Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6380 ( № 32 -33 2012) Страница 23

И всё-таки жить надо! Но не здесь. А где? Куда драпать-то?

А на Марс! На Марсе, совершенно точно вам говорю, жизнь есть. Там две старушки-вековушки - Королёва Нина Михайловна да Соколова Апполинария Александровна покуда обитают. А вот "жених" Иван той осенью на 82-м году жизни помер, хотя и помоложе их был. Впрочем, у бабушек для общения есть ещё и коза Фроська. Такая, значит, деревушка под названием Марс неподалёку от Нижнего Новгорода, такая уж какая-никакая жизнь на Марсе. А вот в 20 000 деревень никакой жизни не стало, совсем никого там уже нет, даже козы Фроськи.

Подсказывают выход из положения: никуда не уезжать, приспособиться здесь, научиться справляться с земными неприятностями. Вот в стране Бутан научились. Астрологи там, например, предсказывают своим гороскопом какое-то неблагоприятное событие на сентябрь. Так этот месяц специальным государственным указом в стране отменяется. В прошлом году в Бутане не было ни одного сентября, зато - сразу два августа. Видать, на август гороскоп пообещал что-то хорошее. Из Бутана и уезжать-то никуда не надо.

Конечно, с нашей планетой кое-что не совсем ясно. Помнится, в космос послали аппарат со сложнейшей техникой, чтобы узнать: есть ли хоть какая-то жизнь в созвездии Кассиопеи? Аппарат слетал, сообщил: в созвездии Кассиопеи никакой жизни нет. Тогда его перенацелили на осмысление планеты Земля. Сложнейший космический аппарат добросовестно сообщил: на планете Земля никакой жизни нет.

Только не спрашивайте меня, почему мы все до сих пор живы? Я не знаю. Вполне возможно, нас тут просто нет.

Эдуард ГРАФОВ,

местный житель

А правосудие дремлет...

А правосудие дремлет...

КНИЖНЫЙ РЯД

Виталий ЕРЁМИН. Сукино болото . - М.: Детектив- Пресс, 2011. - 284 с. - 1000 экз.

В этой публицистической книге живописно представлен приволжский город, в котором идёт ожесточённая война молодёжных банд. Конечно, памятливый читатель вспомнит о знаменитых в недавнем прошлом казанских группировках; корректно поминает их и автор, подчёркивая, что место действия в его книге - не Казань, а некий "город Энск". И правильно делает - многие наши города типа Люберец и сёла типа Кущёвки страдали и страдают от засилья ОПГ, молодёжных и немолодёжных. Но молодёжные, наверное, страшнее - недоросли легче впадают в беспредел, жизнь в их глазах имеет меньшую цену, чем в глазах взрослого. А невежество приводит к тому, что для них нет святынь, они могут и гадить у Вечного огня, зажжённого в городе в честь павших героев Великой Отечественной, и сжечь на этом огне человека.

Виталий Ерёмин искусно показывает читателю, что внешне "бессмысленная и беспощадная" молодёжная преступность искусно направляется закулисными кукловодами, выполняя кроме всего прочего и камуфляжную функцию. Террор уличных банд прикрывает "пятую власть" - так в романе называются наркоторговцы. Определение это очень точное: денежные потоки в наркобизнесе таковы, что позволяют легко подкупать представителей всех остальных ветвей власти.

И ещё писатель напоминает о том, что родители нынешних недорослей - поколение, поломанное, запутанное и развращённое. Во многих семьях уже нет людей, способных направить юных отпрысков на верный путь. Но если в рецензируемой книге, как и во множестве других, так или иначе разбирается "кто виноват?", то другой сакраментальный вопрос - "что делать?" - повисает в воздухе. Разумеется, повествование завершается если не хеппи-эндом, то внушительным успехом сил добра, но приводит к этому героическая борьба немногих одиночек.

И всё-таки к какому-то выводу писатель читателя подталкивает, пусть не в открытую, не прямо. Почему-то у нас о "правах человека" больше говорят тогда, когда следователи нарушают правила ведения следствия или когда тюремщики грубо обращаются с заключёнными. Но не тогда, когда речь идёт о жертвах этих самых подследственных и заключённых и о родителях убитых, искалеченных, изнасилованных ими детей. Современная шпана хорошо знает свои права. И не боится зоны. А смертная казнь в отличие от амнистии, помилования и досрочного освобождения отменена.

Один из главных героев повествования, сидя в тюрьме за убийство, которого он не совершал, вспоминает из Библии рассуждение о том, что убийца должен быть лишён жизни. Так совпало, что после прочтения этой книги я слушал новости. В них сообщалось: пьяного водителя, который насмерть задавил двух студенток, стоявших на остановке, и покалечил ещё нескольких, приговорили лишь к семи годам.

