Эксперт Эксперт - Эксперт № 07 (2014) Страница 20

Своеобразие ситуации в том, что, поскольку у Египта денег на покупку оружия нет, эту сделку оплачивает Саудовская Аравия. И некоторые эксперты уже предупреждают, что работа с иранскими врагами (очевидно, против кого Саудовская Аравия вооружает Египет), а также усиление присутствия в иранской сфере влияния может серьезно обострить отношения между Москвой и Тегераном. Скорее всего, иранские официальные лица станут говорить о том же, однако вряд ли Иран будет готов пойти на конфликт с Россией. Причина проста: мы можем не только поставлять оружие, но и быть посредником на переговорах. Сегодня Россия — единственная из всех представленных на Ближнем Востоке внешних держав, у которой хорошие или же просто рабочие отношения со всеми несетевыми региональными акторами: Ираном, Турцией, Саудовской Аравией, Израилем. И не исключено, что посредничество в деле создания нового баланса сил на Ближнем Востоке принесет России не меньшие дивиденды, чем продажа оружия странам региона.

Это не наш рынок

Что касается экономических последствий снятия санкций с Ирана, то тут ситуация не столь однозначна. До недавнего времени наши экономические отношения с этой страной были весьма ограниченными. И хотя ряд российских бизнесменов говорит о сложностях работы с иранцами, основной причиной, препятствующей сотрудничеству, были санкции. «Российско-иранское сотрудничество тормозят два пакета санкций. Первый — банковские санкции. Все крупные проекты могут осуществляться исключительно под банковское обеспечение. Второй — санкции, введенные Советом Безопасности ООН на основе резолюции № 1929 от 2010 года. Они запрещают поставку в Иран тяжелого наступательного вооружения», — говорит старший научный сотрудник Института востоковедения РАН Владимир Сажин .

Наиболее серьезными и опасными для России были, конечно, первые, односторонние, санкции, введенные США и Евросоюзом. «Банки, интегрированные в международную финансовую систему, а также крупные компании, имеющие крупные активы и интересы в США, отказывались от выгодных для себя проектов в Иране просто потому, что боятся подпасть под действие односторонних американских санкций. Недавно Банк Москвы был оштрафован министерством финансов США на 9,4 миллиона долларов за сотрудничество с Банк Мелли Иран в 2008 году, то есть за нарушение санкций, которые были отменены в январе. А “ЛУКойл” вместе со “Статойл-Гидро” и Иранской национальной нефтяной компанией рассматривал возможность освоения нескольких крупных нефтяных месторождений, однако из-за опасения санкций приостановил свое участие в проекте», — говорит Станислав Притчин. В итоге после введения в строй Бушерской атомной станции у России в Иране фактически не осталось крупных проектов. Помимо санкций свою роль в этом сыграло и отсутствие определенности c будущим Ирана. Наши отношения развивались в условиях крайней напряженности — никто не мог гарантировать, что завтра по Ирану не будет нанесен военный удар.

Сейчас, когда санкции снимаются и определенность появляется, некоторые эксперты говорят, что Москва должна поторопиться укрепить свои позиции на иранском рынке, пока ее место не заняли другие. «Ирану крайне необходимы иностранные инвестиции, высокие технологии и передовые идеи практически во всех отраслях экономики. И это осознают и учитывают иностранные компании, которые уже сейчас, до окончания действия санкций, выстраиваются в очередь к иранскому рынку», — говорит Владимир Сажин. Наиболее перспективные для нас отрасли сотрудничества — атомная энергетика, железнодорожное строительство, сельское хозяйство, а также космическая отрасль. «Тегеран очень заинтересован в создании высокотехнологичных геостационарных спутников и выводе их на орбиту. Иран уже запустил два-три спутника, но я считаю, что по своим характеристикам они безнадежно устарели», — говорит Владимир Сажин. Кроме того, по его словам, снятие санкций стимулирует сотрудничество мелкого и среднего бизнеса на провинциальном уровне, через договоры между российскими регионами и иранскими останами.

