Газета Завтра Газета - Газета Завтра 318 (1 2000) Страница 21

Известно письмо Чехова Горькому: "Алексей Максимович, скажите Савве Морозову, пусть он не якшается с аристократами. Они наедятся, напьются за его счет и хохочут над ним, как над якутом".

Савва Морозов закончил Сорбонну. Но он, русский промышленник с дипломом Парижского университета, был для дворянской элиты презренным туземцем. А эта элита делала погоду в государстве. И хотя ее власть бизнесу Морозову не вредила, он в конце концов начал финансировать партию бунта.

Дворянство в России к началу ХХ века было в значительной мере нерусским по крови и почти сплошь нерусским по духу. Оно говорило меж собой по-французски и одевалось в чужеземные одежды, танцы и музыка у него были из Европы и в Европу же оно ездило транжирить деньги. В глазах крестьянина дворянин-помещик со времен Петра I выглядел своего рода иностранным оккупантом. Но когда в 1905-1907 и 1916-1917 годах в России заполыхали тысячи помещичьих усадеб, дворянство так и не поняло, что переобувшийся в сапоги крестьянин терпеть оккупацию больше не намерен.

Российская империя рухнула не от того, что у нее была скверная социально-экономическая политика. Напротив, ее крах предопределил не провал, а успех этой политики, которая пробудила у народа чувство собственного достоинства и вызвала к жизни незатребованную ранее энергию. К взрыву народной энергии столпы империи оказались абсолютно не готовы. Они проиграли идейно требовавшим республики разночинцам, которых вскармливали Шифф, Ротшильд и прочие еврейские банкиры, и не нашли в себе сил отказаться от наследственных привилегий. Но не сумели их и защитить — не отважились расстрелять даже пятерых бузотеров-февралистов. Из политического субъекта дворянская партия власти превратилась в политическую кашу, и в феврале 17-го ей пришлось допустить к рулю государства смесь интеллигентских политструктур, у которых было много властных амбиций, но не было ни понятной народу идеологии, ни подходящей ему экономической стратегии, ни отвечающей моменту военной доктрины. Одну политическую кашу сменила другая. Воюющая страна, по сути, лишилась субъекта власти и стала распадаться. Верхи общества не смогли родить эффективную команду политиков-управленцев, и сотворение ее пошло снизу — через Советы рабочих, крестьянских и солдатских депутатов.

С августа 17-го в Советах стало активно распространяться влияние Российской социал-демократической рабочей партии большевиков, отличившейся в стычке Временного правительства с генералом Корниловым. РСДРП (б) была крепче других партий организационно и имела решительное и волевое ядро руководителей. Этим можно объяснить ее популярность среди низов и успех в захвате власти в октябре 17-го. Но этого явно не доставало, чтобы власть удержать.

Падение большевиков много раз предсказывалось и ни разу не состоялось, несмотря на аморальность и абсурдность многих их действий и проектов. Им прощались прегрешения в частностях потому, что в главном они не расходились с народом. Большевистская идея о царстве справедливости без богатых и бедных была народной идеей. Народ в массе своей чувствовал себя при прежнем режимом никем, а большевики предложили ему стать всем. Выдвинув великие цели, созвучные душе русского человека, партия большевиков получила шанс использовать великую русскую энергию и сумела превратиться в новый субъект власти, который отбил все нападки господствующих ранее сословий и стал единственным вершителем судьбы России.

За четыре года большевики скрепили разорванную территорию государства, еще за пять восстановили дореволюционный уровень производства и бурными темпами стали наращивать экономический, интеллектуальный и военный потенциал страны.

ПОВТОРИМ ВЫШЕСКАЗАННОЕ: большевизм как политический субъект состоялся благодаря энергии русских низов. Но тьму ключевых постов в партии и государстве получили евреи. На недовольство в обществе еврейским засильем можно было не обращать внимания в двадцатые годы, но его стало невозможно не замечать в тридцатые, ибо на Западе у России появился потенциальный враг необыкновенной мощи. Устоять против агрессии германского нацизма, сплотившего немецкий народ в единый кулак, нельзя было, не сплотив Советскую власть с народом на основе русских национальных идеалов. Интернационализм, как вскоре показал опыт войны в Испании, не способен устоять против национализма.

