Как убить литературу. Очерки о литературной политике и литературе начала 21 века - Сухбат Афлатуни Страница 20

Да и деление премий на относящиеся к жреческой или спортивной моделям не является исчерпывающим. Оно само накладывается на непростую сетку отношений трех основных игроков на премиальном поле: литературной корпорации, издательского бизнеса и государственно-управленческого аппарата. Каждый из игроков не представляет собой единого целого (внутри тоже идут свои игры), плюс на само поле игроки входили не одновременно. Вначале – литературная корпорация, которая еще не растеряла свой «перестроечный» социальный капитал и обладала достаточными возможностями для привлечения средств на премии. Затем – стабилизировавшийся к концу девяностых книгоиздательский бизнес. Наконец, в середине нулевых, – государственно-управленческие структуры.

Прежде чем перейти к разговору о том, какое место занимают в этой системе «Букер», «Нацбест» и «Большая книга», предлагаю произвести небольшое сравнение премий друг с другом. По ряду параметров, по которым обычно и дается информация о них.

Кем, кому и за что

…А также когда создана премия, кто учредитель, кто финансирует, координирует, номинирует, судит и из каких этапов состоит премиальный цикл. Основным источником будут сайты: «Букера» (www.russianbooker.org), «Нацбеста» (www.natsbest.ru) и «Большой книги» (bigbook.ru).

Итак, начнем с самого начала – с названия.

За исключением «Букера», две другие премии заявлены как «национальные». Это не раз вызывало скептические реплики критиков (как и в отношении «национальной премии “Поэт”»). Согласен, «национальная» выглядит странновато в названии как негосударственной премии («Нацбест»), так и премии, подающей себя в качестве негосударственной («Большая книга»). В мировой премиальной практике «национальный», как правило, тождественен «государственному». (Национальную литературную премию Испании, скажем, дает Министерство культуры.) Впрочем, расхождение национального и государственного – особенность российского нациостроительства; премии его просто на свой манер отразили.

Год создания. Интересно, что все три премии возникают на разломе. «Букер» (1991) – между горбачевской «перестройкой» и распадом СССР. «Нацбест» (2001) – между ельцинскими девяностыми и путинскими нулевыми. «Большая книга» (2005) – в момент стабилизации нового режима и «переформатирования» прежнего либерального курса (ареста Ходорковского, первого серьезного ухудшения отношений с Западом).

Все три премии вручаются только за прозу, тем самым отражая общий тренд в русской литературе последних двух десятилетий – ее прозаизацию. Две заметные попытки подтянуть к прозе поэзию, соединив их под одним премиальным зонтиком, – «Антибукер» (1996–2001) и Премия имени Аполлона Григорьева (1997–2005) – оказались, увы, недолговечными.

Формальными учредителями премий на сайтах значатся фонды. Благотворительный фонд «Русский Букер», фонд «Национальный бестселлер», образованный физическими лицами; в «Большой книге» – некоммерческое партнерство – Центр поддержки отечественной словесности. Можно добавить, что изначально «Букер» был основан одноименной британской премией; «Нацбест» был и остается «авторским проектом» Виктора Топорова, а «Большая книга» поддержана властными структурами – Министерством культуры и Роспечатью.

Финансирование – еще один туманный пункт. Только на сайте «Букера» можно найти информацию, кто в какой год финансировал премию. На сайте «Большой книги» указаны восемь учредителей-меценатов, от Романа Абрамовича до Фонда содействия кадетским корпусам имени Алексея Йордана[54]. Кто и сколько дает, не ясно. Как и то, сами ли они решили поддержать отечественную словесность (тогда честь и хвала) или сделали это в добровольно-принудительном порядке (и на том спасибо). На natsbest.ru меценаты вообще не называются – видимо, в силу необычайной скромности последних. Кстати, у крупных зарубежных премий имена тех, «за чей счет банкет», не только сообщаются и рекламируются, но часто отражаются и в названиях. Например, британская Премия Коста (Costa Book Award) – по имени кофейной компании, финансирующей ее с 2006 года.

В отношении координирующего органа, опять же, наиболее понятна ситуация с «Букером». Члены Букеровского комитета выбираются на основании личных заслуг и, соответственно, выступают в нем в личном качестве. Члены Совета попечителей «Большой книги» – управленцы министерского ранга – отбираются в Совет явно по ведомственному принципу (за исключением, может быть, Швыдкого – бывшего прежде известным театральным критиком). И представляют, естественно, свои ведомства – если вообще что-то реально там представляют и контролируют. Как, скажем, эти высокопоставленные и, вероятно, исключительно занятые люди могут «контролировать соблюдение Положения о премии»? Вопрос.

Что касается «Нацбеста», то на сайте премии информация о членах оргкомитета отсутствует. Правда, это компенсируется наличием у «Нацбеста» своего «литературного лица» – создателя премии и секретаря оргкомитета Виктора Топорова, регулярно выступающего в качестве пресс-секретаря и ньюсмейкера премии.

Жюри. Наиболее близко к спортивной модели устроено нацбестовское жюри. Видно, кто и за кого голосует; «общественное» жюри, состоящее из «сенаторов и рестораторов», воплощает собой принцип награждения «от лица общества». И в «Нацбесте», и в «Большой книге» существует процедура интернет-голосования, обеспечивающая некую обратную связь с обществом – еще один признак спортивной модели.

Номинаторы. Коллективные – в «Букере»: издательства и редакции литературных журналов, а также крупнейшие библиотеки и университеты. Индивидуальные – в «Нацбесте»: представители ведущих издательств, толстых журналов, критики, писатели, историки. И коллективные, и индивидуальные – в «Большой книге». В ней, единственной, допускается самовыдвижение; в «Нацбесте» оно допускается только в виде исключения – когда номинатор номинирует самого себя (бывали случаи).

Премиальный цикл совпадает у всех трех премий. Объявление приема заявок – длинный список – короткий список – объявление финалиста.

Лауреаты – пожалуй, наиболее парадоксальный пункт. «Нацбест» и «Большая книга», построенные по «спортивному» принципу и провозгласившие курс на выявление новых имен, новых имен как раз и не открыли. Не «выстрелила» и предусмотренная в «Большой книге» процедура самовыдвижения. За все годы в финалисты смогли пробиться только три самовыдвиженца и ни один – в лауреаты. Напротив, «корпоративный» «Букер» в нулевые демонстрирует значительную непредсказуемость в выборе лауреатов.

Чтобы понять, почему это происходит, недостаточно отнести премию к одной из двух моделей; необходимо хотя бы кратко остановиться на премиальной идеологии. До сих пор в фокусе было то, что премия о себе говорит сама (и что недоговаривает). Теперь предлагаю посмотреть на то, какие социальные и общекультурные явления говорят о себе через эти премии. Возможно, слово «идеология» не слишком подходит. Затасканное, с целым хвостом отвлекающих значений. Но, за неимением лучшего, предлагаю пользоваться им.

Начнем опять же с самой старшей – Букеровской.

Идеология

«Букер». Хотя «Букер» возник уже на излете перестройки, он довольно долго оставался «перестроечной» премией.

Я имею в виду, конечно, не только «совместный» – российско-британский – статус премии, встраивающийся в один ряд со множеством совместных инициатив последних лет горбачевского правления. Речь о самой структуре премии, ее устройстве.

Прежде всего, это ориентация премии на либеральный кластер толстых журналов – «Дружба народов», «Знамя», «Новый мир», «Октябрь», который сформировался именно в перестроечные годы. И который и сегодня рассматривается в «Букере» как ресурс, наиболее полно и качественно представляющий романные