Рональд Сет - Самая жестокая битва Страница 22

Постепенно строй конвоя начал приобретать определенные формы, но это был затяжной процесс. Только к 18.00 все суда заняли свои места в ордере. Так как машины «Дункана» отличались завидным аппетитом, капитан 2 ранга Греттон расположился в середине конвоя, позади «Аргона». На этой позиции он должен был следовать со скоростью конвоя. Если бы эсминец находился на периметре конвоя в кольце охранения, он тратил бы больше топлива. Но на первом этапе путешествия вероятность встречи с противником была невелика, поэтому Греттон предпочел присматривать за транспортами. Остальные эскортные корабли группы В-7 образовали кольцо охранения.

Диспозиция кораблей конвоя ONS-5 приведена ниже.

При расстоянии 800 ярдов между кораблями в колоннах и интервалах 1000 ярдов между колоннами ONS-5 занимал площадь 8,75 кв. мили. Фронт конвоя протянулся на 5,5 миль, а глубина составила 1,2 мили.{Странная арифметика, но так написано. Прим. пер.} Многие суда следовали в балласте – они возвращались в Новый Свет, где должны были принять грузы, столь необходимые Старому Миру. Они имели малую осадку, и потому ветер и волны швыряли их, как щепки. Это делало сохранение строя особенно трудным. Буквально с того самого момента, как завершилось построение, фрегат и корветы группы В-7 только и делали, что приводили отставшие корабли на положенные им места.

Через несколько часов не выдержало борьбы с погодой польское судно «Модлин». На нем возникли проблемы с машинами еще по пути из Клайда. Однако старший механик, который буквально дневал и ночевал в машинном отделении, сумел как-то вернуть их к жизни и надеялся, что они выдержат переход через Атлантику. Однако под напором ветра и волн машины «Модлина» начали чихать и кашлять. Стармех был вынужден признать, что облегчение было лишь временным, поэтому в 22.00 капитан передал коммодору, что вынужден покинуть конвой и вернуться в Клайд. Это было явно лучше, чем потерять ход посреди Атлантики и стать жертвой подводных лодок.

К рассвету 23 апреля погода стала еще хуже. Скорость 7,5 узлов, которую должен был выдерживать конвой ONS-5, оставалась чисто бумажной. Все больше и больше судов сталкивались с проблемами, пытаясь сохранить место в ордере. Коммодору, стоявшему на мостике «Рены», пришлось изрядно понервничать, остро чувствуя свою беспомощность.

Командир эскорта с мостика «Дункана» бдительно следил за судами, вверенными его попечению. Зеленый экипаж эсминца действовал отлично и обещал в скором времени превратиться в первоклассную команду. Изредка капитан 2 ранга Греттон спускался в свою походную каюту, чтобы отдохнуть несколько минут. Но такая возможность выпадала крайне редко. Чаще всего он уходил, чтобы перекусить, когда личный стюард приносил ему еду.

Экипаж испытывал к старшему стюарду Харви уважение, смешанное с долей страха, и матросы всегда называли его «мистер Харви». Причиной этому были его полное достоинства поведение и абсолютная невозмутимость. Эти качества он приобрел в мирное время во время службы в таких респектабельных отелях, как «Савой» и «Пикадилли». Капитан 2 ранга Греттон очень ценил усилия мистера Харви, благодаря которым нервная и полная лишений жизнь командира эскортной группы становилась хотя бы относительно приятной. К счастью, мистер Харви оказался хорошим моряком. Поэтому, когда остальные стюарды на «Дункане» мучились от морской болезни, он мог приготовить обед своему командиру в любую погоду, стараясь не забыть и остальных офицеров.

Хотя капитан 2 ранга Греттон был доволен тем, как мистер Харви исполняет свои обязанности, сам Харви думал иначе. Он не страдал от морской болезни, но все равно терпеть не мог плохую погоду. Из камбуза кают-компании на мостик вел крутой трап, там были узкие коридоры и переходные мостики, которые ему совершенно не нравились. К тому же мистеру Харви все время казалось, что как только он отправляется к командиру на мостик, эсминец нарочно круто поворачивает. Иногда такие повороты оказывались слишком крутыми, и поднос с едой до мостика не доходил.

Так произошло и сейчас. Когда он поднялся на мостик, «Дункан» неожиданно подпрыгнул, и мистер Харви полетел с ног. Разумеется, все, что стояло на подносе, разлетелось по палубе. Хотя внутри у него все кипело, внешне невозмутимый Харви подобрал осколки. Но Греттон сразу понял, что он чувствует.

«Не беспокойтесь, Харви. Принесите мне что-нибудь из унтер-офицерской кают-компании, что найдете», – сказал он.

