Борис Ложкин - Четвертая республика: Почему Европе нужна Украина, а Украине – Европа Страница 22

Для меня это не было проблемой. С Яценюком мы знаем друг друга давно. У нас откровенные отношения: мы можем позволить себе высказать друг другу все, что думаем. У Яценюка есть важная положительная черта, резко выделяющая его на фоне подавляющего большинства других украинских политиков. Если с ним о чем-то твердо и четко договоришься, он всегда держит свое слово.

Не должно было возникнуть проблем и по содержательным вопросам. Лидирующие партии коалиции, Блок Петра Порошенко и «Народный фронт», — правоцентристы, идеологически стоящие примерно на одних и тех же позициях. Главный разделяющий их фактор — сугубо личностный. Союзники по коалиции, конкуренты на выборах — все, как в любой многопартийной демократии.

В начале ноября я обратился в кадровые агентства с просьбой найти кандидатов на посты министров и их заместителей. Другие способы поиска сильных людей к тому времени я считал исчерпанными.

К ноябрю у меня уже накопился кое-какой опыт решения кадровых вопросов.

Придя во власть, я застал там некоторое количество эффективных государственных менеджеров. Эти люди были в состоянии выполнять определенный набор задач, устанавливаемых государством. К сожалению, многие из них были глубоко коррумпированными. Чиновник такого типа приходит на госслужбу с готовым бизнес-планом, в котором определено, сколько он будет класть себе в карман ежемесячно и какой бонус получит в конце.

Исключения из этого правила — эффективные, но не коррумпированные государственные служащие — встречаются редко. В числе таких исключений руководитель Главного государственно-правового управления администрации Жанна Павловна Докторова. Ее департамент разрабатывает законопроекты, которые Президент вносит в Раду, готовит проекты указов, проводит юридическую экпертизу законов перед их подписанием. Она работает в администрации с 1992 года. Уникальный по ответственности, порядочности, вдумчивому и профессиональному подходу специалист. У меня жесткий режим, а у нее жестче. Она может работать над документом и до пяти, и до шести утра. Докторова работала при всех Президентах — и никогда не использовала свою должность для обогащения.

К моему удивлению, на протяжении всего лета мне несли и несли резюме желающих поработать на государственной службе — низкооплачиваемой и связанной с большим количеством рисков. Желающих помочь государству утолить кадровый голод можно было разделить на четыре группы.

Самую многочисленную составляли «ходоки», которые просили назначить на ту или иную должность «хорошего человека». Иногда просьбы подкреплялись намеком на «благодарность». Разумеется, все они без исключения воспринимали должность как возможность крупно заработать. Они совершенно искренне не понимали, почему администрация оставляет их предложения без внимания. Попытки объяснить, что должности больше не продаются, не вызывали у них ничего, кроме недоверия.

Во вторую группу входили романтики и патриоты, предлагавшие свои услуги исключительно из идеалистических соображений. К сожалению, чаще всего их квалификации было недостаточно для того, чтобы занять ту должность, на которую они претендовали.

Еще малочисленней была группа профессиональных некоррумпированных чиновников, рассчитывавших на продвижение при новой власти.

Самые большие надежды я связывал с четвертой группой, которая почти не проявляла никакой активности, когда заходила речь о возможности поработать на государство. Имею в виду топ-менеджеров и бизнесменов из частного сектора, желательно с западным образованием. Общение с такими кандидатами в подавляющем большинстве случаев мне приходилось инициировать самому.

Эта группа была совершенно непохожа на три предыдущих. Многие из ее представителей не хотели идти на госслужбу ни на каких условиях. У топ-менеджеров были обязательства перед работодателями, у владельцев бизнеса — перед своими работниками. Кто-то опасался за личную безопасность: новым министрам и руководителям госпредприятий предстояло наступать на мощные интересы, а наши правоохранительные органы были не в состоянии обеспечить им защиту.

Летом 2015 года в разгар схватки за восстановление правительственного контроля над «Укрнафтой» и «Укртранснафтой» (основным владельцем обеих компаний является государство) неизвестные избили члена наблюдательного совета «Укрнафты» Петра Столяра, а исполнительному директору «Укртранснафты» Роману Сидораку подложили под дверь квартиры похоронный венок.

