Александр Байгушев - Евреи при Брежневе Страница 24

На чем ты держишься?

Я так же шутливо в тон отвечал:

- А на «Русской партии». Я - товарищ идейно проверенный, резко «окрашенный». «Силуэты идеологического противника» и «Воткнутые деревья» скандально печатал. Перестаравшись, даже партвыговор «за нетоварищеское отношение к товарищам по работе», лично членом Политбюро товарищем Гришиным В.В. лукаво сформулированный (под «товарищами по работе» тихо имелись в виду «они», «воткнутые деревья»), в своей «партийной учетной карточке», как орден, имею. Таких только на самых острых, идеологически опасных участках и держать. Наш Хозяин не любит неожиданностей. Раз нынешняя брежневская политика строится на четком балансе между двумя партиями власти - «Иудейской партией внутри КПСС» и «Русской партией внутри КПСС», то Хозяин хочет, чтобы для него все было кристально ясно, кто чей, от кого чего ожидать, кому чего на общее благо страны заказывать. А ты с твоим суперумником Ричардом Ивановичем, хоть вы по корням и проверенно русские, оба какие-то идейно блеклые. Ни партвыговоров для острастки, ни «силуэтов противника». Свои-то даже собственные русские силуэты у вас размыты, как интеллигентская каша в голове. Ты вот взят переводом из любимого Брежневым «Огонька». Хозяин тебя лично с удовольствием всегда читал. Но твой бывший шеф Софронов, хоть и признает, что ты был лучшим публицистом у него, но предупредил, что ты слишком уж какой-то, как воз, с которого вот-вот все посыплется, «перегруженный», «переобразованный». Ты два факультета - философский и журналистики блестяще закончил, а для русских продвинутых полуобразованных простаков, ничего серьезного не закончивших, какие у нас сейчас прочно осели что в Политбюро, что в ГБ, такая характеристика подозрительна - вдруг ты слишком умный, вдруг с фигой «образованца» в кармане? Вот под тебя меня и посадили, чтобы не разбаловался.

Он пихал меня в бок:

- Но ты тоже очных два вуза закончил - мало нашу с Ричардом «альма матер» МГУ да еще ВГИК. Сценарист хренов.

Для кого закулисные политические сценарии пишешь? Или ты нашим простоватым вождям сумел не таким интеллигентным, как я, показаться?

Мы оба смеялись. Но шутки шутками. А на координированном равновесии-противостоянии двух - иудейской и русской - ветвей внутри КПСС действительно ведь хорошо держалась вся брежневская «сбалансированная» власть. На координированном сверху и тщательно поддерживаемом равновесии в местных боях на русско-еврейском фронте!

С середины 70-х чаша весов в этих боях явно все больше склонялась в нашу русскую пользу.

Мы не только выдвигали кадры. Не только через журнал «Человек и Закон» прибрали к рукам проблему «прав человека» и соблюдения законности, а через газету «Голос Родины» всю работу с внешней и внутренней эмиграцией, то есть отобрали у «них» традиционное их поле антисоветской деятельности, где они, казалось, так прочно окопались. Но мы все тщательнее подбирали ключи к интеллигенции. Мало что мы стремительно «русифицировали» ведущие творческие союзы. Мы научились организовывать массовые пропагандистские «шоу», продвигая свои идеи в самые широкие круги общественности. 21 декабря 1977 года в битком набитом Большом зале Центрального Дома литераторов состоялась дискуссия «Классика и мы» с привлечением самых звонких имен, с которой «жидовствующие» едва унесли ноги. Они были разбиты по всем статьям. Особенно блистательным было выступление Петра Васильевича Палиевского. Дискуссия имела колоссальный общественный отклик, повсюду только и говорили: «Русские идут!»

На фоне общего патриотического подъема совершенно естественным стало назначение русского «собирателя» - вождя Валерия Николаевича Ганичева на самую массовую газету, многомиллионную «Комсомольскую правду». Надо растить патриотически настроенную молодую смену!

Как все вышло?

Наверху были крайне недовольным упадком «Комсомолки» - в результате деятельности политического интригана Панкина (этот выкормыш Яковлева сейчас живет в Швеции) и его бездарного преемника Корнешова. В марте 1978 года на волне победы в дискуссии «Классика и мы» нам удалось подсказать Брежневу - Черненко - Суслову фигуру настоящего государственника и борца на эту газету - нашего «собирателя» Валерия Николаевича Ганичева. Ганичев до издательства «Молодая гвардия» работал на крупных постах в ЦК ВЛКСМ, молодежь знал не понаслышке, и Политбюро утвердило его кандидатуру. Газета сразу заняла отчетливо почвенную, русскую линию.

