Линн Мартин - Везде как дома. Как мы продали жилье, изменили свою жизнь и увидели мир Страница 22

Похоже, пока Тима не было, место израильтян заняли русские – прямой перелет из Москвы занимает всего три часа. Мускулистые бритоголовые персонажи с татуировками привозили сюда жен и шумных детей, чтобы провести недельку у моря. Все как один были одеты в стиле диско-фильмов начала девяностых: полиэстеровый трикотаж и гигантские темные очки. Они занимали все свободное пространство и в лобби, и у бассейна и, похоже, поощряли своих детей как можно больше шуметь и бегать. Еда и напитки были включены в стоимость, поэтому возлияния начинались рано утром и не заканчивались до глубокой ночи, и всегда под наше любимое «бум-чука-бум-бум».

Не думаю, что написанные предостережения мелким шрифтом помогли бы нам в этот раз. А вот машина спасла. Мы уезжали из гостиницы почти на весь день, а ночью включали довольно шумный кондиционер, чтобы не слышать «бум-чука-чука-бум». Получили мы и свою порцию солнца, красивых видов и вкусной морской еды – за дополнительную плату, конечно. Мы ужинали на плавучем пирсе во время заката, подальше от музыки и ритмов. И не пожалели о потраченных деньгах.

В последний вечер мы прощались с Турцией. За ужином мы подняли бокалы за всех новых друзей, которых здесь обрели, и за древности, которые удалось увидеть. Время, проведенное в этой стране, получилось насыщенным и не скучным, и я тогда подумала, что если остаток нашего путешествия будет таким же, пусть и с проливными дождями и забытыми ключами, – значит, мы не зря решили пожить такой вот кочевой жизнью.

Но и по сей день, когда я слышу «бум-чука-чука-бум», я не могу не улыбнуться. В конце концов, мы этого и хотели: жить на полной мощности и справляться с трудностями!

Глава 7

Париж

Женщина в доме напротив, открыв застекленные французские двери, обрезала сухие цветы и листья с ярко-красных кустов герани в кованом ящике. Дорожку внизу усыпали голубые и белые лепестки. Дом словно сошел с фотографии из журнала Architectural Digest. Хозяйка была под стать своему идеальному дому: нитка жемчуга, бледно-бежевый кашемировый свитер, гармонирующий по цвету с идеально уложенными волосами.

Я ее искренне ненавидела.

В чем же ее вина? Да вот в чем: она живет в Париже всю жизнь, а я здесь всего на месяц!

Наблюдая за ней, я услышала, как на нашем третьем этаже остановился лифт, и пошла открыть Тиму дверь. Он улыбался с довольным видом.

– Ты что так развеселился? – спросила я.

– Я все видел, и мне надо сменить гардероб.

– Это ты о чем? – Уследить за ходом мысли Тима бывает сложно, ведь его мозг работает гораздо быстрее, чем у большинства из нас. Я стараюсь убедить себя, что это часть его очарования… Почти всегда мне это удается.

– Я сходил вниз – так, оценить обстановку. А там, на скамейке, на солнце, сидит большущий темный человек в длинном золотом восточном халате и такой же феске на голове.

– И что? Я видела сколько угодно африканцев в такой одежде, – ответила я.

– Да, но вряд ли кто-то из них читал Wall Street Journal – слишком уж это серьезное издание. Это, конечно, очень по-парижски!

Когда до меня дошло, что это и правда странное сочетание: столь ярко одетый мужчина и столь консервативная газета, – я тоже расхохоталась. Посмеявшись, Тим повторил:

– Я точно должен пройтись по магазинам. Я сейчас выгляжу слишком скучно, а в Париже, как видно, позволено все.

Позже мы и правда нашли мужской шарф с цветочным рисунком в пастельных тонах. Тим надевал этот шарф, берет, купленный в один из предыдущих визитов во Францию, и становился до смешного похожим на француза.

Мы приехали в Париж накануне, и когда Энди, хозяйка квартиры, открыла нам дверь, мы уже знали, что здесь нас ждет несколько недель настоящего счастья. Сама Энди – энергичная, хрупкая, симпатичная – была родом из Бруклина. Она жила в Париже уже тридцать пять лет и владела школой английского языка. Энди оказалась щедрой и веселой и изо всех сил о нас заботилась. Мы с первого взгляда поняли, что станем с ней хорошими друзьями.

