Газета Завтра Газета - Газета Завтра 955 (9 2012) Страница 22

Спекулятивные операции на биржах и в банковском секторе также создают ВВП. Но народ страны от этого не становится богаче, а экономика сильнее. Словом, между ростом ВВП и показателями обновления основных фондов, улучшения занятости, демографических показателей рождаемости и смертности, здоровья населения, пенсионного обеспече- ния, повышения жизненного уровня основной массы населения, снижения инфляции, подъема культуры, науки, образования, сокращения преступности и коррупции могут быть существенные расхождения. Между тем, состояние именно этих сторон жизни общества должно служить важнейшими индикаторами наличия кризиса или оживления экономики. Если между динамикой и объёмом ВВП и реального сектора экономики существуют расхождения, то возникает необходимость не ограничиваться в оценке итогов хозяйственной деятельности единственным показателем ВВП, а дополнять его другими важными индикаторами. Президент Словении Данила Тюрк считает, что в фокусе понимания и измерения экономического развития должно находиться «не столько производство, сколько процветание в широком смысле слова… Соответствующие инструменты необходимо разработать, чтобы измерять прогресс, процветание и развитие». И, в частности, нам нужен надёжный показатель состояния реального сектора экономики. Ясного понимания его необходимости, к сожалению, еще нет. Видимо, поэтому Росстат не исчисляет его объем и динамику. В этом отношении и наука остается в долгу перед практикой. Но и власти не торопятся поставить перед ней такую задачу. Официальные данные, особенно касающиеся инфляции, доходов населения, безработицы, масштабов бедности, утечки капиталов и умов, демографии, физического и психического здоровья населения, коррупции и преступности, во многих случаях оказываются ненадёжными, неадекватными реальности и потому затрудняют принятие действенных решений по улучшению положения дел.

Ограниченная репрезентативность российского ВВП объясняется и другими его изъянами. Так, для определения темпов его роста за ряд лет, сравнения должны производиться в неизменных ценах, т. е. с поправкой на инфляционный рост цен. Официальной статистикой используется для этого дефлятор (поправка на рост текущих цен по сравнению с базисными). Однако, его величина вызывает вопросы. Так, в 2010 г. Росстат применял для приведения объема ВВП в текущих ценах к сопоставимым ценам 2009 г. дефлятор в 10, 3%, тогда как цены производителей в промышленности выросли за год на 16, 7%, в сельском хозяйстве на — 23, 6%. в сфере услуг — на 33, 1%. С учетом только этих превышений реальный дефлятор 2010 г. был бы едва ли не кратно выше. Без владения секретами магии такое сведение секторальных индексов к обобщающему дефлятору по всему народному хозяйству вряд ли возможно. Но 2010 г. — не исключение, а привычная практика. В 2011 г. для предварительных официальных оценок динамики ВВП использовался дефлятор — 15, 4%. В текущих ценах ВВП 2010 г. был оценен в 44, 5 трлн. руб., а ВВП 2011 г. — в 54, 4 трлн. руб. В неизменных ценах его прирост равнялся, как официально сообщалось, 4, 3%. Но при использовании дефлятора в 15, 4% (54, 4 млрд. руб. делим на 115, 4% и получаем ВВП 2011 г. равным 47, 1 млрд. руб.), что означает годовой прирост ВВП на 5, 84% (47, 1:44, 5 = 105, 84%). Однако, по своей скромности мы объявили прирост ВВП в 4, 3%. Загвоздка в том, что такому приросту отвечает использование дефлятора не в 15, 4%, а в 17, 2%. Фактически же с учетом происшедших в 2011 г. еще больших ценовых бифуркаций, включая возросшую девальвацию рубля, скорректированный дефлятор зашкаливал за 23, 5%. И, видимо, эта цифра ближе к истинной величине инфляции. Явная нестыковка показателей ВВП происходит еще и потому, что сам дефлятор, представляющий поправку на рост цен на все произведенные товары и услуги, никак не взаимосвязан и с изменением потребительских цен. Рост последних, по официальным данным, составил в России в 2011 г. — 6, 3% (в 2010 г. — 8, 8%). Такой разрыв в 3 раза может быть лишь продуктом чистой магии. Видимо, имеет место сознательное занижение как общей, так и потребительской инфляции, а стало быть, и завышение темпов увеличения ВВП. В странах Запада такой разрыв между показателем потребительской инфляции и дефлятором ВВП обычно незначителен. Так, в 2011 г. в США дефлятор ВВП составлял 2, 1%, а рост потребительских цен 3, 0%, то есть был на 30% ниже. В развитых странах, за исключением США, ЕС, Японии, оба индикатора в 2011г. совпадали — 3, 5%.  

 Очевидно, что приводимые официальной российской статистикой соответствующие индексы исчисляются с большими погрешностями. Многое зависит от того, какой набор товаров и услуг и какой удельный вес в этом наборе отдельных видов благ принимается за основу исчисления. Любой волюнтаризм и произвол в этом деле способен искажать величину дефлятора и потребительской инфляции в желаемую сторону. Заниженный дефлятор и индекс потребительских цен завышают темп прироста ВВП. Учитывая социальное и политическое значение показателей динамики ВВП, их определение должно быть делом прозрачным, требующим участия крупнейших учёных и независимых экспертов.

