Александр Широкорад - Финляндия. Через три войны к миру Страница 22

В конце мая 1854 г. отряд союзных кораблей вошел в Ботнический залив. Корабли обстреляли порт Брагештадт (современное название — Раахе), где была сожжена судоверфь, и порт Улеоборг (Оулу), где сожгли смолокурню и несколько домов. Было захвачено несколько десятков малых финских судов, принадлежавших частным лицам.

26 мая (7 июня) союзная эскадра под командованием британского адмирала Плюмриджа появилась перед Гамле-Карлебю (Коккола). У противника было девять барказов, каждый был вооружен пушкой. Англичане предприняли попытку высадить десант. Город защищали две роты финских стрелков при двух полевых пушках и около сотни вооруженных местных жителей.

Бой длился с 9 часов вечера до полуночи. Один барказ союзников затонул, другой с 22 матросами сдался. Англичане потеряли около пятидесяти человек, финны — 4 человека. Через месяц большой английский барказ местные жители установили в центре города в качестве памятника. «Позднее портреты коммерции советника А. Доннера и крестьянина Маиса Густавсона Канкконена, руководивших во время сражения местными жителями, были вывешены в императорском дворце в Хельсинки, а в период независимости эти пор греты украшали зал, в котором послы иностранных государств вручали президенту верительные грамоты»[51].

После неудачи у Гамле-Карлебю адмирал Плюмридж с двумя фрегатами двинулся на самый север Ботнического залива, где обстрелял город и порт Кеми.

М. Клинге пишет: «События, произошедшие в Ханко, Витсанде, Раахе и Коккола, решительным образом повлияли на формирование общественного мнения в Финляндии. Первым эту тему затронул Топелиус в своем стихотворении "Первая капля крови"».

Там говорилось:

Мы верили в добро и праведность Британии,

Наварин, Трафальгар известны были нам.

Блистательный Шекспир или дворец хрустальный

Всегда были милы отзывчивым сердцам!

Но гордые сыны седого Альбиона

Набросились на нас — собратьев во Христе.

Европы хлебный край — в пожарах, воплях, стонах!

Как понимать такое служение мечте?

Когда ваш грозный флот, непревзойденный в мире,

Геройски стал топить торговые суда:

Беспомощных людей расстреливать, как в тире, —

Уж так ли благородно и славно, господа?

И вот, когда ворвались вы с целью грабежа,

Чтоб уничтожить гавани, чтоб обескровить нас,

И вот на этих мирных торговых рубежах

Капля крови первая снова пролилась!

<…>

Если вы, люди юга, приведете свой флот

Снова в гавани наши, вам придется познать,

Как за родину финское сердце умрет —

Как бесстрашно мы будем ее защищать[52].

Естественно, что в правление Маннергейма эти стихи были запрещены. Единственным сколько-нибудь существенным успехом союзников стало взятие недостроенной русской крепости Бормарзунд в Аландском архипелаге. Гарнизон крепости состоял из 42 офицеров и 1942 нижних чинов, среди которых был и финский батальон. Союзная пресса преподнесла взятие Бормарзунда как важную победу На самом деле этот частный успех не дал союзникам почти никаких преимуществ.

Воодушевленный взятием Бормарзунда английский адмирал Непир попытался захватить город Або. Однако там был сосредоточен 10-тысячный русский корпус, вход в порт перекрывали боновые заграждения, которые защищали 10 канонерских лодок и два парохода.

В 4 часа дня 10 августа 1854 г. пять английских пароходов открыли огонь с 2000 саженей (4,3 км, то есть с предельной для того времени дистанции) по канонерским лодкам. Канонерки открыли ответный огонь, поддержанный береговой артиллерией с острова Рунсола. После нескольких часов безрезультатной перестрелки союзники ушли.

На том и закончилась кампания 1854 года. Союзники побоялись оставить гарнизон в районе Бормарзунда, и развалины крепости были вновь заняты русскими.

В кампанию 1855 года на Балтике союзникам также не удалось добиться сколько-нибудь серьезных результатов. Их попытки захватить ключевые точки финского побережья — Гангут и Поркалаудд — потерпели неудачу. Атаки Кронштадта союзники даже не планировали, а два корабля, посланные на разведку, 9 июля 1855 г. подорвались на русских минах севернее острова Котлин. Оба корабля остались на плаву, но психологическое воздействие оказалось столь сильным, что более союзники к Котлину не совались. Всего у Кронштадта было выставлено 609 мин.

