Газета Дуэль - 2009_5 Страница 21

КУЛЬТУРА И КУЛЬПАСКУДСТВО

МУЛЬТИК — ОПАСНАЯ ЗОНА!

Ребенок, помимо агрессии, страха, откровенного антиэстетизма, получает ложную и очень опасную информацию об «устройстве мира».

За последнее десятилетие вместе с изменением социально-политической системы в России произошло одно изменение, на которое взрослые, в силу этой самой своей взрослости, не обратили должного внимания. Коренным образом изменился мир ребенка. Родители, дедушки и бабушки современных детей появились на свет, когда мир детства был в основном таким же, как сто, двести и тысячу лет назад. И в бедных, и в богатых семьях детей любили, им отдавали самое лучшее, рассказывали добрые сказки, ограждали от трудностей и проблем взрослого мира.

А мир этот казался детям удивительным и загадочным. В него хотелось поскорее попасть.

«Вот когда я вырасту…» — этими словами начиналась греза о будущей жизни каждого мальчишки и каждой девчонки. О жизни, которая не могла быть никакой иной, как только прекрасной…

Ведь взрослый человек все знает и все умеет. Милиционер был добрым и очень высоким. Все знали его по имени. Это был дядя Степа. Он и через дорогу переведет, и домой приведет, если заблудишься. А если — не дай Бог — в доме пожар, так и из огня вытащит…

Взрослые ходили на работу. И все знали, что всякая работа важна, нужна и почетна. «Папы всякие нужны», будь он военный, слесарь, пожарник, инженер или кабинетный ученый…

По воскресеньям детей водили в кино. Это был мир героев сказок или ребят, которые старались перещеголять друг друга в исполнении детских добродетелей: помочь одинокой старушке, двоечнику, позорящему класс, урезонить драчуна и грубияна…

Добродетели были наивны и милы, а пороки вовсе не страшными. Хулиган был нелепой аномалией, затесавшейся в чудную компанию. Перевоспитать его не стоило большого труда. Ведь он, бедняга, полагал, что хулиганом быть эффектно и выгодно. Нужно было лишь доказать ему его неправоту. Лучше всего это удавалось красивой отличнице. Несколько уроков презрительного невнимания — и хулиган на глазах превращался в лучшего математика в классе и лучшего спортсмена во всем городе.

Но вершиной блаженства были «мультики». Это был мир воплощенной красоты очаровательных белочек с длинными ресницами и пушистыми хвостами, трогательных зайчат, трудолюбивых бобров, мудрых оленей, сильных и добрых медведей, всегда готовых придти на выручку слабым.

В этом сказочном мире злодеи — волки и лисы — всегда оказывались посрамленными и наказанными.

Они были жалкими и нелепыми существами на фоне торжествующего дружного и веселого братства милых зверушек.

Их голоса были похожи на голоса любимых сестер и братьев. Рисованные старики и старухи говорили ласковыми голосами родных бабушек и дедушек.

Никому и в голову не приходило, что трусливого и хвастливого зайчонка может по-настоящему съесть серый разбойник-волк. Единственным персонажем, наказанным за свою самонадеянность и неуважение к старшим, был Колобок. Но и его лиса ухитрилась съесть предельно деликатно, без «расчлененки» и сцен насилия.

Представить, что мультик может быть недобрым, было невозможно. Страшные персонажи, наподобие Снежной Королевы или злой мачехи-колдуньи из «Сказки о Мертвой Царевне», были не более зловещи, чем ведущая программы «Слабое звено». А Баба-Яга и Кощей Бессмертный были глупы, смешны, беспомощны и совершенно не страшны. Они обязательно проигрывали при встрече с мужеством, бесстрашием и настоящей любовью.

Не было тогда драматургов, которые бы осмелились утверждать, что «ребенок должен знать правду жизни». А жизнь была ох как далека от идеального мира кино. Взрослые дяди осиротили полстраны, но детей все же оберегали от «правды жизни» и в самые страшные годы…

При том, что в детском кино было много идеологических установок и морализаторства, авторы все же понимали, для кого работали.

Все дышало любовью и трогательной заботой о детях. Фильмы о хороших пионерах были наивными, глуповатыми, но добрыми. А мир мультипликационной сказки был прекрасным, наполненным тайной и чудесными персонажами. А если что и было в этом мире страшного, то рядом были взрослые, которые в любой момент защитят ребенка от любой беды и всякого зла.

Не случайно «белоэмигранты» (в отличие от детей комиссаров, просивших прислать им на новую родину ноты, постельное белье и все, что можно выгодно продать) просили прислать для своих детей и внуков советские мультфильмы.