В разы отличаются также оценки объемов и темпов роста ВВП в соответствующих международных ценах (исчисляемым ООН, с участием России, т. н. паритетам покупательной способности рубля), которые без каких-либо особых оговорок широко публикуются в официальных изданиях. Так, например, опубликованный объем ВВП России в 2010 г. по обменному курсу оценивался в 1, 3, а по паритету — 2, 4 трлн. USD, и, соответственно, темпы его прироста за 10 лет в 59% и 460%.

В статистику ВВП приходится вносить поправки, связанные также с тем, что не все виды деятельности, создающие реальные блага и, стало быть, увеличивающие ВВП, поддаются регистрации и учету. Ускользает от учёта теневая экономика, достигающая в России, по разного рода оценкам, от 20% до 40% ВВП. Сюда входит и зарплата, выплачиваемая не по бухгалтерской ведомости, а в конвертах. По некоторым оценкам, доля серой зарплаты может достигать до 40% всей оплаты труда. Трудно, а порой и просто невозможно оценить продукцию, полученную от приусадебных и домашних хозяйств, дачных садов и огородов, частных, неорганизованных строителей, ремесленников, ремонтников, торговцев (в т. ч. челноков) и других работников разных профессий, имеющих дополнительный и даже основной заработок, который не регистрируется налоговыми и иными службами. Объём этой немалой добавленной стоимости официальная статистика приплюсовывает к ВВП в размере около 20%. Но это весьма произвольная оценка, не опирающаяся на серьёзные научные разработки, социологические опросы и выборочные проверки. Не исключено, что она занижает долю теневого продукта, в т. ч. подпольного производства, а, следовательно, и величину ВВП.

Отдельную проблему представляет двойной счёт налога на сумму добавленной стоимости (НДС), что искусственно увеличивает размер ВВП. НДС включается производителем в цену реализуемых товаров и услуг и декларируется, наряду с зарплатой и прибылью, как созданная добавленная стоимость. Но затем, при сделке продажи товара или услуги, вновь удерживается НДС с цены сделки, что рождает двойной учёт этого налога в ВВП, завышая его на 2–3 процентных пункта. Правильно ли это? К завышению приводит и распространённая криминальная практика фиктивных экспортных сделок, по которым уплачивается НДС, а затем, несмотря на отсутствие фактической поставки, по требованию поставщика НДС ему возвращается. Не отличается достоверностью и учет амортизационных отчислений в составе ВВП. В интересах ускоренной самоокупаемости основных фондов они завышаются и в виде дополнительного налога перекладываются на плечи потребителей.

С другой стороны, немалая часть созданного ВВП утрачивается из-за значительных потерь произведенной продукции и услуг, обусловленных бесхозяй- ственностью, теми или иными бедствиями, контрабандным экспортом, вывозом капиталов, отсталой технологией и т. д. По расчётам д. э. н. В. Симчеры, объём народнохозяйственных потерь в 2010 г. мог составлять около половины ВВП, или, в пересчёте по паритету покупательной способности, около 1250 млрд. долл. Это не столь уж спорная оценка, если учесть, что на создание 1000 долл. ВВП Россия затрачивает энергоресурсов в 8–10 раз больше, чем в передовых странах Запада. Подобная картина и по использованию металла, древесины и т. д. Легальный и нелегальный вывоз капиталов из России составил в 2011 г. не менее    80 млрд. долл, а за 20 лет рыночного реформирования бегство капиталов из России, по разным оценкам, достигает 1–2 трлн. долл. Приходится удивляться, как страна выдержала такое кровопускание.

Однако, чтобы взять под государственный контроль и пресечь такого рода потери, необходимо начинать с налаживания продуманной системы статистики вывоза капиталов по всем возможным каналам, включающей экспертные оценки ускользающего от официального учёта бегства капиталов. Только тогда страна будет в состоянии оценить реальный вычет из создаваемого ВВП. Сегодня мы сталкиваемся с различающимися между собой (иногда в разы) оценками утечки капиталов и умов, отсутствием надёжной статистики связанного с этим экономического ущерба. Естественно, что российскую влиятельную компрадорскую буржуазию, сомкнувшуюся с властью, это устраивает. Так легче уходить от налогов, сохранять и укрывать награбленное не только на своих счетах в зарубежных банках, но и вложения в футбольные клубы, яхты, дворцы, замки, виллы, отели и рестораны, городские дома и квартиры в Лондоне, Нью-Йорке и других привлекательных местах. Но России и её населению, на которое ложатся тяготы кризиса и рыночных реформ, такая практика небезразлична. Советский слоган «социализм — это учёт» нами забыт, хотя в цивилизованном рыночном хозяйстве строгий бухгалтерский и статистический учёт, а также независимый и добросовестный аудит остаются ключевыми требованиями и важнейшим устоем функционирования экономики.