Когда мистер Харви кончил подбирать остатки командирского обеда, на первом корабле первой колонны – «Бристоль Сити» – второй помощник Эдвин Пенгелли потягивал горячий чай. Потомственный моряк (много поколений его предков были рыбаками), он был таким же невозмутимым, как и стюард капитана 2 ранга Греттона, хотя по совершенно другим причинам.

Рядом с ним находился один из артиллеристов военной команды, который дежурил у зенитного орудия. Мистер Пенгелли наслаждался возможностью спокойно поболтать с молодым и любознательным человеком, спокойным, как философ. Но теперь второй помощник внутренне волновался, потому что Фокс был тише, чем всегда.

«Что-нибудь не так?» – спросил его наконец Пенгелли.

«Ничего», – ответил Фокс.

«Вы уверены?» – настаивал второй помощник.

«Хорошо. Вам это может показался глупым, но я не могу отделаться от впечатления, что нам не суждено завершить это путешествие», – сказал Фокс.

«Не бери в голову! – попытался успокоить его Пенгелли. – «Бристоль Сити» построен совсем недавно, на нем собраны лучшие моряки. Ты же видишь, что он такой же крепкий и мореходный, как линкор».

«Но ведь и линкоры тонут», – возразил Фокс.

«Люди остаются! Не стоит думать об этом и не следует говорить с другими».

«А разве вы не чувствуете то же самое?» – спросил Фокс.

Хотя Пенгелли отрицал это, на самом деле его давно мучило беспокойство, с того самого момента, как судно покинуло Милфорд-Хэйвен.

Потом Фокс достал из кармана шиллинг Георга VI.

«Мне подарил его брат. Он сказал, что пока шиллинг со мной, ничего не случится».

«Так о чем тогда беспокоиться?» – поинтересовался Пенгелли и и попытался хоть как-то развеселить артиллериста. Но разговоры о кинофильмах и футболе не зажгли огонька в глазах Фокса. Когда они расстались, Пенгелли сказал самому себе, что нет нужды беспокоиться о том, что может случиться. Следует думать о том, что случится, если ты перестанешь выполнять свои обязанности. Поэтому он постарался избавиться от подавленного настроения, которое ему передалось, и поднялся на мостик.

Там выяснилось, что ветер дует все сильнее и сильнее. Пенгелли мельком глянул на капитана Уэбба, который кутался в шинель и внимательно смотрел вперед в бинокль.

Уэбб проворчал: «Становится все свежее, Второй. Меня утешает лишь то, что в плохую погоду фрицы не высунутся наружу».

«Я надеюсь, – ответил Пенгелли. – Я только что говорил с одним из артиллеристов. Он совсем пал духом. Его мучают предчувствия».

«Это плохо, помощник. Я надеюсь, вы сказали ему, чтобы он держал свои предчувствия при себе. Я не хочу, чтобы весь экипаж ударился в панику. Они неплохие парни, но мало ли чего накаркает наш доморощенный пророк».

«Да, сэр».

«Я только надеюсь, что погода не привяжет к земле Королевские ВВС».

«Просто странно, как они летают в такую погоду».

«Да уж. В любом случае, помощник, проверьте, чтобы люди держали свои тревожные чемоданчики под рукой. Но проверьте осторожно. Пусть они не заподозрят, что именно вас интересует».

Второй помощник, онемев, пару секунд смотрел на капитана. Неужели Старика тоже мучают предчувствия? Капитан Уэбб прочитал его мысли и, не опуская бинокля от глаз, проворчал: «Не думайте, что меня мучают те же мысли, что и нашего артиллериста».

«Нет, сэр. Я проверю тревожные чемоданчики прямо сейчас, сэр».

Тревожный чемоданчик представлял из себя небольшую парусиновую сумку, размерами немного больше, чем дамская хозяйственная. Предполагалось, что моряки будут складывать туда самые ценные вещи, чтобы в случае гибели судна быстро захватить их с собой в шлюпки.

Остается только удивляться тому, что можно было найти в этих чемоданчиках. Кроме небольшой суммы денег, там лежали документы, а также самое необходимое: бутылка виски и фунт табака. Обычно туда клали еще пару резиновых сапог, две пары носков, смену белья, теплые рукавицы и шарф, бритву и расческу. Офицеры прятали в чемоданчик парадную форму, остальные – гражданский костям и пару туфель.

Причина такого разнообразия была очевидной. Если судно торпедируют, тщательно подобранный набор помогал моряку удержаться на плаву не только в море. В первые дни войны морякам торгового флота не выплачивали компенсацию за погибшее имущество, и они были вынуждены проявлять чудеса изобретательности. По инерции это продолжалось и после начала выплаты компенсаций. Если ваши деньги утонут, то тщательно укомплектованный чемоданчик хотя и не возместит потери, но эти вещи все-таки можно будет продать.