Однокомнатная квартира была совсем небольшой, но чистой и стильно оформленной. Интернет здесь работал прекрасно, благодаря большим окнам в комнате и кухне было много света. Через дорогу, рядом с роскошным жилищем элегантной кашемировой леди, стоял классический французский трехэтажный дом, но было в нем кое-что модерновое и странное. Энди рассказала, что один знаменитый авангардный архитектор убедил хозяина дома проявить неординарность и заключить весь дом в стеклянный саркофаг. Получилось необычно, но очень красиво. Мы каждый день обсуждали этот дом, стараясь понять замысел архитектора, и из окна наблюдали, как жильцы странного дома выходят и входят. В одной из квартир жила французская семья, все члены которой выглядели как кинозвезды и ездили на больших дорогих машинах, а вот в квартире у них был полнейший беспорядок. Да, опять мы подсматриваем за жизнью соседей, как уже делали в Буэнос-Айресе.

Мы жили в пятнадцатом аррондисмане – тихом районе, где было все, что нужно: бистро, сырные, винные и мясные магазинчики, рядом несколько станций метро, а фермерский рынок дважды в неделю растягивался почти на шесть кварталов. Здесь мы оказались среди настоящих местных жителей, ведь туристы предпочитают более модные районы города. Мы даже ночью еле засыпали – так нас переполняла радость от того, что мы нашли такое отличное место!

Париж разделен на двадцать районов-аррондисманов: первый – это самый центр, а остальные разбегаются от него по спирали против часовой стрелки, в сторону пригородов. Мы оказались во втором круге, или в нескольких остановках метро от центра. Наши соседи относились к нам вполне гуманно, хотя мы практически не могли с ними объясниться.

Во Франции говорят по-английски многие, но далеко не все, поэтому мы выучили фразу «Pardonnez-moi, Je ne parle pas français» («Простите, я не говорю по-французски»). Произнесенная извиняющимся тоном и с искренней улыбкой, эта фраза обычно обезоруживает любого собеседника, и он начинает пытаться что-то ответить нам по-английски или на древнем языке жестов. Я почти уверена, что они воспринимали нашу единственную фразу на французском примерно так: «Простите, мы не говорим по-французски, потому что приехали из страны, где у людей хватает ума выучить лишь собственный язык». Поэтому я всегда страшно благодарна всем, кто все же старается нам помочь.

В нашем доме кроме нас был лишь один жилец – мадам Фанни Акуар Генсоллен, художник по керамике, державшая свою печь для обжига в подвале рядом с прачечной. В коридоре, который вел туда, был установлен светильник с таймером, какие европейцы часто используют в коридорах и общественных туалетах ради экономии электричества. Мы сразу вспомнили аналогичное дьявольское устройство в нашем доме в Буэнос-Айресе. Здесь можно было включить свет в коридоре, выйдя из лифта, но если ты не успевал дойти до прачечной и включить свет там, ты оказывался в полной темноте. Приходилось пробираться к выключателю, теряя по пути носки и белье и стараясь не свалиться в дыру рядом с печью. Настоящая полоса препятствий!

Мы вспоминали Аргентину не только в связи с автоматическим выключателем, ведь Буэнос-Айрес – это и правда южноамериканский Париж. Города так похожи, что несколько первых дней в Париже мы все думали: не оказались ли мы каким-то образом снова в южном полушарии? Как-то раз я повернула за угол, увидела уходящую вдаль улицу с пышными деревьями и прекрасными типичными французскими домами и остановилась в ужасе:

– Боже мой, – сказала я Тиму. – Посмотри на эту улицу… На секунду я вдруг подумала, что вернулась в Буэнос-Айрес.

– У меня такое же чувство, и я все жду, что все начнут отвечать «нет» на каждый мой вопрос!

Но через несколько дней мы поняли, что люди здесь относятся к нам вполне любезно, и страхи прошли. Теперь мы были в настоящем Париже!

В то самое первое утро Энди быстро исчезла, пообещав не терять с нами связи, а мы принялись за наши обычные дела первого дня в новом городе, включая прогулку по окрестностям. Мы изучили меню соседних ресторанчиков, которые здесь всегда вывешивают снаружи, и очень обрадовались, обнаружив такое кулинарное многообразие рядом с домом. У нас даже слюнки потекли, когда мы стали рассматривать витрины, полные шоколада и выпечки, роскошных, как ювелирные украшения. Заметили мы и супермаркет Carrefour (это международная сеть, у них есть магазины, кажется, по всему свету). Аптека тоже оказалась рядом, и станция метро быстро нашлась. В общем, новая жизнь началась.

«Ах!» – воскликнули мы, когда заметили небольшой кинотеатр всего в нескольких кварталах от дома. Мы были в восторге, наткнувшись на магазинчик, где продавали утку во всех видах, утиный паштет – свежий или в жестяных и стеклянных банках, с разными специями и добавками, о каких только можно мечтать. Рядом был великолепный магазин сыров, а следом пекарня, весь день распространявшая аромат свежего хлеба. Как же прекрасно мы проведем здесь несколько недель! При этом мы понимали, что должны будем ходить километров по шестьдесят каждый день, чтобы не набрать вес.