Николай Романецкий - Тринадцать мнений о нашем пути Страница 21

Олег Дивов: Дешево, удобно, эффективно, идиотов, готовых на все — полно.

Кирилл Еськов: Потому что на самом деле так называемый «международный терроризм» — это совместный бизнес исламистских отморозков и западных «элит»; бизнес, в котором крутятся охренительные бабки и задействованы более чем серьезные интересы. Конечно, не везде этот «симбиоз» террористов и власти обретает такие гротескные формы, как в нашем отечестве — где федеральные генералы и полевые командиры пилят откат с совместно крышуемой нефтянки, а неуловимый мутант Басаев (вновь отрастивший многократно уже отрубленные Положительными Героями щупальца) исправно появляется из своего виртуального сортира всякий раз, когда Президенту нужно прижать к ногтю независимые СМИ или отменить выборность губернаторов. Но однако ж и многолетняя игра в казаки-разбойники ЦРУ с «Аль-Каедой», под предлогом которой уже раздолбали в мелкие дребезги три страны — это ведь тоже что-то с чем-то. Я не особый поклонник Муровской агитки «Фаренгейт 9/11», но в то, что там сказано насчет совместных нефтяных гешефтов Бушевой семейки с Беней Ладиным — верю вполне.

Андрей Измайлов:

Они наиболее эффективны для homo sapiens, который… см. ответ № 3, а также № 30.

34. Вопрос: Как Вы относитесь к прогнозам американского ЦРУ о том, что через несколько десятилетий мировыми лидерами станут Индия и Китай?

Эдуард Геворкян: Там, в ЦРУ, сидят большие оптимисты, полагающие, что у них есть в запасе десятилетия. А прогнозы таких структур, как ЦРУ, всегда вызывают подозрения — с какой целью вбрасывается такая информация, для кого, какие следующие шаги… В таких случаях немного здоровой паранойи не повредит.

Олег Дивов: Похоже на фальшивку. В отношении Китая уж точно, Китай к середине ХХI века — держава, остановившаяся в развитии, замкнутая на себя.

Кирилл Еськов: Честно говоря, я и сам всегда думал примерно так же. Однако «прогнозы ЦРУ» на этот счет меня крайне настораживают. Дело в том, что эта организация — по факту — во всех своих прогнозах всю жизнь «попадала очень веско, но на полметра в сторону» (именно поэтому, кстати, пассажи вроде того, что «ЦРУ развалило Советский Союз» всегда вызывали у меня неудержимый хохот). Так что если ЦРУ тоже предрекает Китаю мировое лидерство… Гм, это повод задуматься…

Андрей Измайлов: Со здоровым скепсисом — как и ко всяким прогнозам ЦРУ. Как и к любым прогнозам разведслужб любых стран, включая собственную.

Да, а что по поводу этих прогнозов думают сами Индия и Китай? Что-то помалкивают. Или от природной скромности?

Евгений Лукин: Видимо, в перспективе мы для Америки уже не противник, коль скоро пришлось искать иные пугала. А ЦРУ можно понять: надо же против кого-то шпионить. Кусать-то хоцца.

Сергей Лукьяненко: Одними из лидеров — станут. Насчет Индии я не столь уверен, а вот Китай — несомненно.

Геннадий Прашкевич: Китай и сейчас уже лидер.

Да и как не быть лидером государству с миллиардным населением и поразительным научно-техническим потенциалом? Глубоко убежден, что Китай и Россия рано или поздно сольются в некую общность. Возможно, это и есть то самое Будущее, о котором мы тут толкуем.

Борис Стругацкий: Не вижу в этом ничего невозможного. Весьма разумный прогноз.

35. Вопрос: Китай, с исторической точки зрения, этакая птица Феникс — сколько раз падал, столько и поднимался. Может быть, на китайской ментальности можно основать наиболее устойчивое общественное устройство?

Олег Дивов: Мне как-то симпатичнее русская ментальность. Мы не так легко поддаемся стадной организации, в этом наша сила.

Андрей Измайлов: Китай с исторической точки зрения (Китая!) никогда не падал и, соответственно, не поднимался (с мнимых колен, как некоторые). Он просто был. Тысячелетиями. И есть. И, надо полагать, пребудет. Такая уж ментальность. И более чем устойчивое общественное устройство имеет место быть — опять же тысячелетиями. Перенимать — смысла нет. В каждой избушке свои погремушки. И своя ментальность. И… repete: «В Риме живи, как римлянин».

Сергей Лукьяненко: А оно и существует. В Китае. Но на нашу почву его пересадить очень трудно, придется изломать слишком много бамбуковых палок за слишком короткое время. В Китае процесс шел тысячелетиями.

