Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6278 ( № 23 2010) Страница 22

Не отменяя классику

Театральная площадь

Не отменяя классику

РУССКИЙ МЮЗИКЛ: НОНСЕНС ИЛИ НОРМА

Это сладкое слово – МЮЗИКЛ – россияне впервые услышали весной 1960 года после гастролей в Москве американского бродвейского Марк Хеллигер-театра, показавшего «живую» «Мою прекрасную леди» Фредерика Лоу. То есть у России было время выяснить и природу жанра, и художественные границы его. Было время на споры и на практические шаги по освоению чужих и созданию собственных сочинений. В тот момент, когда «ЛГ» объявила очередной виток дискуссии о мюзикле, в Екатеринбурге завершился очередной Третий Международный конкурс оперетты и мюзикла им. Владимира Курочкина.

Зримый аргумент в вечном споре, но, главное, площадка для тех, кто, собственно, мюзикл играет, увлечён им и ни в каких дискуссиях не участвует. Сценическая практика и есть участие. Поколение сегодняшних артистов лишено впечатлений полувековой давности, их тяга к мюзиклу вызвана насущной потребностью и питается впечатлениями куда более свежими. Они вряд ли знают, что именно на этой конкурсной сцене, где они сейчас выступали, и родился первый отечественный мюзикл в постановке Владимира Акимовича Курочкина – «Чёрный дракон» Доменико Модуньо.

Смотр в Екатеринбурге ориентирован в будущее. Философия Свердловской музкомедии, проводящей акцию, – в создании оригинального репертуара и воспитании нового актёра, способного этот репертуар реализовать.

Регламент конкурса в Екатеринбурге сочетал три равноправные номинации: оперетту, мюзикл и хореографию. И без особого труда заполнил все три, собрав свыше 60 участников из Екатеринбурга, Москвы, Санкт-Петербурга, Новосибирска, Одессы, Баку, Новоуральска, Краснодара, Красноярска, Железногорска, Минска, Северска, Твери, Мытищ, Саратова, Уфы, Нижнего Новгорода, Хабаровска, Энгельса, Петрозаводска, Оренбурга. Славная география!

В конкурсном репертуаре лидировали номера из «Кабаре» и «Чикаго». Я не комментирую сейчас этот факт, просто констатирую – Россия и ближнее зарубежье продолжают ускоренными темпами усвоение мировой музыкальной культуры. Если раньше «Хелло, Долли!», «Скрипач на крыше», «Целуй меня, Кэт», даже «Моя прекрасная леди» приходили к нам спустя 20–30 лет после их написания, то сейчас репертуар значительно быстрее схватывается и переносится на нашу сцену. При этом новые скорости сопровождаются и новыми подходами. Их можно назвать системными, и екатеринбургский конкурс эти подходы красноречиво демонстрировал.

Это в первую очередь оснащённость: современный вокал, режиссура, хореография, костюм, свет, антураж. Казалось бы, что в этом наборе уж такого волнующего? А то, что наконец эти составляющие синтезированы в актёре, а не разбросаны по отдельности. Мюзикл начинает пониматься как художественный синтез, а не набор средств. Конечно, я не стану утверждать, что все выступившие явили подобный синтез уже сейчас. Но тенденция обозначилась.

Лидеры на этом направлении всё те же – молодые артисты Свердловской музкомедии. Их воспитывают в этой вере со студенческой скамьи на курсе Кирилла Стрежнева. Приходя в театр, они владеют многими навыками и очень убедительны в новом репертуаре. Сейчас выдвинулись следующие имена: Игорь Ладейщиков, Ирина Макарова, Светлана Ячменева, Татьяна Мокроусова, Полина Зверева. Идея художественного синтеза и впечатляющая театральная культура всегда отличают выступления конкурсантов из Минска. И сейчас они прибыли на конкурс сплочённой командой: Илона Казакевич, Алексей Гриненко, Григорий Круковский, Ивакири Рина; а также их лидер – феноменальный Дмитрий Якубович, в конкурсе не участвовавший, но наполнявший конкурсную сцену очевидным художественным присутствием.

В силу особой творческой природы, обаяния и интеллекта выделился Игорь Ладейщиков (первая премия в разделе мюзикла), молодой артист и режиссёр собственных маленьких спектаклей. Созданные и продуманные до мелочей, сверхтехничные по замыслу и воплощению, они даже отвлекали от собственно внутренних задач роли. А он выступил в разнообразном репертуаре: пел Волшебника из «Обыкновенного чуда» и Остапа из «12 стульев» (оба мюзикла Геннадия Гладкова) и тётку Чарлея из «Донны Люции» Оскара Фельцмана.

