Александр Хинштейн - Какого цвета страх Страница 22

«На колени, падла!» — заорал конвоир. Я не подчинился. Тогда они насильно поставили меня на колени, ударив кулаком в живот.

«Твое счастье, сука, ты попал на доброго человека! — продолжал кричать конвоир. — Благодари его. Если бы не он, мы бы тебя вообще убили». Водитель «субару» сказал, что вполне мог меня застрелить, но пожалел, хотя таких, как я, надо душить. Что теперь меня с сыном «закроют» в камере и «опустят» у параши. При этом они не прекращали наносить удары. Я не сопротивлялся и просил только об одном — не бейте сына…»

Из жалобы в прокуратуру 18-летнего Антона Точилина:

Меня вывели из камеры. В коридоре я увидел водителя «субару форестер». Он приказал мне встать на колени, другой сотрудник подсек меня под ноги сзади и поставил на колени. Водитель «субару форестер» стал угрожать мне, что он посадит меня и моего отчима Дианова С.В. куда захочет и на сколько он захочет. При этом, выражаясь нецензурной бранью, он нанес мне сильный удар кулаком по голове и приказал, чтобы я смотрел ему в глаза…

…Сергея Дианова выводили ещё дважды. Сначала — втолкнули в кабинет, где во главе стола сидел обладатель роскошного джипа «субару»:

«В руках он держал уголовный кодекс. „Выбирай, мразь, какую статью тебя припаять. Хочешь — на пять лет закроем. Хотя нет — пять маловато, лучше восемь… Нет, десять…“ Потом бил меня руками и ногами и требовал, чтобы я признался в том, что избил его на шоссе».

Затем с Дианова начали снимать показания. Правда, происходило это довольно специфически.

«В комнату вошел плотный мужчина, похожий на кавказца, в штатской одежде. Он говорил, что в Волоколамском СИЗО меня „опустят“ и заставят жить около „параши“. Одновременно он наносил мне удары кулаками по голове и ладонями по ушам». (Впоследствии эти «показания» будут оформлены как якобы полученные в отделе милиции «Тверской».)

Только в два часа ночи — через шесть часов после задержания — Дианова привезли на освидетельствование в 59-ю больницу. Он хотел было пожаловаться врачу на боли в голове и ушах, но тот не стал даже слушать закованного в наручники «пациента»: с бандитами не о чем разговаривать.

Из больницы под конвоем отправились в отдел милиции «Тверской» — в тамошний обезьянник. Оттуда — обратно, в Волоколамск. За «особо опасными преступниками» из района специально прислали машину с дознавателем, которого начальник волоколамской милиции среди ночи поднял с постели.

«Вы задерживаетесь на 72 часа по подозрению в хулиганстве, совершенном группой лиц по предварительному сговору, — объявил Дианову и Точилину дознаватель. — Статья 213, пункт „а“, часть 2. — И вздохнул: — Надо же было вам с таким человеком сцепиться».

«Да кто он?» — не выдержали «хулиганы».

«Вы разве не знаете?! Начальник Московского уголовного розыска полковник Максимов».

…выглядит совсем иначе. Значит, так:

«25.06.2000 года примерно в 17 ч. 30 мин. от дежурного по МУРу я получил сообщение об убийстве неизвестной девушки в лесопарке в р-не Юго-Западного округа. Получив сообщение, я поехал на работу на Петровку, 38. Поехал на своей машине ВАЗ-2108 госномер 196.

Выезжая из деревни Кутьино, я совершил обгон автомашины марки «Пассат». Не доезжая трассы, меня обогнала вышеуказанная автомашина. Обойдя мою автомашину, водитель автомашины «пассат» перегородил моей автомашине дорогу, вынудив меня остановиться.

Остановившись, двое мужчин подошли ко мне, т.е. к моей автомашине с левой стороны, открыли дверь, схватили меня за руки, вытащили из автомашины и, ругаясь нецензурной бранью, они оба стали бить меня.

Я пытался выяснить у мужчин, в чем дело, но мужчины, ругаясь, наносили мне удары по лицу и телу.

Я на некоторое время потерял сознание и присел на землю, схватился руками за голову. После этого мужчины говорили какие-то угрозы в мой адрес, после чего они сели в свою автомашину и поехали».

Такие показания дал на допросе «потерпевший» полковник Максимов. Он не скрывал, что действительно после «дорожной сцены» позвонил по мобильному на работу и приказал задержать «преступников».

Есть и доказательства — справка из поликлиники № 8 об осмотре «избитого» начальника МУРа с диагнозом — гематома губы и ушиб левой руки. Если верить документу, Максимов обратился к врачам в тот же день — 25 июня. В 19 часов 20 минут.

