Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6322 ( № 18 2011) Страница 22

Галина ОРЕХАНОВА, МХАТ им. М. Горького:

– Удивляться тому, что такой вопрос возник, не приходится. На фоне уничтожения традиционной системы образования и организации отечественной науки, конечно, должны были добраться до театра. И добрались. А в России театр всегда почитали как Университет. И система организации театрального дела складывалась такой, что без большой и глубокой литературы, отражавшей интеллектуальную жизнь общества, театр себя не мыслил. Иначе общество мыслящее не захватить. Задача современного театра – утверждать интерес к литературе. И здесь тандем худрук–завлит необходим именно такой, каким cложился ещё во времена Станиславского – Немировича-Данченко. Так работала в БДТ с Товстоноговым Д.М. Шварц.

Россия ищет национальную идею – без театра найти её нельзя. А значит, и без углублённой, взыскательной, мудрой, национально ориентированной литературы. Завлит должен жить в унисон с худруком – в этом залог жизни одухотворённого театра.

Марфа Колобова-Тесля, московский театр «Новая опера» им. Е.В. Колобова:

– На этот вопрос трудно ответить однозначно. Исторически сложилось, что завлит – это правая рука главного режиссёра (худрука), основной задачей которого являются поиск нового драматургического (или музыкального, если говорить об оперном театре) материала и рекомендация его для возможной постановки. Значит, завлит может влиять на репертуарную политику. Сохраняет ли такое положение завлит в современном театре? Думаю, нет. Сегодня режиссёры сами определяют, что ставить, а завлит может им помочь лишь в поиске сопроводительной информации. Сегодня завлит всё больше занимается рекламой, раскруткой спектакля и театра в целом. Здесь в работе более ценны журналистские навыки, освоение PR-технологий, интернет-пространства, поэтому литературная работа отходит на второй план. Безусловно, театроведческое (музыковедческое) образование важно при написании программки, в которой простой зритель знакомится с биографией произведения и историей его создания. Но я всё чаще замечаю, что некоторые театры заказывают эти материалы специалистам на стороне, а сами ограничиваются написанием рекламных текстов.

К сожалению, из-за того, что всё больше времени у меня уходит на планирование и координацию работы своих сотрудников, всё чаще ловлю себя на мысли, что я вообще никакой не завлит (так лишь называется моя должность по штатному расписанию), на самом деле я менеджер, но менеджер всего сразу – и рекламы, и PR, и издательского дела. Так, значит, завлит уступил место менеджеру?

Марина Астафьева, Центральный академический театр Российской армии:

– Завлит театру не нужен, нужна рекламная служба. С составлением программок справляется администратор, то же можно сказать и про анонсы, приглашение прессы: всё это не дело завлита. Что остаётся? Чтение пьес? Так классические известны, а читать поток той макулатуры, которая приходит в театры, боже упаси! И это тем более бессмысленно, что выбор пьесы для постановки всё равно остаётся всецело за режиссёром.

Анна Фефелова, Новосибирский государственный академический театр оперы и балета:

– По форме – нет, а по содержанию – да, да и ещё раз да. При одном условии – он будет профессионально расти согласно меняющимся потребностям театра. Театроведческое (или музыковедческое) образование и знание своего театра – основа, на которой можно вырастить что угодно: издательскую деятельность, работу с прессой, креативные пиар-акции, рекламные стратегии, продвижение в интернет-пространстве, список можно продолжать… Но главное – в этом списке непременно должны быть просветительская деятельность, воспитание публики – сегодняшних и будущих поколений зрителей театра.

Людмила КОНДРАТЬЕВА, завлит Белгородского академического театра драмы:

– Театр в российском городе – это больше, чем театр. Это соборное место для всех жителей. Где они встречаются, общаются, заражаются радостью, обретают духовное здоровье, вместе думают о происходящем в жизни…

Как же нам не заниматься репертуаром?!

Как же нам без завлита?

Чтобы спектакли театра удовлетворяли потребности самых разных людей, молодых и старых, интеллигентов и работяг, новых и старых русских, детей, наконец, ведь специального ТЮЗа нет в городе. Значит, на нашей афише должны соседствовать произведения психологического театра и новые авангардные веяния. И всё это я должна как минимум знать, за всем следить.