И вдруг, в одночасье, взрослые дяди и тети опрокинули и осквернили этот чудный мир. В него ворвались вампиры, демоны, злодеи всех мастей. Зверушки из милых тварей превратились в чудищ, убивающих и пожирающих друг друга. Они заговорили грубыми голосами уличных хулиганов, обрели повадки и манеры отпетой шпаны.

Одновременно на всех каналах по многу часов в день страшные монстры стали кричать: «Я убью тебя!»

— Нет, это я тебя убью! — ответили им такие же монстры, которые по замыслу создателей должны были восприниматься как положительные герои.

А за окном с подобными криками стали носиться по двору друг за другом мальчишки.

И угрозы эти оказались не пустыми…

С каждым месяцем растет число убитых своими сверстниками детей. Убитых безо всяких на то причин. Просто забавы ради. Это продолжается только что увиденный сериал, только что прерванная компьютерная игра, в которой нужно убивать всех подряд. Иди — и стреляй. Чем больше убьешь, тем больше очков. Вот ты уже набрал их больше, чем три приятеля вместе взятые. Ты герой! Ты лучше других. Теперь иди и продолжай делать то, что делал в компьютере с соседскими мальчишками…

А многим родителям невдомек, что у детей до семилетнего возраста виртуальный и реальный миры абсолютно тождественны… Они просто не умеют отличать того, что им показывают по телевизору, от того, что происходит за пределами экрана. Но на экране все интереснее и динамичнее, чем в жизни. Мир зла страшен, но притягателен. Дети, не обученные отличать добро от зла, начинают вести себя, как экранные герои.

Девятилетнюю девочку спрашивают, почему она ударила ножом в живот соседку по парте. Та пожимает плечами и говорит, что в кино это делают интереснее.

— Папа, я хочу убивать! — шепчет отцу шестилетний сын. И папа идет к психиатру. Рассказывает о том, что купил «приставку», когда сыну было два года, и что каждый день ребенок проводил по нескольку часов, играя в компьютерные игры. А что делать? Ведь все заняты.

В последний, шестой год его жизни ребенок даже к автомобильным гонкам охладел, а только нажимает и нажимает на электронный курок.

Папе страшно. Ни он, ни мать не могут оторвать его от компьютера. Тем, кто пытается это сделать, сын обещает, что убьет их. И глаза у него ох какие недетские…

И папа, и мама потеряли сон. Они боятся, что сын исполнит угрозу. Они уже прочитали о том, как в Самаре дочь выколола глаза спящему отцу за то, что он запретил ей смотреть «покемонов».

Наблюдения над семьюстами детьми показали, что если ребенок до семи лет проводит за компьютерными играми более часа в день, стреляя и убивая, то в его подсознании закрепляется доминанта, от которой избавиться практически невозможно. Попав в ситуацию, сходную с компьютерной игрой, такой ребенок непременно убьет.

Дело еще и в том, что ребенок, попавший в теле — и компьютерную зависимость, может никогда из нее не выйти. Запретительные меры вызывают в нем ярость и страшную агрессию. И если в такой момент родители сурово накажут его, на что ребенок не сможет адекватно ответить, то это может привести его к самоубийству.

Детские самоубийства — это совершенно новое явление. Пять лет назад всех потрясли самоубийства подростков. А теперь из жизни уходят дети. Экономическим фактором это явление не объяснить. Дети бедных родителей в петлю не лезут. Уличные бродяжки борются за жизнь и мечтают поскорее вырасти, чтобы быть сильными. Для борьбы силы нужны.

Эти трагедии происходят в обеспеченных и очень богатых семьях, где дети перекормлены не только деликатесами, но и всевозможными забавами и электронными игрушками.

Эти дети не могут назвать зверушек, изображенных на картинках. Но они знают киборга, шредера, биороботов, черепашек ниньзя. Их первой в жизни игрушкой был трансформер.

Мальчишки зацикливаются на «стрелялках», а родителям, особенно если они этим же занимаются профессионально, и в голову не приходит отвлечь их от опасной привязанности.

Многие дети, увидев ужасы и сцены насилия на экране, пытаются защититься от них. Но они не могут этого сделать. Защита происходит на бессознательном уровне. Психика не в состоянии адекватно реагировать на слишком сильный раздражитель страха, и она «выставляет» блок: перестает реагировать на страх. Психика тупеет. Наступает так называемое «скорбное бесчувствие». Ребенок не только перестает ужасаться при виде кошмаров, но и теряет способность сопереживать чужим страданиям.