Однако другие эксперты шансы российского бизнеса на укрепление своих позиций в Иране оценивают весьма критически. И не только потому, что наши компании по объективным причинам не смогут выиграть конкурентную борьбу у европейских или китайских бизнесменов. «Все послабления (в вопросах санкций. — “Эксперт” ) всегда связаны с закупками продукции в странах, снявших эти санкции. Технология отработана, и очевидно, что все поставки и технологии будут идти в Иран с Запада. У нас с нашей продукцией там шансов мало», — считает Константин Симонов.

Торопиться не надо

Самым больным вопросом будущего российско-иранских отношений является, безусловно, экспорт иранских углеводородов. Существует риск, что снятие санкций с Ирана серьезно подорвет позиции «Газпрома» в Европе и снизит мировые цены на энергоносители.

В случае с нефтью и СПГ эти страхи выглядят несколько преувеличенными. «Даже если Иран выйдет на досанкционный пик добычи и экспорта нефти, это не окажет особого влияния на цены», — говорит Владимир Сажин. «К тому же, когда Иран сокращал добычу, это место заняла Саудовская Аравия, и, естественно, ей бы очень не хотелось отходить на прежние рубежи, особенно с учетом проблем между этими двумя странами», — продолжает Константин Симонов. С СПГ ситуация тоже неопределенная. «Тут многое будет зависеть от политического процесса вокруг Ирана. СПГ — очень сложная технология, в Катаре ею занимаются иностранцы. В Иране этих иностранцев по понятным причинам пока нет. Насколько быстро они там окажутся, сказать трудно», — считает Константин Симонов.

В случае с природным газом ситуация более серьезная. Эксперты говорят, что на фоне невозможности построить транскаспийский трубопровод иранцы вполне могут подключиться к «Набукко» и пустить свой газ в Европу через Турцию. Сами иранцы заинтересованы в скорейшем увеличении экспортных поставок газа — и не только потому, что их экономика нуждается в валюте. «Иранское месторождение Южный Парс и катарский Северный купол — это фактически одна геологическая структура. И когда Катар запускал свой проект экспорта газа, иранцы нервничали — они видели, что на их глазах разрабатываются спорные активы, а деньги от этого получает только Катар», — говорит Константин Симонов.

Осознавая эту опасность, Москва пытается убедить Брюссель в нерациональности дальнейшего увеличения исламского компонента в газовом обеспечении Европы. Однако пока наши доводы не имеют особого успеха, так как ЕС одержим идеей дальнейшей диверсификации газовых поставок. «Наши уверения в том, что Турция-транзитер будет пострашнее Украины-транзитера, в Европе не воспринимают и рассматривают наши предупреждения как “русские сказки” и дискредитацию конкурентов. Этот очевидный риск не вписывается в картину мира европейских чиновников, — говорит Константин Симонов. — И когда главной задачей ставится диверсификация, то любая страна, которая позволит эту диверсификацию обеспечить, будет рассматриваться как благо. Посмотрите на их новых поставщиков — Азербайджан, Туркмения, Иран, Ирак, Катар, Саудовская Аравия. Это всё мусульманские страны, которые могут использовать поставки как рычаг давления куда более жестко, чем Россия, способная дать Европе стабильное экономическое развитие и стабильные энергетические поставки».

Время на переубеждение европейских бюрократов или на поиск альтернативных рычагов влияния у России пока есть. «Для масштабного экспорта углеводородов должны быть сняты все санкции и получено согласие США, — говорит Станислав Притчин. — И даже если представить себе, что все политические барьеры устранены, планирование и реализация подобного масштабного проекта добычи и транспортировки газа из Ирана в ЕС займет как минимум пять-семь лет, если смотреть на опыт Азербайджана. Существуют вопросы инвестиционной привлекательности трубопроводов из Ирана, ведь сейчас уже на стадии строительства новый газопровод из Азербайджана и Южный поток на подходе. Это означает, что рынок южных стран ЕС в среднесрочной перспективе будет крайне конкурентным, что снижает привлекательность и выгодность новых проектов».  

Россия слишком серьезно восприняла санкции

О том, в каких областях Иран готов работать с Россией, «Эксперту» рассказал Чрезвычайный и Полномочный посол Исламской Республики Иран в России доктор Мехди Санаи

section class="box-today"

Сюжеты

Ядерное досье Ирана:

Заморозка в обмен на размораживание

Полгода на прорыв

/section section class="tags"

Теги

Иран

Ядерное досье Ирана