Скажем об оперетте. Она вовсе не нуждалась в защите, когда на сцене появлялись и с таким профессиональным достоинством её представляли Наталья Коваленко из Энгельса (первая премия), Людмила Локайчук из Екатеринбурга (вторая премия), Фарид Фархад-оглы Алиев из Баку (первая премия у мужчин), Людмила Мешкова (третья премия) и Юлия Панченко из Одессы. Как видим, стоит укрепить этот жанр мастерством и культурой, как он сам себя защитит в любом эстетическом споре. Сами собой отпадут традиционные обвинения в адрес оперетты, которые время от времени отпускают по её адресу в полупрофессиональных кругах.

Интересно сложилась хореографическая номинация. Не очень многочисленная, но профессионально убедительная, она выявила своих лидеров: Елену Быкову из Новоуральска (первая премия), Григория Круковского из Минска (вторая премия), Павла Алейникова из Екатеринбурга (третья премия), дуэт из Краснодара Татьяну Крюкову и Николая Фоменко (первая премия в дуэтах).

Конкурс в Екатеринбурге необыкновенно результативен и значим для профессионального самосознания молодого актёрского цеха страны. Эта инициатива, проведённая, как всегда, на отличном организационном уровне, собирает реальные силы завтрашнего дня. И после их выступлений жизнь нашего музыкального театра не кажется ни унылой, ни недостаточной. Это сладкое слово – мюзикл – уже не химера, не спекуляция и не заоблачная мечта.

Александр КОЛЕСНИКОВ, ЕКАТЕРИНБУРГ – МОСКВА

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

От Карелии до Берлина

Они сражались за Родину

От Карелии до Берлина

ТВАРДОВСКИЙ—100

Боевой путь гвардии младшего лейтенанта Василия Тёркина

Игорь КСЕНОФОНТОВ, КАЛУГА

Безусловно, образ Василия Тёркина, созданный А.Т. Твардовским, воплотил лучшие черты защитников Родины, простого солдата.

Анализируя особенности поэмы «Василий Тёркин», следует оттолкнуться от одного из авторских отступлений, в котором сказано следующее:

Словом, книга про бойца

Без начала, без конца.

Почему так – без начала?

Потому, что сроку мало

Начинать её сначала.

Именно эта установка определила известную сложность: попытка чётко соотнести события поэмы с исторической основой приводит к выявлению явных несоответствий. Например, Тёркин, согласно тексту поэмы, бравший Тильзит и Кёнигсберг в составе войск 1-го  Прибалтийского фронта, никак не мог участвовать в Висло-Одерской операции, осуществлённой 1-м Белорусским и 1-м Украинским фронтами, так как обе операции проводились в одно и то же время. Это и позволило предположить, что, создавая поэму в ходе войны, Твардовский не следовал за событиями в роли хроникёра и,  избегая соблазна «сюжетности», внешней занимательности, подчинял каждую главу, каждую деталь, судьбу героя общему направлению поэмы – созданию своеобразной «энциклопедии военной действительности». Автор словно выделяет временные и событийные точки судьбы героя,  повествуя о них по схеме: «развитие действия – кульминация – развязка» и контаминируя части, сопровождая лирическими отступлениями. Поэма построена как цепь эпизодов из военной жизни главного героя, которые не всегда имеют непосредственную событийную связь между собой. Мы предполагаем, что для автора было важно провести своего героя через всю войну. Сам Твардовский, размышляя о структуре произведения, отталкивался от формальных признаков текста: «Жанровое обозначение «Книги про бойца», на котором я остановился, не было результатом стремления просто избежать обозначения «поэма», «повесть». Это совпало с решением писать не поэму, не повесть или роман в стихах, то есть не то, что имеет свои узаконенные и в известной мере обязательные сюжетные, композиционные и иные признаки. У меня не выходили эти признаки, а нéчто всё-таки выходило, и это нéчто я обозначил «Книгой про бойца». Имело значение в этом выборе то особое, знакомое мне с детских лет звучание слова «книга» в устах простого народа, которое как бы предполагает существование книги в единственном экземпляре. Так или иначе, но слово «книга» в этом народном смысле звучит по-особому значительно, как предмет серьёзный, достоверный, безусловный».