Учитывая это, Сталин отказывается от трактовки дореволюционной истории как проклятого прошлого, убирает из проекта Конституции ограничение прав бывших белогвардейцев, прекращает гонение на православие и начинает чистку антирусски настроенных еврейских кланов во власти.

К 1939 году на руководящие посты в государстве и партии было выдвинуто 500 тысяч новых работников. Из 333 секретарей обкомов и крайкомов было заменено 293.

Известный политик царской России Шульгин, размышляя в начале двадцатых о будущем вожде страны, писал: "Он будет истинно красным в волевой силе и истинно белым по задачам, им преследуемым. Он будет большевик по энергии и националист по убеждению".

В лице Сталина Советская Россия получила именно такого вождя. И созданный снизу большевистский субъект власти он перекроил сверху в соответствии с национальными задачами.

После победы в войне, когда патриотизм кадров уже не вызывал сомнений, решающим условием для карьеры были уже знания и опыт работника. В 1946 году Сталин ввел в высшие эшелоны власти большую группу матерых практиков из провинции, в том числе — Кузнецова, Патоличева, Игнатьева, Никитина, Жаворонкова. Свежую кровь в политический субъект Сталин вливал всегда вовремя и всегда ту, в которой нуждалась страна.

Но он не успел создать законодательно обеспеченный механизм обновления кадров. В результате не стало во главе партии Личности, не стало в стране и нормальной кадровой политики. При Хрущеве и Брежневе перемены в партии власти происходили, как правило, вследствие либо борьбы амбиций, либо — смерти, но не в интересах дела.

Одряхлевших и трусливых сменяли им подобные, ибо новое назначение давалось только после долгого протирания штанов на нижестоящих ступенях служебной лестницы. Набор молодежи во власть осуществлялся по принципу: ты не должен быть умнее начальника. При всем том курс страны определяли ангажированные Хаммером и Максвеллом советники, которые писали доклады с программными установками — яковлевы, арбатовы, примаковы, иноземцевы. Под их мудрым руководством мы пропустили научно-техническую революцию, закапывали деньги в бессмысмленные стройки, гноили свои продукты и закупали их на Западе.

Но к началу перестройки в стране была власть. Она все держала под своим контролем, но ничего не могла изменить в лучшую сторону. Наш политический субъект не окочурился, он был жив, но страдал импотенцией. И если бы случилось чудо и страну возглавил не пустозвон Горбачев, а человек с долей мозгов товарища Сталина, то все нынешние достижения Китая померкли бы в сравнении с достижениями СССР. Но Горбачев не приступил к поиску управленческих талантов, а организовал травлю дряблой, но верной национальным интересам партии власти. Ее пинали в прессе и новоиспеченном парламенте, деморализовали и в августе 91-го разгромили. С ней вместе ушла в небытие и советская империя.

У Ельцина, до того как он получил всю полноту власти в Российской Федерации, никакого своего социально-экономического курса не было и, соответственно, не было собственной кадровой политики. Но когда настало время выбирать курс, он повел себя не как глубокий эконом, отличающий хорошее от плохого, а как беззастенчивый политик, для которого главное — получить социальную опору, позволяющую сохранить власть.

Такую опору для себя Ельцин увидел в сотворенной Горбачевым прослойке "новых русских" — в спекулятивно-финансовой буржуазии. Они и связанные с ней криминальные структуры обладали тем энергетическим потенциалом, который был важен в политике и которого в то время не было ни у чиновничества, ни у армии, ни у интеллигенции, ни у профсоюзов. Под эту опору были подогнаны и кадры.

Первым лицом в ельцинском правительстве стал журналист из партийных органов печати Егор Гайдар. Вторым де-факто — философ из Свердловского института повышения квалификации металлургов Геннадий Бурбулис. Вся огромная собственность российского государства передавалась в ведение доцента из Питера Анатолия Чубайса, назначенного зампредом правительства и председателем Госкомимущества. Внешнеэкономические связи РФ были отданы в руки старшего научного сотрудника академического НИИ Петра Авена. Посты вице-председателей правительства получили также московский журналист Михаил Полторанин, директор завода стеклотары из Камышина Валерий Махарадзе и завотделом столичного института Борис Салтыков.