это письмо, в котором не согласен ни с одним словом.

«Мы тоже», — честно ответила мне инициативная группа. Это, наверное, должно было меня обрадовать. Но почему-то опечалило еще больше.

2 июля 2006 года

№ 421, 3 июля 2006 года

Срамные места

Российская борьба с коррупцией начинается с мест, соответствующих классической поговорке: «Рыба гниет с головы, но чистят ее с хвоста». Под хвосточистку уже попали Евгений Ищенко (Волгоград), Константин Титов (Самара), Сергей Осипов (Сахалин), Алексей Баринов и Игорь Кошин (Ненецкий АО), Георгий Лиманский (Самара), Владимир Шестопалов (Пятигорск). Все это сопровождается затяжным обстрелом московского мэра, в связи с чрезвычайно своевременным южнобутовским скандалом; пишут, что Юрию Михайловичу и смену уже присмотрели — в лице вице-премьера А. Жукова (москвич, и на том спасибо). Все перечисленные люди совершили правонарушения разной степени тяжести, но практически никто не сомневается в справедливости принимаемых мер. Любого крупного руководителя на местах (ах, да и в центре!) можно брать немедленно, даже не объясняя причин. Все знают: есть за что. Алгоритм управления Россией неизменен с гоголевских времен (на самом деле с царь-гороховских, но Гоголь первым подсуетился с описанием): чиновник на месте рулит с помощью воровства, розог и расстановки ближайших родственников на хлебные посты, а центральная власть периодически проводит судорожные кампании по замене одних мздоимцев другими. Как правило, такие кампании приносят центру серьезные политические дивиденды: как же, борьба с коррупцией! Местные жители страшно благодарны, ибо собственных их силенок никогда не хватает, чтобы лично окоротить губернатора.

При этом судить местных чиновников будут, по всей видимости, опять же на местах. Но никакого объективного расследования в регионах им не дождаться по определению. А стало быть, это будет не выяснение истины, а банальное сведение счетов. Вымещение злобы на том, кто только что держал весь край в кулаке, а теперь, по верховному мановению, лишился всего, кроме смены белья. Местная пресса вон как уже неистовствует, обкусывая тех, кого теперь можно. Поверьте, я вовсе не в восторге от Ищенко и тем более Лиманского. Но еще меньше мне нравится ситуация, когда до известного предела им сверху, из центра, разрешают быть именно такими, а потом на них же и сваливают ответственность за все художества, отдавая недавних царьков на расправу охлосу. Лишь перевод важнейших уголовных дел в центр может обеспечить хоть какую-то объективность следствия.

Нынешняя кампания служит не справедливости, не интересам народа, не очищению власти, — а новому витку репрессий. Она задумана как их посильное оправдание. Воюя с губернаторами, власть убивает двух зайцев: во-первых, обеспечивает себе кредит народного одобрения (кто же не знает, каковы наши городничие?!), а во-вторых, расправляется с остатками самостоятельности в регионах. На место разоблачаемых градоначальников придут серые, идеально управляемые, стопроцентно лояльные — и начнут управлять точно теми же методами, но уже без намека на самостоятельность.

При Сталине — и при всех других подобных русских «правителях» — первыми жертвами как раз и становились начальники, «перегибавшие на местах». Центр всегда оставался чист, непогрешим и свят. Люди в Кремле никогда не спят. Они пришли и навели порядок. Прикрыли, так сказать, срамные места. Но срамные места совершают свои срамные дела не по личному произволу: главная грязь, увы, гнездится выше.

Происходящее вовсе не значит, что в Самаре, Волгограде или Нарьян-Маре настанет райская или просто пристойная жизнь. Это значит, что, получив народное одобрение кампанейским посадкам, власть начнет сажать именно тех, кто ее так восторженно одобряет сегодня. Главное — начать. Дальше само пойдет.

