Виктор Кривопусков - Мятежный Карабах. Из дневника офицера МВД СССР. Страница 22

С Робертом мы договорились, что до шести вечера автомат будет принесен в Аскеранский райотдел милиции кем-то, как случайно найденный в кустах на обочине дороги, ведущей из Аскерана в Агдам. После получения информации о том, что автомат в милицию сдан и передан военному коменданту Аскеранского района, я встретился с майором Хабло. В назначенное время мы вместе подъехали к шахматному клубу, который размещался на первом этаже длинного жилого дома, расположенного фактически во дворе Комендатуры района чрезвычайного положения. Из темноты к нашей машине подошли трое мужчин. Каково же было наше с майором удивление, когда одним из них оказался Руслан Кульков. Он сел к нам в машину. Ничего себе! Под носом у Комендатуры РЧП спокойно действуют подпольщики. Мы поехали в Аскеран на оформление явки с повинной рядового внутренних войск Руслана Кулькова. Она прошла с соблюдением всех необходимых формальностей.

Майор расписался в акте о получении под свою ответственность солдата-беглеца. Возвращались в Степанакерт в компании с начальником аскеранской милиции Мавреном Гукасяном, который жил в Степанакерте.

В штабе дивизии, размещающемся в здании бывшего Дома политпросвещения обкома партии, нас встретил командир дивизии полковник Лабунец вместе с командиром полка, в котором служил Руслан. Полковники с теплотой в голосе поздоровались с нами, а комдив приказал майору Хабло отвести рядового Кулькова в красный уголок, где его уже с нетерпением ждут родители, прибывшие сегодня из Харькова. Руслан побледнел и даже присел от неожиданности. Командир полка пояснил мне, что в Харьков был направлен запрос о беглеце. Родители Кулькова, узнав об этом, прилетели, и как оказалось, вовремя. После того как Руслан вышел, полковник Лабунец крепко пожал мне руку, поблагодарил за возвращение во внутренние войска солдата Руслана Кулькова и автомата Калашникова. Я мысленно переадресовал эти слова Роберту Кочаряну и его подпольщикам.

Назик и ее земляки-аршалуйсцы

Имя этой армянской девушки и ее земляков-аршалуйсцев почти полтора месяца в конце 1990 года держало в напряжении многие кабинеты степанакертских, бакинских и московских правоохранительных органов.

17 ноября из Комендатуры РЧП в штаб нашей группы поступило сообщение о том, что после проведения очередной оперативно-войсковой операции по проверке паспортного режима в ряде армянских населенных пунктов Гадрутского района НКАО задержаны и в ближайшее время будут доставлены на фильтрационный пункт двадцать пять человек. В их числе группа армянских боевиков из села Дудукчи, одна из самых известных и сильных на юге Карабаха. Среди них есть девушка. Обращалось особое внимание на бдительность при транспортировке задержаных и необходимость усиления охраны фильтропункта. Не исключались попытки боевиков отбить своих соратников.

Скандальный шум, поднятый дежурным Комендатуры в связи с доставкой большой группы армян на фильтропункт, заставил меня немедленно отправиться на фильтропункт. Вместе со мной выехал старший уполномоченный по особо важным делам Главного управления уголовного розыска МВД СССР полковник милиции Николай Федорович Боровской. Начальник фильтропункта капитан Григорян, был уже на месте. Он показался мне очень встревоженным.

— Что случилось? Есть проблемы? — забеспокоился и я.

— Как им не быть. Люди, задержанные в селе Дудукчи, которых везут на фильтропункт с южной границы Карабаха, сильно избиты. Среди них есть девушка. Мне звонили Роберт Кочарян и Серж Саркисян. Просили вас по возможности помочь этим беднягам. Необходимо проявить милосердие: нельзя, чтобы девушку отвезли в Шуши. Растерзают ведь. Азербайджанцы там на все способны. Надо не допустить надругательства. Случись что с девушкой, ситуация в Карабахе может оказаться непредсказуемой. Просили также передать, что провокации с армянской стороны исключены.

Когда из крытого военного фургона, сопровождаемого двумя БТРами, под грозные окрики охраны стали появляться задержанные, внешний вид многих из них показался нам просто ужасным. Люди в грязи и запекшейся крови, одежда порвана. Из машины их практически вытаскивали, а затем, подталкивая дулами автоматов, вели к стене здания фильтропункта. При ходьбе их лица искажались от боли. Отчетливые следы побоев были заметны на каждом, у многих — явные переломы и вывихи. Четверо вообще не держались на ногах.