На Ганичева началась «иудейская охота». Но идеологически он был весьма подкован, действовал всегда аккуратно. Поэтому его решили ловить на аппаратной дисциплине. Он был слишком доверчив к людям и, придя на новое место, оставил прежних, еще панкинских замов, те его буквально «пасли». Но Ганичев все их не менял, вроде оба русские, вроде что-то поняли. На этом потом он необъяснимо и проколется. Но все по порядку.

Газета на глазах поднималась. Успешно «забивала» центральную «Правду», опережая ее на всех участках. Брежнев был страшно недоволен Виктором Григорьевичем Афанасьевым, русским, но «тюфяком», думавшим только о бабах. Он ходил даже в импортном «клубняке» - костюме с металлическими блестящими пуговицами, как на Западе «лорды» ходят в свои клубы по интересам. Брежнев уже начинал рабочий день не с «Правды», а с «Комсомольской правды». Просил «своих» собрать информацию о Ганичеве - потянет ли центральную «Правду»? Ждали только Пленума ЦК, так как главный редактор «Правды» по статусу должен быть избран членом ЦК.

Мы продолжали наступать. Мы уже не молчали даже, когда в деле была замешана сама Лубянка. Мы и против нее готовы были поднять на ноги русскую общественность. Случай вскоре представился самый удобный.

Часть 10. БОЙ С ЛУБЯНКОЙ

КГБ Андропова и конкретно «Пятка» Бобкова продолжали носиться, как курица с яйцом, со своей фальшивой идеей «раскола демократов» - а под этим лживым флагом поддерживать многие заведомо антирусские и антипатриотические идеи. И вдруг стали навязывать сборник под названием «Метрополь» («подземный город»). Сборник был из произведений «шестидесятников», преимущественно евреев, которых в своих целях курировала «Пятка» КГБ. Чтобы быть документально точным, процитирую самого Бобкова: «КГБ еще до заседания секретариата Союза писателей предложил издать сборник. Мы понимали: вошедшие в альманах произведения - далеко не шедевры, а некоторые из них попросту не оригинальны. Но ничего страшного, несмотря на то, что альманах не грешил патриотизмом, мы в нем не находили и были убеждены: читатель сам разберется и сам должным образом оценит».

Итак: «не шедевры», «произведения не оригинальны», «не грешат патриотизмом». естественно, что ни одно уважающее себя издательство не взяло на себя ответственность обижать своих читателей и явную бездарность и антипатриотичность им подсовывать. Но «Иудейская партия внутри КПСС» встала на уши и давит, опираясь на. КГБ, - издавайте, иначе нас американец Проффер издаст. Вот таким образом выламывают руки. Да русским бы за одно упоминание Проффера тот же КГБ уголовное дело мгновенно состряпал. А тут за евреев КГБ стал сразу заступаться. Ничего себе игры у ГБ в «раскол демократов»?!

И тогда «Русская партия внутри КПСС» дала бой. Московское отделение Союза писателей во главе с его первым секретарем Феликсом Кузнецовым предложило обсудить навязываемый КГБ к изданию альманах на расширенном заседании своего секретариата с приглашением самых известных писателей. Результат был ошеломляющий - все пятнадцать выступавших говорили о нецелесообразности выпуска альманаха как литературно слабого, дурного тона и, в общем, совершенно несостоятельного.

КГБ был в растерянности - Андропов пожаловался на Феликса Кузнецова члену Политбюро В.В. Гришину, Первому Москвы. Мол, наведите партийный порядок среди московских писателей, помогите нам в нашей специфической чекистской акции. Но. Гришин категорически встал на сторону русских писателей. Раз вы сами в ГБ признаете, что это антипатриотичный и пошлый альманах, так чего нам его издавать? Гришин, естественно, доложил о странной жалобе Андропова Брежневу.

Сейчас уже по прошествии времени никто не сомневается, что операция «Метрополь» была разыграна как по нотам, в пользу разведки противника для обустройства ее протеже. Таких, как считавший, что ему советская власть чего-то не додала, Василий Аксенов-Гинзбург, и как литературный прохвост и ярый русофоб Виктор Ерофеев. «Но если прагматичный Аксенов использовал «Метрополь» практически как повод, чтобы обменять литфондовскую дачу и жену на более престижный вариант в Биаррице, наряду с гражданством, - пишет респектабельная «Литературная газета», № 42, 2004 г., - то Ерофеев еще более циничен: «Я предал родину на всю свою последующую жизнь. Я предал страну, в которой я так никогда и не почувствовал себя свободным. Я предал родину, не заметив этого: легко и свободно. Я опоздал и к раздаче русского антисемитизма».