Причём подавалось это как торжество правосудия[?]

Юрий КОНСТАНТИНОВ

Рапсодия любви и законы коммерции

Рапсодия любви и законы коммерции

ЗВАННЫЙ ГОСТЬ

Анатолий Горохов - поэт-песенник, оперный и эстрадный певец, музыкант, радиоведущий[?] Как не расспросить его о дружбе с Муслимом Магомаевым, которому 19 августа исполнилось бы 70, о работе в эфире, о вчерашнем и сегодняшнем дне лёгкой музыки?..

- Анатолий Сергеевич, первую песню вы написали, когда учились в консерватории?

-  Нет, там я только решился опубликовать стихи в стенгазете, да и то под псевдонимом Анатолий Волгин. Я же с Волги! Хотя друзья, конечно, знали, чей это псевдоним. Стихи пишу с шести лет, но показывать их, а тем более публиковать - стеснялся. Как-то показал маме, а она сразу: "Откуда списал?" Это уж потом, на радио, я встретился с композитором Виктором Купревичем, он по консерваторской компании знал, что я пишу, и предложил вместе поработать. Такое же предложение сделал мне Юрий Стржелинский. Мы с ходу написали две песни - "Оттепель" и "Песня туристов".

- Оттепель - остроактуальная тема по тем временам.

- Это чуть не повредило песне. Повесть Эренбурга к тому времени уже вышла и о политической "оттепели" уже шли разговоры. На худсовете возник шум: "Ну сколько можно? Опять эта "оттепель", опять эти ассоциации. Не хватит ли?" Тогда встал Юрий Визбор: "У вас мания преследования. Там про "оттепель" в политическом смысле ничего нет, это явление природы, а вам всё мерещатся намёки". Мои песни всегда успешно проходили худсовет, кроме одной - "Магелланы". А худсоветы дряни не принимали[?] Но это я забегаю вперёд. Первые песни были добротными, за них не стыдно, но шлягерами они не стали.

- А первый ваш шлягер назывался[?]

- "Эхо", которое замечательно спел вокальный квартет "Аккорд". Композитор Женя Стихин (ученик Шебалина, замечательный мастер) так и сказал сразу: "Ребята, шлягер, поздравляю!" Чуть позже, ближе к зиме, с "Аккордом" мы записали "Пингвинов": "В Антарктиде льдины землю скрыли[?]" Обе песни запели в народе, они вошли в число лучших песен года по письмам слушателей. По радио в "Добром утре" последняя передача декабря была посвящена лучшим песням года.

-  С письмами всё было по правде?

- Да, это был честный показатель. И справедливый: "Эхо" и "Пингвины" и впрямь получились интереснее наших первых песен. К тому времени мы познакомились с Муслимом и сразу с ним сроднились. Слишком многое нас объединяло: влюблённость в оперу, итальянскую и русскую, вкусы в современной лёгкой музыке. А главное, конечно, родство душ.

Отец Муслима погиб в последние дни войны, мой отец - вскоре после Победы в Германии, в производственной командировке. Муслим, как и я, не был деловым человеком. В те времена вообще люди всё-таки меньше думали о деньгах, но мы и на том фоне выглядели бессребрениками. Старались заниматься тем, что нам интересно, не зависели от конъюнктуры, жили музыкой[?] Не измеряли успех квартирами, машинами, жили непринуждённо. Помню, в консерваторском общежитии у нас в комнате был общий котёл. Туда мы складывали все стипендии, мою пенсию, все "халтурные", сколько у кого было, - и покупали на всех треску горячего копчения, конфеты "Кавказские", хлеб... Вот и с Муслимом у нас был общий котёл, мы не считали, где чьи деньги.

-  Легко было сотрудничать с другом и единомышленником?

-  Мы работали одержимо, оттачивали каждую песню. Ко мне обратился Бабаджанян: "Толя, давай напишем с тобой песню, но, знаешь, потухлее. Это нравится публике.

- "Чем пошлее, тем башлее".

- Да, это Лёни Дербенёва афоризм. Он как раз в те времена опубликовал его в "Коридоре радио". И вот Арно сел за инструмент и заиграл, напевая: "Та-та-та-та, моя Маруся!" Просто безобразие какое-то, ни один худсовет не примет, да я и сам не принял бы. Но за работу я взялся  и написал сюжетную песню. Надеюсь, без "душка". Я почти всегда пишу, чтобы сюжетец был и поворот в конце - репризка какая-нибудь. Там у меня была девушка-экскурсовод, герой в неё влюблялся и становился постоянным посетителем музея. Одним словом, чушь собачья. Показал я песню Арно - ему понравилось. Текст с мелодией совпадает, поётся легко. А мне неохота такую песню выпускать!