7 июля 2006 года

№ 422, 10 июля 2006 года

Апология бегства

Артековский детский международный кинофестиваль — самый безалаберный, отвязный и счастливый из фестов, на которых мне доводилось бывать. Дети срывают все графики, не отпуская артистов с мастер-классов и требуя расписываться на всем — от футболок до животов. Ночами с криком, визгом и скандалами заседает детское жюри, которому никто не смеет перечить. В пресс-центре галдит молодая журналистика со всего бывшего СНГ плюс из Германии, Норвегии и Польши, приславших в этом году по картине. Артековский фестиваль — редкая возможность пообщаться с киевскими, минскими, бакинскими, ереванскими и даже тбилисскими коллегами, вместе с которыми мы когда-то начинали, а потом расходились все дальше и дальше — но в Артек съезжаются все: он как был раем, так и остался.

Нигде так не тоскуешь по СССР, как здесь. Причина — в радости от совместной работы и в общем прошлом, которое никуда не девается. Дети империи отличались не только склонностью к конформизму, но и дисциплиной, солидарностью, ответственностью — многими славными качествами, которые журналистике отнюдь не вредят. Большая страна задает масштаб личности — все мы здорово обеднели, утратив тогдашние связи. В Артеке я встречаюсь с теми, кого знал по Карабаху, с кем ездил в Чернобыль, за кого митинговал в Минске — у нас не так много осталось мест, где мы снова вместе занимаемся своим делом.

Но эта тоска по общности очень быстро сменяется другим чувством. Вот они заговорили о политике — каждый о своей. Украинцы, которых на фестивале большинство, бурно спорят о новой коалиции. Азербайджанцы яростно раскалываются по вопросу о своей оппозиции — а поскольку их тут всего четверо, дискуссия делит их ровно пополам. Грузины ругают Саакашвили — и тиграми набрасываются на всех, кто пытается с ними соглашаться. Белорусы одновременно проклинают и батьку, и оппозицию. А мы молчим. Нам не о чем рассказать, кроме истории про пупок мальчика Никиты. Не о нацпроектах же, не о преемнике! Может, о процветании периода новой стабилизации? Может, это за него мы платим тотальной обезличкой и отсутствием новостей? Отъезжайте от Москвы на километр и смотрите на это процветание…

Политическая жизнь, пусть в мелком и окарикатуренном виде, есть везде, кроме России, — потому что только в России ничего не значит никакая идеология. Только у нас скомпрометированы все ценности, патриотизм отождествлен с имперской идеей, свобода — с воровством, государственность — с «Газпромом», роль личности в истории стремится к нулю, а все участники политической жизни похожи на актеров, занятых в надоевшей пьесе. Содержательный аспект из нашей политики выветрился начисто — да и был ли? По всем чертежам собирается только пулемет, любой балет кончается парадом, всякий государственный строй принимает форму сапога.

И когда я понимаю это, мне хочется восславить распад СССР. Дальше от нас, от безверия, византизма и лицемерия! Может быть, у вас еще есть шанс сыграть по другим правилам. Летите, голуби, из этого зараженного пространства. Ибо хуже, чем обессмысливание истории, не может быть ничего.

14 июля 2006 года

№ 423, 17 июля 2006 года

Мертвый язык

Мы привыкли, что у нас есть русская классика — золотой фонд нации, вечное оправдание любых отечественных художеств. Рабство, воровство, грязь — но зато Толстой и Достоевский, Чехов и Горький; минимум цивилизации — зато культура! Сегодня выясняется, что этого золотого запаса, по сути, больше нет — по крайней мере для большинства населения. Иногда надо проверять свои сундуки. Ибо есть шанс, что из шкатулки с драгоценным жемчугом высыплется при осмотре беловатый порошок, а вместо собольей шубы извлечешь на свет побитые молью обноски. Нечто подобное испытываю я сейчас, пролистывая школьные и абитуриентские сочинения, изучая филологическую литературу и глядя на динамику продаж в книжных магазинах.