С 28 по 30 июня 1855 г. союзный флот бомбардировал крепость Свеаборг. В ночь с 27 на 28 июня французский десант занял скалистый безлюдный островок Абрамс-Гольм, где установили шесть дальнобойных 27-см мортир. Эти мортиры превосходили по дальности стрельбы русские орудия. Да и на многих британских и французских судах были сделаны приспособления для увеличения углов возвышения пушек, что позволяло увеличить дальность стрельбы. На некоторых финских либералов произвел большое впечатление факт, что русские орудия в большинстве случаев не доставали до союзников, а снаряды противника разрывались в крепости.

Но тем не менее попытка захватить или по крайней мере разрушить Свеаборг закончилась неудачей. К 30 июня почти все орудия союзников, стрелявшие под большим углом возвышения, вышли из строя — было несколько разрывов стволов, но чаще всего разрушались станки и проламывались деревянные палубы под орудиями.

Повреждения же крепости были незначительными. В ходе бомбардировки в Свеаборге были убиты 55 человек и ранены около двухсот, у союзников потери составили 33 человека убитыми и ранеными.

Всего союзники выпустили по Свеаборгу 20 тысяч снарядов общим весом 60 тыс. пудов (почти 5 тыс. тонн), израсходовав 12 тыс. пудов (200 т) пороха. Только стоимость боеприпасов составила свыше 5 млн франков.

Забрав свои мортиры с островка Абрамс-Гольм, союзники 1 августа отплыли от Свеаборга. Дальше союзному флоту удалось пограбить несколько финских малых населенных пунктов на берегах Финского и Ботнического заливов. А в ноябре 1855 г. союзная эскадра ушла с Балтики.

Канонерская лодка типа «Щит». 1855 г. Такие канонерки специально строились для защиты финских шхер в 1854–1855 гг.

Ко времени начала кампании 1856 года для защиты финских шхер в состав Балтийского флота было введено около 70 паровых канонерских лодок, каждая из которых была вооружена одной 68-фунтовой пушкой[53] и одной 36-фунтовой пушкой.

Однако прежде чем сошел лед в Ботническом и Финском заливах, 18 марта 1856 г. в Париже был подписан мирный договор. Одновременно Россия, Англия и Франция подписали конвенцию об Аландских островах, согласно которой, Россия обязалась демилитаризировать эти острова, то есть не возводить там укрепления и не содержать военные части.

В целом Крымская война 1853–1855 гг. подтвердила правоту императора Александра I — Финляндия действительно стала надежным щитом Петербурга. Следует заметить, что, даже по мнению современных финских историков, абсолютное большинство финнов поддерживали русских в этой войне. Тот же Матти Клинге писал: «В Финляндии обычно находилось двенадцать русских линейных батальонов. Во время Крымской войны к ним были добавлены гренадерский полк, казачий дивизион, гвардейская и отдельная артиллерийская части. Общая численность русских войск в Финляндии во время Крымской войны насчитывала 70 000 человек. По рассказам жителей Похьянмаа, русские пользовались особой популярностью у женщин и детей. Как заметил один современник, девушки "слишком много флиртовали с русскими офицерами"»[54].

Мало того, после смерти императора Николая I жители города Васа (Вааса) обратились к властям с ходатайством переименовать город в честь покойного императора — назвать его Николаиикаупунки. В апреле 1855 г. согласие было дано, и до осени 1917 г. город так и назывался. Правда, на русских картах он обозначался как Николайштадт.

Глава 7

ВЕЛИКОЕ КНЯЖЕСТВО В КОНЦЕ XIX — НАЧАЛЕ XX ВЕКОВ

После Крымской войны в Финляндии продолжали преобладать монархические настроения. По инициативе местных властей были построены дорогие и красивые памятники Александру I, Николаю I, Александру II и Александру III. Столица страны Хельсинки обустраивалась так, чтобы продемонстрировать теплые чувства горожан по отношению к монархии. Отцы города уже в 1833 г. воздвигли на Торговой площади памятный знак «Камень императрицы». Этот обелиск, увенчанный позолоченным шаром с двуглавым орлом, стал первым настоящим памятником не только города, но и всей страны, если не считать надмогильные монументы. Воздвигнут он был в честь первого приезда императрицы Александры Федоровны (старшей) в Финляндию.

Одна из улиц Хельсинки называлась Марианкату — в честь матери Александра I и Николая I, вдовствующей императрицы Марии Федоровны (старшей).