Тут-то и начинается самое интересное, ибо ко всем прочим своим безусловным достоинствам полковник Максимов обладает, оказывается, ещё и магической способностью бывать одновременно в разных местах, подобно Ходже Насреддину.

В 19.20 он обращается в поликлинику № 8. А уже в 19.57 в книге учета отдела милиции «Тверской» регистрируется собственноручно написанное полковником Максимовым, проживающим по адресу Петровка, 38 (!), заявление. И в это же самое время, по словам Дианова и Точилина, их ставят перед Максимовым на колени в здании ГУВД. Жалко Эйнштейн не дожил до наших дней. Старик так и не узнал, что начальнику МУРа удалось воплотить его мечту — преодолеть скорость света.

Кстати, о скорости. По версии Максимова, он мчался, словно комета, потому что спешил на «убийство неизвестной девушки». В тот день такое убийство действительно было. Только вот незадача — труп женщины в районе Севастопольского проспекта обнаружили в 13 часов 11 минут. К тому моменту как Максимов сорвался в Москву, все уже было сделано — на место выехали сотрудники окружного УВД, труп направили в морг. Какой смысл был начальнику МУРа мчаться в город — непонятно (обычно, кстати, он на подобные преступления в принципе не ездит). Да и сомневаюсь, чтобы дежурный звонил ему по этому поводу — через четыре-то с лишним часа после происшествия. Но, согласитесь, — одно дело лихачить просто так. И совсем другое, потому что «мы все время на посту».

Это не единственные несостыковки в максимовском заявлении. Как мы помним, и Дианов и Точилин категорически утверждали: их обгонял «субару форестер», госномер С 370 ЕУ. Та же роскошная иномарка упомянута и в материалах следствия. Однако Максимов пишет: «Я поехал на своей машине ВАЗ-2108 госномер 196». Почему?

Может быть, потому, что «субару форестер», госномер С 370 ЕУ 99 с марта 2000 года… числится в угоне? Верится в это с трудом, но факты — вещь упрямая, ибо передо мной лежит карточка учета автотранспорта, где черным по белому набрано — «внимание!!! в угоне» — именно так: три восклицательных знака.

Но ещё поразительнее то, что записана эта машина… на 19-летнюю дочь Максимова Екатерину. Просто ум за разум заходит. Получается, начальник МУРа ворует сам у себя. В чем причина такого абсурда?

Ответить на этот вопрос трудно, поскольку Максимов, как и все неординарные люди, не укладывается в привычные нам рамки.

Надеюсь, товарищ Максимов не обидится на меня за эпитет «неординарный». Вряд ли ведь ординарный полковник милиции может заработать на «субару форестер», цена которого колеблется от 29 до 37 тысяч долларов. Не удивлюсь, кстати, если выяснится, что именно здесь кроется разгадка тайны. На резонный вопрос — «откуда дровишки?» — Максимов всегда может возразить: какой джип? у меня ничего нет…

…когда я начал работать над этим материалом, у меня были определенные сомнения. «Не трогай МУР, — говорили мои друзья в милицейских погонах. — МУР — есть МУР».

Да, МУР — это МУР. Легендарное, овеянное славой времен управление столичного ГУВД. Здесь раскрываются самые сложные и запутанные преступления. А главное, самые важные для нас, простых смертных. Что (в глобальном, конечно, масштабе) изменится, если УБЭП не задержит очередного взяточника или расхитителя соцсобственности? Но попробуй не обезвредь серийного убийцу или насильника. Банду грабителей или автоугонщиков.

Однако не надо объединять Максимова и МУР в одно целое. Скорее, это вещи разного порядка.

Обстановку, царящую в управлении, трудно назвать здоровой. За полгода, пока Максимов руководит МУРом, не выдержав нового стиля работы (а с этим стилем вы смогли познакомиться из рассказов Дианова и Точилина), ушли уже пять начальников отделов из семнадцати. Уволились начальники 1-го отдела Кургузов, 6-го — Савицкий и 11-го — Симонов. Перевелись в МВД начальники 4-го отдела Абрамов и 9-го — Сорокин. Стал пенсионером замначальника МУРа Хапин. Перешел в службу криминальной милиции ГУВД замначальника МУРа Заботкин. И это не предел. Несколько десятков оперов либо уже покинули управление, либо собираются подавать рапорта. Они не могут служить под началом Максимова.

Я не буду приводить слова этих людей: в каких выражениях общается с подчиненными начальник МУРа. Во-первых, не смогу этого доказать. Во-вторых, употребление нецензурной лексики в печати запрещено. В-третьих, вы и сами это можете представить.

А ведь ещё совсем недавно — при прежнем начальнике МУРа Голованове — все было по-другому…