Надо идти своим путем, пользоваться своей традицией. Но работающие механизмы можно и нужно заимствовать. Хоть в США, хоть в Китае.

Геннадий Прашкевич: Я и говорю: Китай — наше будущее. Так же точно, как будущее Китая — Россия.

Вячеслав Рыбаков: Беда в том, что на чужой, не выстраданной и не вошедшей в плоть и кровь культуры ментальности ничего нельзя построить. Все попытки выхватить что-то у другой цивилизации и поставить в красный угол у себя, и чтоб к завтрему был результат, обречены на провал. И вызывают опять-таки лишь новые социальные судороги. Вал лицемерия, притворства, очковтирательства, коррупции… Все продолжают жить, как веками жили, с легкими поверхностными трансформациями (взять хоть снова петровские реформы — они сами по себе, а жизнь всей страны — сама по себе), но вынуждены притворяться, что они уже изменились. Бороды отрублены — стало быть, и ВВП сразу увеличился на 50 процентов!

Все, как теперь говорят, точки роста нужно искать только внутри собственной традиции. Только тогда рост будет органичным и жизнеспособным, долгосрочным. Это, конечно, гораздо труднее, это творческая работа, а не мартышкин труд (то есть слепое копирование, от которого толку не больше, чем от обезьяньего передразнивания; мартышка может надеть очки, но читать все равно не начнет).

Это, конечно, не значит, что я отрицаю ценность изучения чужого опыта. Но тут как среди людей: чужой опыт, конечно, нам иногда помогает, но живем-то мы свою собственную жизнь. Представьте себе, как какому-нибудь влюбленному друг начал бы грузить: «Я год назад на ней не женился, так и ты теперь не женись…» Послушать, конечно, можно, если нервы крепкие, — но так ли уж обязательно следовать этому опыту?

36. Вопрос: Если же человечество свалится в пучину религиозных войн, не кажется ли Вам, что победит ислам? Ведь его носители более пассионарны…

Олег Дивов: Это вы о ком? О тех, кто поклоняется осколку метеорита? О тех, кто ВСЁ ПРОИГРАЛ? О тех, кто профукал интереснейшую культуру и серьезные территориальные завоевания? Забудьте. Серьезной религиозной войны не будет, будет ползучая экспансия. Кстати, на мой взгляд, темпы ее скоро замедлятся.

Андрей Измайлов: Пучина религиозных войн! «Хорошо излагает, собака!» Войн именно религиозных не будет. Для таковых необходимо наличие, как минимум, двух противоборствующих сторон — в одинаковой мере фанатичных. Ислам, говорите… Ну, ислам. Ну, да, отчасти фанатичен. Девиз: «Бей неверных, спасай правоверных!» Причём правоверные — мусульмане, а неверные — все остальные, независимо к какой иной конфессии принадлежащие. Вы читали «Коран»? Не врите. А я читал «Коран»… Гл. 4. ЖЁНЫ:

«94. Верующему не подобает убивать верующего, разве только по ошибке». Какая простодушная прелесть: «разве только по ошибке»! А верующий — суть, правоверный. Остальных (из контекста) убивать подобает.

Про пассионарность — оставьте старику Гумилёву-джуниору. Читать его любопытно, а вот принимать как истину в последней инстанции — глупо. Если же забраться в словарь, то пресловутая пассионарность (от лат. passio — страсть, страстность) — «в широком смысле, уровень биохимической энергии живого вещества, содержащегося в отдельном индивиде или в группе людей, объединенных внутрисистемными связями».

Ислам — религия молодая, потому-то биохимическая энергия так и прёт. Только и всего. Чисто как дети. У них, у детей, то же самое. А ещё дети, все дети, жестоки, обидчивы, мстительны, эгоистичны — пока по мере взросления и воспитания не приглушат до приемлемого в цивилизованном мире уровня вышеперечисленные «детские» качества. Воспитывать можно уговорами, можно «ролевыми играми», можно личным примером. Так сказать, в мягкой манере. Но когда дитё блажит, бьётся в истерике, шипит «Я вас всех убью!», тогда его ставят в угол, оставляют без ужина, а то и ремнём по заднице. И чтоб думать забыл, что может победить взрослых! Ради его же блага…

Андрей Лазарчук: Откуда взялось это «ведь»? Если задуматься, то мы выцедим из множества признаков, отличающих мусульманина, два: ему делают обрезание, и он рано встает по утрам, чтобы помолиться. Давайте введем всеобщую утреннюю зарядку — и, скажем, прищипывание. Тем самым мы уравняем шансы.