Последней из машины появилась худенькая девушка невысокого роста, на вид лет восемнадцати. Она шла, чуть наклонившись вправо, и придерживала левой рукой правую, висевшую плетью. Многие из арестованных не могли выполнить требования охраны: построиться, поднять руки и поставить ноги на ширину плеч. Я приказал военной охране прекратить бессмысленные команды, а дежурному офицеру поручил вызвать медицинскую помощь.

Затем я спросил участника «проверки паспортного режима» от нашей группы, старшего уполномоченного Седьмого управления МВД СССР подполковника милиции Цветкова:

— Михаил Михайлович, за что их так? Был бой или они оказывали сопротивление?

— Нет, боя не было, сопротивления вроде тоже не было, да и оружия рядом с ними не оказалось. Но где оно, говорить не хотят. А должно бы было быть. К тому же большинство не жители села, а из Армении. Скорее всего, группа захвата не получила нужных сведений о схронах оружия, вот и сорвала свою злость. Кроме того, дорога дальняя, измучились. Шли через Физули. Там неизвестно по чьей команде сдуру остановились на площади. Народу собралось несколько сотен, видимо, кто-то сообщил, что везем армянских боевиков. Была попытка расправиться. Азербайджанцы лезли за ними в машину. Чуть не захватили, а то бы устроили самосуд. Солдаты быстро сориентировались, встали вокруг машины и даже несколько очередей поверху пустили. Толпа, конечно, могла легко смять колонну, но при помощи БТРов прорвались.

Подполковник Цветков кратко рассказал и о том, как проводилась в этот раз «проверка паспортного режима»:

— В операции участвовал достаточно большой мобильный отряд внутренних войск из Степанакерта, а также подразделения полков, размещенных в Гадруте и Физули. Проверять наличие документов, удостоверяющих личность сельских жителей, начали, как обычно, на рассвете, в половине пятого утра. Взвод рижского ОМОНа, прибывший накануне, заранее снял три ночных поста охраны села и буквально атаковал дома, где, по данным источника информации, отдыхали другие добровольные сельские защитники. В одном из домов были задержаны четверо молодых мужчин и одна девушка.

По имевшейся информации, они могли иметь при себе оружие. И хотя все они спали и были без оружия, задержание по приказу осуществлялось с применением специальных силовых методов подавления. Рижские омоновцы, — продолжал он, — вон того, самого крупного и сильнее всех избитого, вроде как старшего, даже к стенке ставили и ромашку из автоматных очередей вокруг него делали. Но тот ничего не сказал. Крепкий орешек оказался. Вот и досталось ему больше всех… Вообще-то, конечно, произвол, да и только.

Паспортные данные свидетельствовали о том, что большинство задержанных имели прописку в Армении. Очевидно, это была вахтовая группа добровольцев-армян, прибывшая в Дудукчи на помощь местным жителям для обеспечения охраны села от частых вооруженных посягательств со стороны соседнего азербайджанского Физулинского района.

После разводки задержанных по камерам приступили к рассмотрению документов, доставленных из Гадрута, опросам и составлению протоколов на административное задержание. Первой пригласили девушку. По паспорту она оказалась Назик Амирян из села Аршалуйс Эчмиадзинского района Армении. Войдя в кабинет, девушка попросила воды. Жадно попила из кружки. Я спросил ее:

— Что с рукой?

— Наверное, вывих, — отмахнулась она и тут же стала просить помочь ее товарищам, которые всерьез пострадали при аресте.

В этот момент, как будто услышав Назик, в помещение вошел доктор «скорой помощи». Я попросил его осмотреть арестантов и оказать им всем возможную медицинскую помощь. А начать можно с девушки, которую мы допросим после других.

Первым для допроса ввели высокого и широкоплечего молодого мужчину. Того самого, про которого рассказывал подполковник Цветков. Манвел Григорян, как было записано в паспорте, оказался односельчанином Назик Амирян, из села Аршалуйс Армянской ССР. На фотографии в паспорте был запечатлен молодой большеглазый красавец с веселыми глазами. А передо мной за столом сидел замученный, без возраста мужчина, у которого половина лица была покрыта кровавой коркой, нос искривлен, глаза больные, с лихорадочным блеском, дыхание сиплое и прерывистое. Видно, что сидит с трудом, плечи обвисли, правая рука не двигается и любое движение дается с трудом. Было похоже, что он вот-вот потеряет сознание, хотя и держится изо всех сил.