Живой Журнал. Публикации 2007 - Владимир Сергеевич Березин Страница 23

Наконец, они достигли края и этой страны, и въехали в другую. Малыш и Карлсон сразу увидели перед собой огромное поле, на краю которого стояли Чёрные Великаны.

Мальчик сразу узнал их — это были демоны той же породы, с которыми он как-то бился.

С тех пор он стал гораздо лучше вооружён, но и демоны подросли.

Пони жалобно ржали, Карлсон хотел свернуть, но Малыш уверил, что надо биться с демонами до конца.

Меч сломался, и герой рухнул на землю. Когда Карлсон подбежал к Малышу, было понятно, что его товарищ уже встретился со своей остроухой леди сонетов.

Он лез по мельничному крылу, и, наконец, повис в центре, распятый в центре. Земля и небо менялись местами, злые демоны отступали

Ось гигантского пропеллера хрустнула, и Карлсон почувствовал, что отделился от огромной башни-великана и летит над землёй. Он не падал, а именно летел. Деревянные крылья вращались у него за спиной.

Со стороны автострады к нему уже бежали люди, но их фигурки становились меньше и меньше. Карлсон набирал высоту.

Извините, если кого обидел.

11 февраля 2007

История про чёрный бархатный плащ с кровавым подбоем

Малыш немного испугался, когда увидел на своём подоконнике толстого человечка. Человечек был одет в чёрный кафтан, расшитый серебром и был похож на гусарский мундир, а за плечами у человечка развивался чёрный бархатный плащ с кровавым подбоем. Он немного был похож на Супермена, но Малыш сразу догадался, что это Карлсон.

— Давай пошалим?

Пошалить Малыш очень хотел, потому что он заболел, и давно не выходил из дома — а гулять так хотелось!

— Мы сейчас полетим, — сказал Карлсон, бесцеремонно засунув Малыша подмышку. — Ничего, не бойся, бояться уже совершенно нечего.

И они, описав петлю, взлетели на крышу. На крыше стояла лошадь.

Другой бы удивился, а малыш только захлопал в ладоши — хотя конь был унылый и ужасно тощий, похожий на скелет, обтянутый бумагой. Похоже, Карлсон его совсем не кормил.

— Да, мы полетим на коне. А что удивляться, — объяснил Карлсон. — Когда сажаешь кого-нибудь себе на шею, то можно её натереть, да и мой конь крылат и куда более поместителен.

Для начала они попали в чудесный марципановый дворец. Там повсюду били барабаны и стойкие оловянные солдатики маршировали туда и сюда, бойко отдавая честь, и теряя «на караул» свои карабины. Штыки сверкали на солнце, пахло табаком, ваксой и солдатскими сапогами.

Привязав коня к хлебному дереву, Карлсон и Малыш прошли во дворец. Во всех комнатах им кланялись фрейлины с потасканными лицами, и придворные в затасканных костюмах. Их представили принцу и принцессе, которые играли в крокет очень странными клюшками. Принцесса, забыв о своём марципановом принце, принялась кормить Малыша тортом в форме кривого огурца.

Однако Карлсону быстро надоело это зрелище, и он заявил, что шастать по ночам к принцессам Малышу рано. Поэтому Карлсон отобрал у Малыша торт-огурец и быстро съел сам.

— Давай пойдём на свадьбу, — предложил Карлсон, вытерев свои жирные губы. — Только ты, Малыш, должен надеть военный мундир. Военный мундир очень всех красит.

— Знаешь, милый Карлсон, мне не очень нравится эта идея. Может, кого-то он и красит, но я не очень хотел бы идти куда-то, где военный мундир является необходимым условием.

— Фу, какой ты скучный! Даже если это мышиная свадьба под полом, где всё вымазано салом в качестве единственного угощения? Впрочем, как знаешь.

И, покинув марципановый дворец, они полетели глядеть на птичек.

Вскоре они увидели огромный птичник, где сидели петухи и куры, индюки и утки. В птичник залетел аист и начал проповедовать всем, кто там был о египетской вере, пирамидах и том, как хорошо быть страусом и бегать взад-вперёд по пустыне.

Впрочем, индюки затопали, утки захлопали, а петух сказал, что аист просто дурак.

Карлсон плюнул на пол и швырнул в петуха камнем:

— Завтра из вас сварят суп, ответственно вам говорю! Это ж я, Карлсон, не узнали меня? — и птицы, узнав, враз затихли, а аист улетел.

— Ты знаешь, милый Карлсон, — сказал Малыш. — Ты, по-моему, не прав. Ну чего этот аист доебался до петухов и уток со своими страусами. Вот если я буду приставать к Боссе, который сломал ногу, с рассказами о том, как хорошо играть в футбол, он, по-моему, не обрадуется. Да и счастье страуса, который носится по своей Африке и никак не может взлететь, мне кажется — не очень велико.

Но Карлсон его уже не слушал.

Они перенеслись обратно в комнату Малыша.

— Ну, — начал прощаться Карлсон. — Мне пора. Надо к завтрашнему дню принарядить весь мир. Я вывинчу из своих дырочек все звёзды, пронумерую их, и привинчу обратно — но в строгом симметричном порядке.

— Вот так мерзость, — сказал вдруг портрет на стене. Это был портрет дедушки Малыша, который был изображен с секстантом в руках.

— Вот так мерзость, — повторил он. — Ведь звёзды не игрушки, а такие же светила, как наша Земля.

— Дедушка, — робко возразил Малыш. — Земля вовсе не светило.

— Дело-то не в этом, — сурово ответил портрет. — Знаешь, Малыш, как только ты услышишь, что что-то хотят пронумеровать и повесить — жди беды. Не говоря уж о желаниях приукрасить мир — они вечно кончаются какой-то дрянью, пахнет горелым мясом, а мир, не смотря ни на что, становится только хуже.

— Глупости! — крикнул Карлсон, — и снова схватив Малыша в охапку, вылетел в окно, где уже давно, перебирая в воздухе ногами, их поджидал бледный конь.

Чтобы погонять его, Карлсон прихватил из дома Малыша швабру.

— А вот, смотри, это мой брат. — Карлсон ткнул пухлым пальчиком в другого человечка с моторчиком, что, держа в каждой руке по раскрытому зонтику, будто парашютист, пытался приземлиться на чьём-то подоконнике. — Его зовут Оле-Лукойе. Братец мой человек мягкий, любит варенье — оттого сказки его сладкие и липкие. Когда он вваливается в чужой дом, то сразу подкрадывается к детским кроваткам и брызжет детям в глаза сладким молоком из специальной спринцовки. А потом он легонько дует им в затылки, отчего дети окончательно теряют способность сопротивляться.

— Бр-рр, — сказал Малыш. — Не очень-то мне это и нравится! Вот ещё! Подкрадываться и прыскать в глаза! Да ещё дуть в затылок!

— Не бойся, — ответил Карлсон. — Тебе это не светит.

А пока они летели над мостовыми — мимо окон, балконов и черепичных крыш. И отовсюду высовывались дети. Карлсон спрашивал их всех, какие у них были отметки за поведение.