А обязанности завлита не перечислить, они не формулируются ни в каком трудовом законодательстве. Надо – и делаешь сценарий очередного городского праздника, сочиняешь капустник, придумываешь бенефис актёру. Живёшь в театре.

По крайней мере я не перестаю верить в необходимость своей профессии.

Евгения Кузнецова, помощник художественного руководителя по литературной части, московский театр «Современник»:

– Полагаю, что не просто нужен, а категорически необходим, если театр не хочет перебиваться случайными текстами, неизвестно откуда появляющимися.

Одна из главных проблем сегодняшнего театра в том, что завлита приговаривают заниматься пиаром. По-моему, это преступно. Когда мои иностранные коллеги узнают, что я, как говорится в известном анекдоте, «ещё немного шью», они просто хватаются за голову. Во всём мире эти сферы деятельности разведены, ведь, по сути дела, они конфликтны по отношению друг к другу. Наверное, из желания сэкономить театр взваливает на завлита ещё и это, что очень вредит его развитию как таковому.

Итак, зачем нужен завлит в каноническом понимании?

Во-первых, театр без современного текста вряд ли может существовать. Сегодня благодаря усилиям разных людей – от Николая Коляды до Елены Ковальской – ситуация с современной драмой сдвинулась с мёртвой точки. Попытаться найти во всём объёме современной литературы текст, годящийся именно для твоего театра и для конкретного режиссёра, – прямое наше дело. Хвастаться не буду, но последняя из моих (а их было немало, не всё, правда, удалось реализовать) инициатив – премьера на Другой сцене по роману Елены Чижовой «Время женщин». И сегодня ещё две в работе – один текст репетируется, другой инсценируется.

Во-вторых, работа с режиссёром над инсценировкой или над редакцией классической пьесы.

В-третьих, далеко не всегда режиссёр приходит в театр с готовым материалом. И тогда надо помочь ему, учитывая задачи, стоящие перед театром. «Современник», например, уже два сезона ведёт переговоры с замечательным режиссёром Виктором Рыжаковым, но пока «пазлы не сошлись». И это не единственный случай.

И, наконец, присутствие на репетициях. Хотя бы на начальном и выпускном периоде, когда завлит работает как редактор. Не цензор, а именно редактор. Всегда нужен сторонний глаз.

Чего не советую делать никому из коллег, хотя делаю сама, в основном за счёт сна, – читать графоманский поток.

Мне кажется, что сегодня завлитом должен работать универсально образованный человек, который помимо театра как такового должен знать классическую и современную литературу и как минимум один или два иностранных языка. Но это утопия. И, что характерно, в молодом поколении театроведов этой страсти к академическому образованию мне заметить не удалось.

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 2,0 Проголосовало: 1 чел. 12345

Комментарии:

Русский Тулуз-Лотрек

Искусство

Русский Тулуз-Лотрек

ВЕРНИСАЖ

В корпусе Бенуа Русского музея открылась выставка одного из оригинальнейших мастеров «русско-парижской школы», тяготеющего к кубизированным формам, и в то же время участника мирискуснических проектов – Бориса Григорьева.

Думается, что искусство начала ХХ века уже давно пора перестать резко, даже механистично, делить на дооктябрьское и послеоктябрьское. Мы вполне можем представить себе художественное новаторство 1910–1920 годов как единый поток. И тогда тревожные пророчества поэтов-символистов, предчувствовавших будущие катаклизмы, будут – по крайней мере в истории искусства – почти мирно уживаться с эпатажем футуристов, эстетством участников «Мира искусства» и даже – с супрематическими композициями комиссара ИЗО Наркомпроса Малевича. В общем, хотелось бы такого «искусствоведческого» примирения белых и красных. А пока…

Широкий зритель знает Бориса Григорьева в первую очередь по гротескному портрету Мейерхольда, где главный герой шутовски распят на фоне своей демонической арлекинады. Чуть меньше известна серия крестьянских образов первого послереволюционного года «Расея». Герои её – дети, старики, кряжистые мужики – сурово глядят пронзительно-светлыми очами сквозь зрителя, пространство и время; кажется, всматриваются из «сферической перспективы» своих полей и сёл в своё и наше общее будущее.