Неспособность силовых органов защитить менеджеров, работающих на государство, — лишнее свидетельство того, что коррупция привела не просто к разложению, а к полной дисквалификации украинских правоохранителей. Многие шли в милицию, прокуратуру и СБУ не для служения обществу, а исключительно ради личного обогащения. Успешные «силовые предприниматели» и по карьерной лестнице продвигались быстрее, чем «рабочие лошадки». Нам еще долго предстоит расхлебывать результаты такой отрицательной селекции.

В итоге я сформулировал для себя стратегию «инфицирования» государственного аппарата новыми людьми.

Управленцам, которые приходят на госслужбу из бизнеса, сразу бросается в глаза страшная неэффективность внутри аппарата. Человек с предпринимательской жилкой настроен на быстрые изменения и не признает ограничений. Ветеранам госслужбы часто и не приходит в голову, что нужно что-то менять. Их любимые слова — «Это нельзя», «Так не делают», «Это мы сделаем, но не сейчас».

Типичный пример — внедрение электронного документооборота в Администрации Президента. Старожилы сразу заявили мне, что отправлять документы на визирование можно только в бумажном виде. После расспросов выяснилось, что никаких юридических препятствий для внедрения новой процедуры не существует, просто чиновникам удобнее работать по-старому. Тем более что даже такая техническая, на первый взгляд, вещь, как документооборот, может иметь коррупционную подоплеку. Придержать указ о назначении или отставке, когда цена вопроса исчисляется миллионами долларов, — что может быть желаннее для бюрократа с мизерной зарплатой? Чем мутнее, чем сложнее процедуры, тем комфортнее аппарату, тем более он востребован, тем больше у него возможностей заработать.

В списке, который представили хедхантеры, было более 300 имен. Люди из моей команды и Блока Петра Порошенко проинтервьюировали более 200 кандидатов. С несколькими десятками кандидатов я беседовал лично.

В обсуждении предложенного мной шорт-листа участвовали Президент и премьер. Иногда к этим дискуссиям подключались секретарь Совета национальной безопасности и обороны Александр Турчинов и будущий спикер Владимир Гройсман. После обсуждения плюсов и минусов решения принимались коллегиально.

После встречи со мной прошедший отборочное сито кандидат отправлялся на собеседование к премьеру, имевшему право «вето».

Задачи перед новыми министрами ставил уже премьер.

Пожалуй, самым трудным было найти кандидата в министры финансов. Один из самых сильных членов предыдущего кабинета, 54-летний Александр Шлапак твердо решил уйти. Кем его заменить? Думали о кандидатуре 62-летнего Игоря Митюкова — он работал министром финансов в 1997–2001 годах и внес большой вклад в макроэкономическую стабилизацию. Ветеран украинских экономических реформ Виктор Пинзенык в шорт-лист не попал. Мы полагали, что наши партнеры по коалиции будут категорически против.

В итоге остановились на кандидатуре Натальи Яресько. Американка украинского происхождения, Наталка вернулась на историческую родину в начале 1990-х, возглавив экономический отдел посольства США в Киеве. В 2000-х она создала управляющую компанию Horizon Capital, вложившую в украинскую экономику более $350 млн. Безупречная репутация, прямые и доверительные контакты с американскими и европейскими властями, опыт работы с серьезными деньгами — все это говорило в ее пользу. Мы полагали, что опыт работы в Госдепартаменте поможет новому министру решить ключевую задачу — сформировать крупный пакет международной помощи и реструктурировать внешний долг государства перед коммерческими кредиторами.

Предложив Яресько подумать о работе в новом Кабинете Министров, я поставил ее перед тяжелым выбором. Было видно, что ей совершенно не хочется возвращаться на госслужбу, мириться с ограничениями свободы.

Перед глазами был пример Валерии Гонтаревой, летом возглавившей Национальный банк Украины и подвергавшейся ожесточенным атакам со стороны задетых ею групп интересов. Гонтарева с честью справилась со своей задачей — несмотря на колоссальное сопротивление. Новая команда НБУ решительно расчистила финансовую систему от банков-зомби и банков, специализировавшихся на всевозможных нелегальных операциях — от обналички до отмывания нелегальных доходов: за 23 месяца НБУ отозвал лицензии у 60 банков из 180, существовавших на 1 декабря 2014 года. Тут ключевую роль сыграл еще один «волонтер» в НБУ — 50-летний Александр Писарук, с 2010-го по 2014 год отвечавший за бизнес голландского ING Bank в Центральной и Восточной Европе. После того как его миссия — очистка банковской системы — была завершена, Писарук, как и обещал, в январе 2016 года ушел с поста первого зампреда НБУ.